Я был покрыт грязью с головы до ног. Джоэн, кажется, избежала подобной участи. Цвет её светлых волос был так похож на цвет волос её компаньона, и девушка стояла, сильно опираясь на плечо дворфа. Оба они пытались, впрочем, безуспешно, сдержать смех при виде меня. В то же время, двое дворфов забрали лошадей и двинулись назад к каравану.
Хорошо обученные животные, впряженные в телеги, уже начали свой путь по направлению к нам, и потому телеги дворфов покатились прежде, чем сбежал последний гоблин.
Любопытствуя, я опустился на колени рядом с мертвым существом, чтобы рассмотреть противного гоблина — он выглядел грязным и неприятно пах.
— Бандиты? — спросил я дворфов вокруг меня.
Предводитель дворфов пожал плечами, тыкая гоблина топором.
— Как по мне, так они оскорбляют всех бандитов, — сказал он. Дворф ткнул поверженное существо, и я заметил амулет из прутьев и костей, который гоблин носил вокруг шеи. Осторожно, не очень-то желая касаться вещи, я поднял амулет и оттянул его на длину шнурка, на котором тот держался.
— Что там? — спросил дворф.
— Какое-то украшение? — поинтересовалась Джоэн.
Я покачал головой и ответил:
— Быть может, символ клана.
Предмет был похож на рога с восемью отростками. И что-то в этой штуке заставило меня дрожать.
— Вы из Сандабара или из Цитадели Адбар? — спросила Джоэн предводителя дворфов.
— Нет, девочка, — ответил чернобородый дворф. — Мы из Митрилл-Халла, дома клана Боевого Топора и доброго короля Бренора Боевого Топора.
— Бренора? — спросил я, на мгновение забывая об амулете. — Вы знаете Бренора?
— Короля Бренора, — поправил дворф. — Да каждый, живущий на Серебряных Пустошах знает короля Бренора.
— С длинной рыжей бородой? — спросил я. — И он еще путешествует с двумя людьми и темным эльфом?
Дворф с любопытством посмотрел на меня.
— Мало кто на Севере не слышал их историю. Почему ты спрашиваешь, мальчик?
— В прошлом, я дважды плавал с ними, — сказал я. — В южных морях, между Вратами Бальдура и Мемноном, а затем, зимой, мы вернулись обратно в Глубоководье.
— Ну, это интересно. Меня зовут Конгваалар. А вас?
— Меня — Мэймун, а это Бешаба, — ответил я. Джоэн с удивлением уставилась на меня — как и все вокруг. — Погодите, — сказал я, глядя на амулет, который стащил у мертвого гоблина. Моя рука задрожала, и я отбросил вещицу, словно та была пауком, только что укусившим меня.
— Меня зовут Джоэн, — сказала девушка дворфам, а потом посмотрела на меня и добавила. — Что это с тобой?
— Обряды и Практики Культов Королевств, — сказал я, ссылаясь на название одной из многочисленных книг Малчора Харпелла. — Гоблины носят символ Бешабы.
Стоило мне произнести это имя, и холод снова пронизал мое тело.
— Ну, — крякнул Конгваалар. — Тогда они почтили свою богиню злой судьбы.
Джоэн и я обменялись испуганными взглядами. Мне стало трудно верить в совпадения. Может быть, была причина того, что гоблины так быстро отвернулись от дворфов и кинулись на нас, как только заметили.
— Ну, любой друг короля — мой друг, — сказал Конгваалар. — Было приятно сражаться вместе, но нам пора уходить. Дела, знаете ли.
Он быстро кивнул мне и двинулся к своему каравану.
— Подождите, — сказал я, и дворф обернулся. — Друг Бренора. Дроу Дзирт. Вы его знаете?
— Да, знаю.
— Он сейчас в Митрилл-Халле? — в моей голове созрел план на случай непредвиденных обстоятельств. Если бы мы не смогли найти то, что было нужно в Сильверимуне, то я могу разыскать Дзирта. Но потом я вспомнил обещание, данное Джоэн: если в Сильверимуне мы не достигнем каких-нибудь результатов, то мы на некоторое время откажемся от поисков вообще.
— Иногда он там, — ответил дворф. — Но чаще — живет в Сильверимуне или где-то по дороге между городами.
Я кивнул, и Конгваалар развернулся и снова пошел прочь.
— Ой, погоди немного, — сказала Джоэн.
— Да чтож… — угрюмо проворчал дворф, снова останавливаясь.
— Дворфы любят всякие блестящие штучки, да? — спросила Джоэн.
Конгваалар хмуро посмотрел на неё. Несколько его соплеменников заворчали.
— Я имела в виду — драгоценные камни и всякое такое. Дворфы ведь любят торговать драгоценными камнями, м?
— И у тебя есть, что предложить?
Джоэн полезла в карман, вытаскивая крупный сапфир, который стащила из логова дракона.
На мгновение глаза дворфа распахнулись, но затем лицо снова приняло каменное выражение.
— Он ничего не стоит, девочка, — сказал дворф. — не стоит даже того времени, что мы тут провели, торгуясь за него.
— Тогда почему ты еще не ушел? — спросил я.
Лицо Конгваалара немного смягчилось.
— Потому что друзья короля Бренора остановили нас, предложив торговлю, — сказал он. — Но этот камень полудрагоценный, так что он не стоит того.
— Это неправда, — сказала Джоэн.
Конгваалар снова насупился.
— Ты называешь меня лжецом? — возмущенно спросил он.
— На самом деле — нет, — ответила она. — Просто скажи, что это очень ценная маленькая блестяшка. Ты пытаешься заставить нас думать, что все не так, чтобы мы продали его дешевле.
— Это как обвинить во вранье, — скривился дворф.
— Едва ли, — вставил я. — Вещь стоит столько, сколько покупатель попросит за неё, и сколько торговец отдаст за неё, — процитировал я отрывок из книги Малчора, сочинение знаменитого дворфского торговца. Я надеялся, что дворфы поймут отсылку.
Судя по смягчившемуся лицу Конгваалара я решил, что дворф понял.
— Да, так и есть, — сказал он. — И ты знаешь, что говорят о дураке и его монетах.
— В первую очередь, им повезло найти друг друга, — закончил я, снова цитируя старый дворфской текст.
— Но мы не дураки, — сказала Джоэн. — А это — не монета. Хотя, думаю, камень стоит нескольких, м?
— Да, так и есть, — со вздохом сказал дворф. Он протянул руку к кучеру первой повозки, который, видимо, уже отсчитал нужную сумму. — Сотня золотых монет, — сказал он, протягивая мне небольшую сумочку. — Этого вам хватит на некоторое время, если вы будете тратить их с умом.
Джоэн дошла до повозки и передала сапфир дворфу. Он принял его, кривя губы. Я полагал, что дворф, скорее всего, не желал платить так много. Однако я также полагал, что камень, вероятно, стоил еще больше.
Но я не собирался спорить с суммой. Заглянув в сумку, я поглядел на блеск золота.
Сильверимун не был похож на все города, что я видел прежде. Казалось, он даже не был городом. Вместо этого, он являл собой нечто среднее между городом и лесом, полным магии, чтобы завершить эту картину. В то время, как другие города могли иметь тенистые аллеи, особенно в своих богатых районах, тут, казалось, сами проспекты строились вдоль деревьев — дороги петляли вокруг деревьев, которые, вероятно, стояли тут еще до основания города.
