Порядком облысевший, с большим мясистым носом, маленькими колючими глазками и склеротическим румянцем на обрюзгших щеках, он был неимоверно тучен. Каждому его вдоху и выдоху сопутствовал издалека слышный хрип легких, а при кашле огромный живот короля колыхался, заметно приподнимая медвежью шкуру. От обильных возлияний белки глаз короля подернулись красными жилками, но Уорвик продолжал пользоваться вином, каждые несколько минут протягивая унизанную перстнями руку к своему любимому кубку.
Рядом с креслом короля лежал, опустив умную морду на лапы, любимец монарха — громадный тандерхаунд по кличке Морой. Пес с остроконечными ушами, короткой черной шерстью, упругим хвостом и белыми звездами вокруг глаз иногда зевал, обнажаяострые и длинные клыки. Он был верным спутником короля уже больше десяти лет и знавал хозяина в его лучшие времена.
Когда-то Уорвик имел репутацию отличного воина. Он прекрасно владел искусством верховой езды и фехтования, был посвящен во все премудрости стратегии и тактики ведения боевых действий и взятия крепостей. В войне с людьми ему не было равных. Однако и всемогущие гируды не раз терпели от него позорные поражения. Но с годами Уорвик потерял хватку, а пристрастие к вину усилило его равнодушие к государственным делам. Эту перемену сразу почувствовали его приближенные, которые тут же начали тягаться между собой в управлении своим королем, тем более что и сам монарх против этого ничего не имел. Это было так удобно — в случае неприятностей вину можно было свалить на советчиков, и главным образом на своего первого министра.
В свою очередь, барон Дорнмут, наоборот, слабо разбирался в военном деле, зато ему не было равных по части финансов и устроения всевозможных увеселений. Он был главным вдохновителем бесконечных королевских пиров, турниров и псовых охот. Когда королю надоедали турниры с участием людей, на ристалище доставлялись экзотические воины — бородатые горбуны или эльфы-гладиаторы. Когда Уорвику приедались обычные кушанья и яства, Дорнмут ухитрялся покупать для короля заморские лакомства, о которых слыхом не слыхивали простые смертные. И появлялась на золотых блюдах троехвостая рыба уга, выловленная имперскими рыбаками в бурных водах Цельтического залива. Истекали соком печеные тушки детенышей драконов, раздобытые контрабандистами в диких лесах богини Морриган. Рекой лилось вино, доставленное окольными путями из самого Фералиса. Приготовленное в клейменных магами бочках, оно незаметно для пьющего притупляло его разум, лишало воли и заставляло видеть мир исключительно в черно-белых тонах.
—Дорнмут, друг мой! — с болью в голосе воскликнул король. — Ради Пресвятой Маргариты, убери свои свитки с этими проклятыми цифрами. Голова от них идет кругом. Позже подпишу. В двух словах: уволь своего несчастного, больного короля от затянутых рассуждений. Все равно тебе никогда не превзойти в красноречии Бевериджа. И подайте свечей! — крикнул он, натягивая медвежью шкуру до самого подбородка. — У меня потемнело в глазах. Где свечи! Больше огня!
Приседая от угодливости, в комнату вбежал секретарь-камердинер. Он бросился исполнять приказ короля, и очень скоро в кабинете стало так светло, что члены Малого консилиума принуждены были щуриться. Дождавшись ухода секретаря, Дорнмут заговорил. Речь барона была такой же изобилующей пустыми словесами и такой же напыщенной, как его внешний вид. Все слишком — так в двух словах можно было описать характер этого сиятельного вельможи. Тройной подбородок и округлое брюшко, суетливые жесты и подвижное лицо умного плута дополнялись умопомрачительным нарядом.
Фиолетовый атласный камзол барона был расшит жемчугом вперемежку с драгоценными камнями и сверкал, подобно оперению диковинной птицы. Через правое плечо у него была перекинута голубая муаровая лента Ордена Пречистой Маргариты первой степени. А сам орден, имевший вид восьмиконечной звезды с лучами из золота и серебра, терялся на широкой груди барона среди множества других регалий и наград. В таком же бедственном положении находились кольца и перстни на обеих его руках, мешавшие ему сгибать пальцы. На шее барона висела тяжелая цепь с усыпанной бриллиантами золотой розой. Она соперничала в размерах с державной розой самого короля Уорвика и была настолько тяжела, что кованые звенья удерживающей ее цепи впивались в бычий загривок барона, явно причиняя ему большие неудобства.
Однако Дорнмут был готов терпеть все эти лишения. Своим вызывающе богатым нарядом он старался подчеркнуть принадлежность к высшей аристократии Уайтроуза. Стремился стереть все воспоминания о том, что начинал когда-то свою головокружительную карьеру мелким, но очень предприимчивым ростовщиком. Увы! Баронский титул он получил всего десять лет назад за особые заслуги на почве финансов и, подобно многим нуворишам, необычайно им гордился. Суть выступления барона сводилась к перечислению намечавшихся турниров, пиров и тому подобных увеселений и приятств. Закончив свою речь, барон склонил в почтительном поклоне обрамленную венчиком седых волос круглую голову и скромно добавил:
—Все складывается преотлично, ваше величество!
—А вы что скажете, Беверидж? — Король с мрачным видом поднес к губам кубок, но после глотка раскашлялся так, что отпитое вино вылилось на подбородок. — Кхе-кхе...
Великий Экзекутор внимательнейшим образом слушал пассажи Дорнмута, которого ненавидел всеми фибрами души, честно, искренне и без всяких скидокна человеколюбие. Он с трудом дождался конца выступления барона, никак не проявляя внешне своих эмоций.
—Все складывается отлично, — произнес он тоном опытного оратора. — Так сказал барон Дорнмут. Все отлично, ваше величество! Все идет просто расчудесно! О Дева, хотел бы я знать, что же такое, по мнению барона, плохо?
Иеффай изящным, исполненным достоинства жестом, словно призывая небеса в свидетели, воздел к потолку обе руки. Потомственному аристократу не требовались роскошные одежды и награды, чтобы доказать свою принадлежность к одному из древнейших родов королевства.
—Все складывается как нельзя лучше! Все отлично. В Уайтроузе процветает колдовство. Градобитие, дожди и засуха, насланные на нас прислужниками гирудов, привели к двум неурожайным годам подряд. Простолюдины пухнут с голода. Все отлично! Работы по строительству укреплений идут так медленно, что, когда пробьет час войны с империей, гируды запросто въедут в Ноулдон, не встретив никаких препятствий на своем пути! А все потому, что львиная доля налогов уходит на устроение пиров, тогда как все остальное разворовывают назначенные Дорнмутом подрядчики. Они грабят королевство и ничуть не заботятся о том, что станется с Уайтроузом завтра. Все отлично! Все идет как нельзя лучше. Империя переходит в атаку, а барон Дорнмут считает, что все идет хорошо. Кому хорошо, хотел бы я спросить?
