После обеда я вспоминаю об антенне на крыше и о телевизоре на втором этаже.
– Хочешь посмотреть телевизор? – спрашиваю я Генри.
Он отказывается. Идет за мной наверх, на застекленную веранду, с которой виден бассейн. Там мы усаживаемся в кресла-качалки, друг против друга и раскачиваемся, наблюдая, как за окнами постепенно наступает темнота.
– Полетаем сегодня, папа? – спрашивает Генри.
– Нет. Сначала надо получше узнать эти места, а уже потом разрешить тебе летать здесь. Так что сначала я попробую один. Чтобы удостовериться, что тебе ничто не угрожает.
– Ничего мне не угрожает!
– Нет, сынок, я должен проверить. Сегодня, когда ты уснешь…
– Ты будешь охотиться?
– Сомневаюсь,- говорю я, глядя вдаль, на холмы. – Сначала надо осмотреться.
Темнеет. Воздух становится холодным. Уже порхают ночные бабочки, появляются звезды, квакают лягушки, выползают ящерки. Поднимается ветерок и шелестит листвой. Показывается рог месяца. Генри кладет мне на руку свою ручонку.
– Папа, мне больше нравилось дома.
Генри засыпает в кресле-качалке. Я отношу мальчика в спальню, раздеваю, потом надеваю на него одну из просторных футболок, в которых он любит спать, укладываю в постель и подтыкаю одеяло. Затем выхожу на веранду, включаю свет вокруг бассейна и спускаюсь к воде
Где-то в темноте ухает сова. Я молча улыбаюсь этому и другим ночным звукам, которые словно приветствуют меня: ветру, заблудившемуся в ветвях деревьев, стрекотанию сверчков, кваканью одинокой жабы. Раздевшись, меняю обличье. Так приятно сбросить наконец с себя все человеческое, как сбрасывают надоевшую одежду, и обрести подлинный облик. Пришло время осмотреть свои новые владения.
Поднявшись в воздух, я по крутой спирали пролетаю над Бартлет-Хаусом, глядя вниз, на освещенный бассейн и на светлые окна верхних этажей. Вот будет незадача, если я не найду дороги домой. Убедившись наконец в том, что непременно узнаю Бартлет-Хаус, поднимаюсь выше, описываю все более и более широкие круги. По лунным отблескам можно различить вдали реку Марта-Бра.
До меня доносится запах шашлыка. Подо мной – поместье Доброй Надежды. Внизу – не меньше дюжины человек, собравшихся вокруг костра. Эти существа находятся слишком близко от моей территории, чтобы я был спокоен. Знаю: ни Артуро, ни Йен не виноваты в том, что кучке безмозглых туристов взбрело в голову забраться так далеко от берега.
Я лечу в глубь острова, глядя вниз, на темную равнину, местами освещенную огнями домов. Город Виндзор оповещает о себе большой иллюминацией. Но вот наконец впереди – полная темнота. Страна Дыр.
Сердце мое начинает учащенно биться уже над первым холмом. Мне хочется трубно взреветь, но я не рискую, опасаясь, что кто-нибудь услышит. Хочется поохотиться. Хочется заняться любовью с женщиной своей породы, а не с таким жалким подобием, как Элси. Я ныряю в маленькую долину, за которой следует новый холм. Стараюсь держаться в темноте, на случай если кто-нибудь из семьи Хлои окажется поблизости.
Вот так, оставаясь невидимым, было бы несложно добраться до Ямы Моргана, где живет Хлоя. Мне, пожалуй, даже хочется, чтобы она наткнулась на меня сейчас. Но я прекрасно знаю, что из этого не вышло бы ничего хорошего. Отец мне все объяснил еще в то время, когда я в первый раз отправлялся искать себе подругу:
– У нас запрещено брать девушку, пока у нее не началась первая менструация. Она будет сопротивляться, а семье придется вступиться за нее и убить того, кто на нее покушается. К нашей женщине можно подступаться лишь тогда, когда она достигнет зрелости, притом только в тот период, когда у нее течка. Впрочем, не волнуйся, сынок, – хихикнул тогда отец, – когда они созревают, это с ними случается каждые четыре месяца. И в этом состоянии у нее уже нет выбора: кто первый попробует овладеть ею, тот и станет ее мужем на всю жизнь.
Тяжело вздохнув, я меняю направление, отклонившись от курса на Яму Моргана. Пока Хлоя не стала взрослой, она для меня недоступна.
Сворачиваю влево, лечу очень низко, почти задевая животом верхушки деревьев, и на полпути в Трои узнаю домики в Долине Пикников. Сюда когда-то завез меня брат Элизабет, Дерек. Да, мне знакомо это место, но… не во всех домиках освещены окна, и я не уверен, что уже был здесь.
Мужчина ведет козу вниз по тропинке. Животное привязано за шею тонкой веревкой. Не схватить ли их? Генри обрадуется такому подарку. Человек ничего не подозревает. Я приземляюсь позади него, в нескольких сотнях ярдов, и прячусь в кустах. Мои родители в свое время научили меня: как бы сильно ты ни проголодался, но в незнакомом месте следует соблюдать осторожность.
Мимо меня проносится что-то темное. «Слишком быстро падает»,- успеваю подумать я. Но это существо выравнивает свой полет у самой земли и… нападает на ямайца сзади. Оно поднимает человека в воздух. Коза испуганно блеет. Мужчина успевает издать лишь один сдавленный крик и затихает в мощных когтях.
Понимая, что происходит, хотя и не зная точно, кто это, я отступаю еще дальше в тень, под деревья. Мое сердце бешено колотится.
– Есть! – ловлю я беззвучный крик.
– Это был мой! – возмущенно отвечает ему второй. – Возьми по крайней мере и козу тоже.
– Сам и бери!
Я потихоньку продвигаюсь к просвету в ветвях деревьев и смотрю на небо. Даже при таком тусклом лунном свете легкоразличимы силуэты двух моих сородичей, кружащих в воздухе. Один из них – очень крупный, другой, с мертвым мужчиной в когтях,- поменьше.
Даже не узнай я того, что побольше, по его мысленным репликам я догадался бы, что это Дерек, старший брат Хлои и Элизабет. Того, что поменьше, от меня загораживает труп мужчины.
– Черт! Никакого уважения к старшим! Ты должен меня слушаться. Если бы папа был здесь, он задал бы тебе хорошую трепку. Ты прекрасно знаешь, как он не любит, когда добро пропадает.
«Должно быть, это Филипп, младший брат Хлои! – думаю я с улыбкой, – Мальчишке сейчас должно быть лет двенадцать, тринадцать. Вполне взрослый, чтобы охотиться. А он крупный для своего возраста! Еще годиков пять-шесть – и Дереку придется повежливее разговаривать со своим младшим братишкой».
– Это я несу добычу домой, Дерек. Может быть, теперь ты хочешь поохотиться один?
– Жаль, что отец заставляет меня брать тебя с собой, ты, маленький паршивец!
Большая тень снижается, пролетев совсем близко от меня, так близко, что я чувствую колебание воздуха от его крыльев.
– Я уже говорил папе, что тебе лучше летать с Хлоей или с мамой! – с досадой говорит Дерек. – Ты еще слишком мал, чтобы таскаться за мной.
– Это я первый увидел его,- отвечает Филипп,-а не ты – такой большой, что не видишь ничего, кроме того, что стоит у тебя под носом и машет рукой, чтобы его заметили.
