- Вы хотите сказать, - я остановился, не имея сил продолжать дальше, но Колман меня понял и закончил начатую фразу до конца:
- Да, наш бравый капитан оказался банальным шантажистом. Он вымогал у Хэмптона деньги, а когда тот отказался платить и пригрозил разоблачением, Гибсон его убил.
- Что, просто так - прибил как муху старого боевого товарища?
- Говорит, что действовал в состоянии аффекта, что на него нашло помутнение. Дескать, сам не ведал что творит.
- А свидетели были? Кто-то может подтвердить его слова?
- К сожалению, само убийство прошло незамеченным. Все приглашённые на помолвку слишком загляделись представлением, поэтому Гибсон сумел подкрасться к жертве и вонзить в спину обычный столовый нож.
- На ноже остались отпечатки пальцев? - осторожно спросил я.
- Нет, - усмехнулся Колман, - но это легко объясняется, если вспомнить о том, что капитан никогда не снимал с рук перчаток.
- Верно, - вспомнил я. - Он говорил, что перенёс какое-то редкое заболевание и теперь вынужден постоянно носить на руках перчатки. Должно быть, это жутко неудобно. Но каким образом вам удалось на него выйти? Есть улики?
- О, улик у нас предостаточно. Во-первых, есть несколько свидетелей, слышавших, как Гибсон и майор спорят друг с другом. Это произошло во время помолвки, когда гости выходили подышать воздухом на балкон. Гибсон угрожал Хэмптону, обещал расправиться.
- Неужели капитан был столь неосторожен?
- Вероятно, был в ярости. Между Хэмптоном и Гибсоном что-то произошло. Это подтверждают многие. Они специально выбрали укромное место для разговора, но не заметили, что по соседству миловалась влюблённая парочка.
- Значит, эти двое влюблённых всё вам рассказали.
- Да, - подтвердил Колман. - С их помощью мы получили первые ниточки, которые позволили размотать весь клубок. Я сделал обыск в доме Гибсона и нашёл интересные бумаги, проливающие свет на некоторые обстоятельства, связанные с обороной города от баронов-мятежников.
- Гибсон говорил, что они с майором тогда здорово отличились.
- Как сказать, - хмыкнул Колман. - Это официальная версия, согласно которой Хэмптон и Гибсон проявили себя героями, за что были щедро вознаграждены. Их отряд охранял центральные ворота и храбро отражал атаки мятежников. Однако найденные при обыске бумаги свидетельствуют, что оба офицера вступили в сговор с бунтовщиками и обещали открыть ворота и впустить войска баронов в столицу. Только нелепая случайность помещала предателям (да-да, я могу смело называть их предателями) привести коварный план в исполнение. Накануне Гибсон серьёзно заболел, а Хэмптон был ранен шальной пулей. В итоге вылазка бунтовщиков провалилась, а спустя время они были отбиты от стен города и разгромлены. Разумеется, никто не узнал о предательстве двух офицеров. Их даже посчитали героями. Гибсон получил повышение, а Хэмптон орден из рук самого монарха.
- А изобличающие бумаги? Почему они сохранились?
- Всё дело в том, что Гибсон на свой страх и риск сохранил всю переписку с бунтовщиками. Он не был богат, в отличие от своего командира и очень тяготился. Когда наступил мир, Гибсон стал шантажировать майора, угрожая передать материалы в королевскую службу безопасности. Сам знаешь, что у нас делают с предателями короны.
- Конечно, - согласился я. - У нас в стране за нарушение большинства законов полагается только одно наказание - смертная казнь. Наверное, чтобы юристам легче жилось - голова не так сильно забита. Но если бы Гибсон передал все материалы в службу безопасности, он бы сам поплатился жизнью.
- Верно, однако, капитан утверждал, что смерть его страшит, не так сильно как прозябание в бедности. Думаю, он был достаточно убедителен, и майор ему верил. Кстати, перед обыском мы навели кое-какие справки. И майор, и его бывший подчинённый, пользовались услугами одного банка. Управляющий поведал интересную вещь: ежемесячно майор снимал со своего счёта приличную сумму денег, а спустя некоторое время Гибсон клал на свой столько же, сколько снял Хэмптон. Это сразу навело на мысль о шантаже. Как видишь, мы оказались правы.
- Вы проделали большую работу, лейтенант, - кивнул я. - Но в этой истории не всё сходится. Вспомните о покушении на сына покойного. Голову даю на отсечение - капитан тут не причём. А убийство бродяги?
- Отстань от меня с этим бродягой, - нахмурился Колман. - Мне на него плевать. У нашей 'золотой' молодёжи в последнее время появилось модное развлечение - издеваться над нищими, бить их, пытать. До меня дошли слухи, что кое-кого даже убили. Возможно, ваш бродяга стал жертвой подобной банды, сколоченной из отпрысков знатных семейств.
- И вы не можете с ними ничего поделать? - удивился я.
- У меня связаны руки. Стоит мне только сделать опрометчивый шаг в сторону богатенького ублюдка, и я тут же поеду за компанию с моим предшественником - лейтенантом Морсом на север, туда, куда ещё не ступала нога человека. Думаю, ты меня понимаешь.
- Понимаю, - кивнул я. - Хорошо, я напишу заявление и оставлю вам. Надеюсь, что кто-то из ваших сотрудников всё же соизволит осмотреть труп как положено по инструкции.
- Гарантирую, что этого не произойдёт, - усмехнулся Колман. - Некому заниматься твоим бродягой. Мы второй день на ушах стоим.
- А что случилось? - заинтересовался я.
- Я могу тебе доверять, Гэбрил, поэтому скажу, - снисходительно произнёс Колман. - В город должна поступить крупная партия оранжевой дури. Это надёжные сведения от наших информаторов. Но никто не знает куда именно. Мы с ног сбились в поисках, объявили облаву, прочесали город частой гребёнкой, но пока ничего не поймали. Так что, если тебе станет что-то об этом известно - дай нам знать. Я в долгу не останусь.
- Хорошо, - заверил я.
- И больше ко мне со всякой ерундой не ходи. Арестую, - предупредил он на прощанье.
Я вышел из полицейского участка и направился к офису.
Лиринна не сообщила мне ничего нового. Ей удалось найти нескольких очевидцев того, как майор едва не попал под карету на одной из узеньких улочек города, но кроме весьма расплывчатых и противоречивых свидетельств ничего она не добыла. А когда я рассказал о том, что полиция взяла под стражу Гибсона, напарница совсем приуныла.
- Выходит, мы зря старались? - удручённо спросила она.
- Возможно, - кивнул я. - В версии полицейских есть кое-какие шероховатости, но раз обвиняемый признался, и есть доказательства его вины - мы умываем руки. В конце концов, никто не потребует от нас вернуть гонорар, пусть он и не до конца отработан.
В этот момент в дверь постучали.
- Войдите, - отозвался я.
В комнату вошёл Рейли. На лице его было написано смущение. Вот уж не думал, что адвокатам знакомо это чувство.
