Тимур медленно, но верно пробивался к арсеналу. Попытки свалить его с помощью магии, а потом зарубить не увенчались успехом. Дрын белой пташкой мелькал в руках, отправляя в нокаут людей. Упавших закалывали идущие позади подчиненные. Спину и бока ему прикрывал десяток Рау. Бой лицом к лицу предстал перед ним во всей своей неприглядной стороне. Под ногами валялись обрубленные конечности, воняли выпущенные из животов кишки, стонали раненые. Не будь у Тантрийцев воздушной поддержки, то никакие десанты не смогли бы помочь им добраться до ворот арсенала. Тимур крутился юлой, бил, отскакивал и уклонялся, скользя по залитой кровью мостовой. Сколько длиться рубка, он не знал, чувство времени отшибло напрочь.
В небе тоже разгорелось короткое сражение. Разведка не сообщила о большом крыле грифонов, расквартированном в южной части города. Оставшись без командования имперские офицеры ни придумали ничего лучшего, как бросить его на отражение атаки.
Два сцепившихся намертво грифона рухнуло на землю, от удара взорвались боеприпасы в подсумке. Во все стороны полетели камни мостовой, глина и песок, на месте взрыва образовалась глубокая воронка. Оставляя дымный след, огненным росчерком, промелькнула сбитая с помощью метателя полуптица. Через полминуты на землю упал еще один грифон, от мощного взрыва вздрогнула земля и обвалилась, лишившаяся от бомбежек магической защиты, стена арсенала. Тимур просто предположить не мог, у него не укладывалась в голове подобная беспечность, что в цитадели никто не озаботился усиленной магической защитой хранилища боеприпасов.
— Тимур, прикрой. Я пойду внутрь, — сказал ему Нимир, неведомо каким образом очутившийся рядом. Из левого плеча первого номера торчал кончик арбалетного болта с зеленым оперением. — Недолго мне осталось. — протянул он и показал черное пятно, разливающееся во все стороны — Отравлен болт. Садись на Ягодку и немедленно улетай, никого другого она к себе не подпустит. У меня еще есть минут пятнадцать пока противоядие держит отраву.
Тимур, скрывая злые слезы и шмыгнув носом, порывисто обнял своего первого номера и побежал к Ягодке, возле которой на земле бился в судорогах полосатый грифон из десятков рау, наездник лежал на камнях лицом вниз. Перейдя на истинное зрение, он по ауре, определил, что эльф жив, просто оглушен. Схватив союзника за пояс Тимур перекинул его через седло. Ягодка недовольно сверкнула глазами и щелкнула клювом.
— Все вдруг! — прокричал он в переговорник условную фразу, дающую сигнал к экстренной эвакуации. Небо над крепостью моментально опустело. Громко хлопая крыльями, от земли оторвалась Ягодка. Следом поднялись остатки полусотни.
— Сото, немедленно веди своих людей к белому холму! — ожил амулет. — Там маги соорудили малый портал, иначе вы не успеете убраться! Дуй к холмам, это приказ! — голосом тэг Ридона надрывался переговорник.
— Лэр, есть, лэр!
До холмов оказалось рукой подать, оставшиеся в живых три десятка грифонов с наездниками опускались на землю и пешком проходили через арку. Тимур проследил за своими людьми и осторожно повел Ягодку на посадку, наездник из него был еще аховый. Спокойно уйти не удалось. Под ногами вздрогнула земля, затмевая восходящее солнце в небо рванули стосаженные языки пламени. Ставший тугим и плотным воздух бросил магов операторов навзничь, Тимура и Ягодку швырнуло в пошедший рябью телепорт…
… Тантра. Южные Скалистые горы. Андрей…
Андрей привалился к дереву и положил голову на нагретый солнцем скаток одеяла. Сегодня они опять не пошли в деревню, а расположились на широкой полянке у чистого горного ручья. Слайса подстрелила по дороге двух тетеревов и обещала приготовить на ужин наваристую уху[14]. Ильныргу разожгла костер. Легкий ветерок погнал дым в сторону драконьего оборотня. Разъедая глаза он напомнил гигантское пламя погребального костра, сложенного на палубе шнеки, отправившейся в последнее плавание по Орти от главной пристани Ортага…
…Черный, разъедающий глаза дым стелился над водой и разрываемый на мелкие клочья порывистым северным ветром уносил тела погибших воев в Вальхаллу на пиры Одина, в небесные чертоги Близнецов и молниерукого Хырады. Могучая Орть не хотела отпускать шнеку на быстроструйное течение и кружила кораблик в центре городской углубленной гавани. Андрей смотрел на жаркое пламя, поглощающее тела норманнов и Берга, рядом с шалашом полуорка лежала Торыг, женщина, которую северяне удостоили чести быть погребенной вместе с воинами. Оставшийся в живых, не получивший не единой царапины, рыжеволосый Олаф сам возложил орчанку на снопы возле шалаша в котором были посажены проявившие себя в бою викинги. Несколько воинов расставили на помосте стравы[15] и чаши с пивом, возле каждого усопшего уложили его личные вещи[16] и вложили в руки мертвецов куриные яйца[17].
— Валькирия… — спустившись на пристань, сказал Олаф остальным викингам. Никто не задал ни одного вопроса, все видели, как сражалась орчанка. — Керр? — рыжий повернулся к Андрею и бросил взгляд на двух связанных людей.
— Я сам. — Андрей тяжело вздохнул, он должен… Норманны образовали широкий круг и развязали плененных лордовских воинов. Испещренный шрамами сотник сделал шаг вперед и кинул под ноги освобожденным от веревок людям два меча.
Солдаты подхватили оружие. Невысокий пожилой десятник посмотрел на выступившего вперед Андрея и злобно оскалился, второй, в противоположность ему, молодой парнишка, судорожно вцепился в меч и затравленно оглянулся. Тризна, у погибших воинов должны быть проводники и прислуга в загробном мире… Норманны сохранили многое из своего земного наследия, пусть частично изменилась форма и содержанием некоторых обычаев, какие-то из них умерли, столкнувшись с новыми верованиями, какие-то родились на стыке культур и влияния других народов, но тризна осталась…, измененная людьми и временем. Андрей не знал чем руководствовался сотник и остальные северяне, но от странного предложения или оказанной чести отказываться не стал. Новый мир продолжал проверять и испытывать его на прочность. Это еще одна проверка и он должен ее пройти. Норманны принимали его в свой круг, он не собирался отталкивать протянутую руку дружбы. Трудно завоевать уважение, легко его потерять.
Андрей скользящим шагом пошел навстречу обреченным воинам. Десятник, гадко ухмыляясь, попробовал подловить его на встречной атаке и получил укол в печень. Молодой солдатик, с громким криком, опустил меч на то место, где мгновение назад стоял его противник и умер с пронзенным холодной сталью сердцем. Северяне подхватили поверженных солдат и положили их в ноги своих погибших соплеменников и орков — самое место для слуг. На пристань вывели здоровенного кобеля, сотник держал под уздцы бьющего копытом жеребца. Через несколько минут расчлененные животные были уложены на палубе. Нанна, жена сотника, отрубила головы петуху и курице[18] и кинула их в шнеку. Норманны длинными шестами оттолкнули кораблик от берега. Течение подхватило судно и вынесло его на середину гавани. Небо прочертила огненная стрела и впилась в обильно политые маслом снопы.
