– На твоем месте я заменил бы снадобье подкрашенной водичкой. Он бы так и помер, ни о чем не догадавшись, – зло пошутил Дрю. Даже Гектора развеселил его юмор.
– А если ты сам Верлорд, Гектор, то из какого рода? – спросил Дрю. – Все это так ново для меня.
– Я Борлорд[4], оборотень-Кабан, – ответил Гектор, поднимая вверх свою правую руку и демонстрируя надетое на средний палец золотое кольцо с печаткой, на которой была вырезана кабанья голова. – Как и вся моя семья. Должен признать, что, в отличие от своего отца, я не умею полностью контролировать свои превращения. Впрочем, далеко не все Верлорды способны на это.
Как правило, на это способны люди высокого происхождения – король, герцог Берган и так далее. Я для этого недостаточно «чистопородный». И не агрессивный. Мне кажется, что главное – это разобраться в сути механизма, который запускает процесс превращения. А поняв, как он работает, можно научиться управлять любыми своими дикими инстинктами.
– Великолепно, – сказал Дрю, который в самом деле был поражен. Интересно было бы узнать, способны ли Верлорды испытывать привязанность друг к другу, и если да, то насколько им можно довериться? Быть может, самый верный шанс сбежать возникнет, если ему удастся сблизиться с такими же, как он сам?
Между прочим, это герцог Берган сказал мне, что я оборотень, – заметил Дрю.
– Ты разговаривал с герцогом Берганом? – удивился Гектор.
Дрю мысленно обругал себя последними словами. Неужели он только что предал Берлорда?
– Да, правда, недолго, – подтвердил Дрю. – Как раз перед тем, как вы пришли в мою камеру на Гарнизонном дереве. Я не думаю, что он намеренно пытался ввести в заблуждение принца или твоего хозяина. Ты веришь мне?
– Не волнуйся, – сказал Гектор. – На мое молчание ты можешь рассчитывать. Даю тебе слово.
– А принц Лукас? Я обратил внимание на то, что он не присутствует при «допросах» Ванкаскана. Он что, едет впереди, в том красивом экипаже?
– Точно так, – ответил молодой Борлорд. – И не зайдет сюда до тех пор, пока ты не начнешь отвечать на вопросы моего господина. Стоит тебе заговорить, и в ту же минуту принц прискачет, будь уверен.
– Он Верлайон[5], оборотень-лев, как его отец?
– Да, принц очень во многом похож на нашего покойного короля. Может быть, более капризный и непостоянный, порой несносный. Очень вспыльчивый и упрямый. Один раз так ударил меня, что я потерял сознание. Называет меня «Хрюшка», и это вовсе не ласковое прозвище, поверь.
Дрю хотел сказать, что сочувствует ему, но Гектор все еще оставался его тюремщиком.
– Мы уже покинули Дайрвуд? – спросил вместо этого Дрю. Удивительно, но под укрытием больших деревьев, в тени кустов древнего леса он чувствовал себя в большей безопасности, чем за его пределами. При мысли о том, что дорога в Хайклифф ведет через поля и луга под открытым небом, его пробирал холодок.
– Почти, – ответил Гектор, давая Дрю еще глоток согревающего эликсира. – Думаю, к утру выедем из него. А вечером будет привал на пару часов. Постараюсь принести тебе еды, хотя твердо обещать ничего не могу.
Повозка остановилась, и послышались тяжелые шаги. Это приближался Ванкаскан. Гектор принялся проворно складывать в мешок свои склянки. Дрю вздохнул, мысленно готовя себя к новым пыткам.
– Удачи, – шепнул Гектор.
– Через несколько часов вновь увидимся, я думаю, – ответил Дрю, но улыбнуться не мог, его уже мутило от того, что сейчас должно было начаться.
Возле двери Гектор обернулся назад.
– А как тебя зовут? – спросил он.
– Дрю, – ответил связанный пленник. – Меня зовут Дрю.
Гектор кивнул и печально улыбнулся. Щелкнула задвижка, и Гектор отодвинулся в сторону, чтобы пропустить внутрь Ванкаскана. Тяжело сопя, Ванкаскан забрался на подножку и прежде всего забросил в повозку принесенный с собой саквояж с инструментами для «допроса», а затем забрался сам, «облизав» глазами с ног до головы своего помощника.
– Давай выметайся, парень. Ступай, приготовь что-нибудь на ужин.
Гектор низко поклонился и выскочил из повозки. Ванкаскан изнутри запер за ним дверь.
Склонившись над пленником, он выдернул из-под спины Дрю подложенное Гектором одеяло и отшвырнул его в угол повозки. Затем медленно расстегнул замки саквояжа и спросил, вытаскивая из него зазубренный нож:
– Ну-с, на чем мы остановились?
Глава 8
Костры и разбойники
Гектор лежал у костра, свернувшись калачиком на своей подстилке, глядя на потрескивающие, шипящие, стреляющие искрами бревна. Яркие искры уносились высоко в ночное небо, ветер раздувал тлеющие угли. Гектору не спалось. Он пытался, но никак не мог отогнать мысли о Дрю, лежащем сейчас ничком в своей повозке. Выбравшись из-под одеяла, он поднялся, потянулся и подхватил свой мешок. Стоявший неподалеку часовой равнодушно смотрел в его сторону. Гектор попытался улыбнуться часовому, но тот словно и не видел его, погруженный в свои мысли. Для этих солдат Гектор был всего лишь марионеткой Ванкаскана, его собачкой, и не заслуживал внимания.
Ванкаскан не желал делить свой экипаж с каким-то аптекарем, и ему было наплевать, из благородных этот парень или нет, поэтому Борлорду приходилось спать на улице, возле длинной кареты своего господина. Эта восьмиколесная карета оказалась такой же большой, как экипаж принца, хотя ее не украшала резьба – это была причуда Лукаса.
Конечно, карета сына короля не может не выделяться среди остальных экипажей, но сейчас, на фоне густых зарослей Дайрвуда, она смотрелась достаточно нелепо. Стенки двенадцатиметровой кареты украшали позолоченные резные львы, они нависали над крыльями колес – рычащие, вставшие на задние лапы.
Карета Ванкаскана была крепостью-монстром на колесах – с узкими бойницами вместо окон, окованная металлическими полосами, она являла собой полную противоположность легкомысленной карете принца с ее пошлыми трубящими резными ангелами на крыше. Рядом с нею «боевая колесница» Ванкаскана выглядела еще более массивной и угрожающей.
Вечером хозяин Гектора посетил карету принца, чтобы выпить глоточек-другой на сон грядущий. Обычно оба они не любили общаться друг с другом, но сейчас, во время путешествия, вдали от цивилизации, принц и Крысиный король изменили своей привычке, потому что в обозе не было никого, равного им по благородству происхождения – родственные души, так сказать. Так они и посиживали вечерами, попивая бренди, попыхивая табачком, лениво обсуждая придворные сплетни. Гектор передернул плечами. Эта парочка была ему отвратительна, но, увы, он ощущал себя таким же связанным по рукам и ногам пленником, как Дрю. Все это не могло хорошо закончиться.
