— И тем не менее, — сказал я, решив, что пауза затянулась, — вернемся к моему глазу.
— Чем он тебе не нравится?
— Ничем не нравится. Я хочу свой прежний глаз на место. Хочу, чтобы Валенок исправил то, что натворил.
— Он не сможет, — вздохнула Ники. — Валенок не целитель. Он — наоборот.
— А кто сможет?
Ники отставила чашку.
— Насчет этого я и хотела с тобой поговорить. Леша, тебе надо познакомиться с Грегом.
— Так и знал, что этим кончится, — проворчал я. — Значит, этот тип может вылечить мой глаз?
— Грег не тип. И не факт, что он захочет тебе помочь. Но тебе надо постараться уговорить его.
— А я хочу его уговаривать?!
— Не беспокойся, я уверена, вы с ним найдете общий язык. Вот и Валенку ты очень понравился…
«Банда извращенцев!» — подумал я.
— Он ржал двое суток, когда вспоминал, как ты пробил головой Старое Доброе Пианино.
Я злобно выругался.
— Леша, — продолжала Ники очень серьезным тоном. — Тебе придется встретиться с Грегом. Валенок все равно уже настучал. Он ему все про тебя рассказал. — Ники как-то очень странно выделила слово «все». — Правда, Грег сказал, что таких как ты — пруд пруди и что мне нельзя с тобой встречаться, потому что это бессмысленно, безответственно и опасно. Но теперь все изменилось. Тебе в самом деле нужна помощь. Нельзя оставаться в таком виде, это добром не кончится…
— Погоди, — перебил я ее, окончательно запутавшись. — Что значит — опасно? Для кого? Для меня?
— А для кого еще?
Меня вдруг одолели подозрения. Может, это демоническая секта? Тайное общество колдунов?
— Валенок тоже ученик Грега? — спросил я с подвохом.
— Не совсем. Скажем так, — Ники задумалась, будто подбирая слово. — Вассал.
«Черт», — подумал я, пытаясь постичь, что за отношения связывают эту шайку.
— Короче, — сказала Ники. — В четверг, к семи вечера, приходи в Старый Добрый Паб. А мы с Валенком попробуем заманить туда Грега, и вы как бы случайно встретитесь.
— Вы че, с ума сошли?!
— А что? Прикольное место, нам с Валенком там очень понравилось.
Нет, действительно чокнутые!
— Меня там повяжут!
— Если ты не дашься, так не повяжут, — сказала она, как нечто само собой разумеющееся. — Да расслабься, никто тебя не запомнил. Все смотрели на Валенка. Тебя на его фоне даже не видно.
— Ну, спасибо!
— Так ты придешь или нет?
— Нет!
— Мы дважды приглашать не будем!
— Оставь мне свой телефон, я позвоню…
Ники с усмешкой погрозила мне пальцем.
— Никаких телефонов! Решай сейчас.
— По-моему, это называется выкручиванием рук, — проворчал я.
— А по-моему, кто-то только что стонал, как ему хочется избавиться от симпатичного желтого глазика…
Честно сказать, я почти не колебался. На самом деле меня уже давно разбирало любопытство. Что за Грег такой, из-за которого девушки в воду бросаются? Давно хотел посмотреть на такого типа. Думал, они бывают только в боевиках. Значит, он еще и целитель…
Я перегнулся через стол, крепко взял Ники за руку и, ловя ее взгляд, спросил:
— Ники, честно — кто вы такие?
Ники подняла бровь домиком, в точности как Ленка.
— В смысле — «кто такие»? Ты о чем?
Эти манерно поднятые брови мне сразу сказали, что правдивого ответа не дождаться.
Так я и знал! Хотя Ники, несомненно, прекрасно поняла вопрос.
— Приду я, приду, куда ж я денусь, — ворчливо сказал я, отпуская ее руку. — Только не в паб. Встретимся у метро.
Ники пожала плечами:
— Охота же гулять на таком холоде!
Залпом допив чай, она вскочила и устремилась в прихожую.
— Все, мне пора! Пока кое-кто меня тут не застукал!
И Ники, чмокнув меня на прощание, стремительно исчезла.
Я закрыл за ней дверь и несколько мгновений тупо смотрел на замок.
Закрыл дверь? А перед этим — открыл? Открыл!
Значит, дверь была закрыта изнутри. Ники мне соврала насчет незапертой двери!
Как же она сюда попала?
Я снова открыл замок, рывком распахнул дверь и выскочил на лестницу.
Там меня встретила гулкая тишина. Я прислушался — нет, стука шагов не было! Но Ники не могла спуститься на пять этажей за несколько секунд…
— Ники! — крикнул я.
Мне отозвалось только эхо.
Я перегнулся через перила и прислушался.
Если Ники не затаилась, значит, ее нет в парадной.
Я спустился на пролет вниз и застыл на полушаге. На четвертом этаже было распахнуто окно. Рама едва слышно поскрипывала. Я вскочил на подоконник, высунулся наружу так далеко, как только мог, но никого не увидел.
Ну и куда она девалась? Улетела, что ли?
— Ты чего… чего задумал, охламон?!
Я обернулся — ну конечно, соседская бабка, куда же без нее! Ее ужас при виде меня, стоящего на подоконнике, был таким неподдельным, что я не удержался и провыл:
— Жизнь мне немила! Прощайте навек!
И уставился на нее безумным взглядом, покачиваясь в оконном проеме.
Вдруг в парадной мигнул и погас свет.
А через миг из темноты донесся бабкин вопль и звук захлопнутой двери.
Я спрыгнул с подоконника, посмеиваясь, и пошел домой.
Теперь-то бабка небось будет посмирнее!
Правда, я так и не понял, чего она так испугалась.
Вечером в четверг выдалась погода, какая бывает в Питере пару раз в год. С утра дул упорный восточный ветер, железной метлой выметая за море всю слякоть, серость и грязь, все дождевые и снеговые тучи. К вечеру по небу разлилась прозрачная, сияющая, сапфировая синева. Ее отблеск падал на весь город, оставляя ощущение абсолютной чистоты. Как будто наступила странная, космическая весна. Чуть подморозило — точнее, подсушило. Воздух был прозрачным, как в горах. Уходя из института, я понял, что впервые за долгие месяцы иду с работы не в темноте.
Когда начало смеркаться, я вытащил из кармана купленную в «Детском мире» пиратскую нашлепку на резинке — черную, с черепом и костями, — и надел на левый глаз. Это было куда удобнее, чем ходить, зажав глаз ладонью. И действовало не хуже. Возникла шальная мысль заглянуть в ирландский паб, попугать бармена. Жаль, что он не мог увидеть то, что под повязкой.
А там было чем полюбоваться. Трансформация глаза продолжалась. За два дня изменилось веко и бровь. Выпали ресницы, вместо них выросли короткие шипы, которые стучали друг о друга, когда я моргал. Кстати, теперь я мог бы выиграть мировой чемпионат по игре в гляделки: я обнаружил, что могу держать желтый глаз открытым сколько угодно. Белесая чешуя расползлась на висок, бровь и верхнюю часть щеки. Превращение в змею шло полным ходом.
