«Если все, что ты собираешься делать, — это говорить загадками, то зачем вообще утруждать себя? Зачем тревожить всех, повторяя вещи, которые никто не в состоянии понять?»
«Потому, что это нужно сказать. Слово определяет событие. Слово накладывает на него ограничения и придает ему форму. Без слова событие просто сводится к случайному происшествию. Цель того, что ты называешь Пророчеством, заключается в том, чтобы отделить существенное от привнесенного».
«Не понимаю».
«Я и не думал, что ты поймешь, но ты же спрашивал. Теперь перестань тревожиться. Все это к тебе не имеет никакого отношения».
Гарион хотел было запротестовать, но голос замолк. Однако после этого разговора Гариону стало немного лучше — не совсем хорошо, но все-таки чуть лучше. Поэтому, когда они снова въехали в лес, он, чтобы отвлечься, поехал рядом с Белгаратом.
— А что собой представляют мориндимы, дедушка? Все говорят, будто они ужасно опасны.
— Да, они опасны, — ответил Белгарат, — но, соблюдая осторожность, через их страну можно проехать.
— Они поклоняются Тораку?
— Мориндимы никому не поклоняются. Они даже не живут в том мире, что и мы.
— Не понимаю.
— Мориндимы похожи на народ, каким когда-то были алгосы, до того как Ал принял их под свое покровительство. Было несколько народов, которые не имели своего бога. Они кочевали в разных направлениях. Алгосы направились на запад, а мориндимы — на север. Другие пошли на юг и на восток и исчезли.
— Почему они не могли оставаться там, где были?
— Не могли. В решениях богов всегда присутствует элемент принуждения. Как бы то ни было, алгосы в конце концов нашли себе бога, а мориндимы — нет, поскольку принуждение к отделению их от других народов все еще существует. Они живут в пустыне за северной границей преимущественно небольшими кочевыми группами.
— А что ты имел в виду, когда сказал, что они не живут в том же мире, что и мы?
— Для мориндимов мир является ужасным местом, пристанищем демонов, а они поклоняются демонам и живут больше в своих видениях, чем в реальности. В их обществе господствуют провидцы и колдуны.
— А на самом деле нет никаких демонов, правда?
— О нет, демоны весьма реальны.
— Откуда же они появляются? Белгарат пожал плечами:
— Не имею об этом никакого представления. Тем не менее они существуют, и они весьма зловредны. Мориндимы управляют ими с помощью магии.
— Магии? А она отличается от того, что делаем мы?
— Немного. Мы — чародеи, по крайней мере так нас называют. То, что мы делаем, включает в себя Волю и Слово, но не только их.
— Я все же не совсем понимаю.
— В действительности все не так уж сложно. Существует несколько способов вмешиваться в нормальный ход событий. Например, ведьмы. Вордай использует духов — обычно добрых, иногда вредных, но на самом деле не злобных. Колдун же использует демонов — злых духов.
— И это опасная разновидность магии?
— Очень опасная, — кивнул Белгарат. — Колдун пытается управлять демоном с помощью заговоров — формул, чар, мистических знаков и тому подобного. Пока он не совершает ошибок, демон находится в полной его власти и вынужден делать то, что ему приказывают. Но демон не хочет подчиняться и ищет пути разрушить чары, наложенные на него магическими заклинаниями.
— А что случается, если ему это удается?
— Обычно он тотчас пожирает колдуна. Это случается довольно часто. Если утратить волю или потребовать подчинения от демона, который для тебя слишком силен, попадешь в беду.
— А что имел в виду Белдин, когда сказал, что ты не очень искушен в магии? — спросил Силк.
— Я никогда не тратил много времени на ее изучение, — ответил старый чародей. — У меня, помимо всего прочего, есть и другие возможности, а магия опасна и не очень надежна.
— Вот и не пользуйся ею, — вмешался Силк.
— Я и не думал. Обычно одной угрозы прибегнуть к магии достаточно, чтобы держать мориндимов на расстоянии. Настоящие столкновения довольно редки.
— И я могу понять почему.
— Когда пересечем северную границу, мы переоденемся. Существуют различные отметки и символы, которые заставят мориндимов избегать нас.
— Звучит многообещающе.
— Но, конечно, нам следует сначала попасть туда, — заметил старик. — Давайте же поспешим. Впереди еще долгий путь. — И Белгарат пустил свою лошадь в галоп.
Они упорно ехали вперед, все время на север, избегая разбросанных по недракскому лесу поселений. Гарион заметил, что ночи постепенно становились короче, а к тому времени, как они достигли северных предгорий, ночная тьма исчезла. Вечер и утро сливались в несколько часов светлых сумерек, когда солнце на короткое время исчезало за горизонтом, а потом внезапно появлялось снова.
Северная граница проходила по верхней кромке недракского леса. Это была не столько горная страна, сколько цепь гор, длинная гряда вздыбленной земли, простирающаяся с запада на восток и образующая как бы спинной хребет континента. По мере того как путники продвигались по едва различимой тропе через седловину между двумя заснеженными пиками, окружающие деревья становились все ниже, пока наконец не исчезли совсем. За этой чертой больше не было деревьев. Белгарат остановился на опушке последней рощицы и срезал с полдюжины молодых побегов.
Ветер, дувший с вершин, приносил колючий мороз и сухой воздух вечной зимы.
Когда они достигли каменистой вершины, Гарион впервые в жизни увидел простиравшуюся перед ним бескрайнюю равнину. Эта равнина, на которой не росли деревья, была покрыта высокой травой, которая колыхалась под капризным ветром подобно морским волнам. По этому пустынному простору текли в никуда реки, и до самого горизонта были разбросаны тысячи мелких голубых озер и водоемов, сверкавших под северным солнцем.
— Насколько же далеко она простирается? — тихо спросил Гарион.
— Отсюда до полярных льдов, — ответил Белгарат, — на несколько сот лиг.
— И никто здесь не живет, кроме мориндимов?
— Никто не хочет жить на этой равнине. Большую часть года она погребена под снегом, и вокруг — тьма. Ты мог бы идти по ней шесть месяцев, так и не увидев солнца.
По скалистому склону они спустились вниз к равнине и обнаружили неглубокую низкую пещеру у основания гранитного утеса, который, казалось, разделял горы и предгорья.
— Остановимся здесь на некоторое время, — сказал Белгарат, слезая с уставшей лошади. — Нам нужно сделать кое-какие приготовления, а лошади нуждаются в отдыхе.
