Следующие несколько дней они были очень заняты. Белгарат менял их внешний облик, Силк ставил грубые капканы в лабиринте тропинок, протоптанных кроликами, которые шныряли в высокой траве, а Гарион бродил по предгорьям в поисках корней каких то растений и белого цветка с особым запахом. Белгарат же сидел у входа в пещеру, мастеря из срезанных им побегов различные приспособления. Корни, которые собрал Гарион, давали темно-коричневое красящее вещество, и Белгарат аккуратно наносил его на кожу путешественников.
— У мориндимов темная кожа, — объяснял он, окрашивая руки и спину Силка, — несколько темнее, чем у толнедрийцев и найсанцев. Через несколько недель краска сойдет, но продержится она достаточно долго, чтобы мы успели проехать через Мориндленд.
Придав их коже смуглый оттенок, Белгарат растолок пахучие цветы, чтобы получить ярко-черную краску.
— Волосы Силка вполне годятся, — сказал он, — и мои могут сойти, но вот у Гариона они совершенно не того цвета. — С этими словами Белгарат развел немного краски и окрасил золотистые волосы Гариона в черный цвет. — Вот теперь лучше, — проворчал он, закончив. — И еще осталось достаточно краски, чтобы сделать татуировку.
— Татуировку? — спросил изумленный Гарион.
— Мориндимы весьма обильно разукрашивают себя.
— И будет больно?
— Мы не будем наносить себе настоящую татуировку, Гарион, — сказал ему Белгарат, огорченно взглянув на него. — Татуировка слишком долго заживает.
Кроме того, боюсь, что твоя тетушка закатит истерику, если я верну ей тебя, украшенным всевозможными изображениями. Эта краска продержится достаточно долго, чтобы мы могли проехать через Мориндленд, а в конце концов татуировка исчезнет.
Силк сидел, скрестив ноги, перед пещерой, глядя на весь мир глазами портного: он пришивал свежие кроликовые шкурки ко всем их одеждам.
— А не начнут они пахнуть через несколько дней? — спросил Гарион, сморщив нос.
— Вероятно, — согласился Силк. — Но у меня нет времени для того, чтобы их выделать.
Потом, тщательно нанося на лица татуировку, Белгарат объяснил им маски, которые отныне они должны будут носить.
— Гарион будет странствующем рыцарем — искателем приключений, — сказал он.
— А что это значит? — спросил Гарион.
— Сиди смирно, — сказал ему Белгарат; хмурясь, он наносил острием пера хищной птицы тонкие линии под глазами Гариона. — Это обычный ритуал мориндимов: молодой мориндим с определенным положением обязан отправиться в странствие в поисках приключений, прежде чем займет свое место в структуре клана. На голове у тебя будет белая меховая головная повязка, а в руках — красное копье, которое я вырезал для тебя. Оно имеет исключительно обрядовое назначение, — предупредил Белгарат, — так что не вздумай пронзить им кого-нибудь. Это весьма дурной тон.
— Постараюсь запомнить это.
— Мы попробуем замаскировать твой меч, чтобы он выглядел вроде реликвии или чего-нибудь в этом роде. Колдун может увидеть или почувствовать присутствие Ока — это зависит от того, насколько он силен. И еще одно замечание: странствующему рыцарю — искателю приключений — категорически запрещено разговаривать в любых обстоятельствах, так что держи язык за зубами. Силк станет твоим провидцем. У него будет белая меховая повязка на левой руке.
Провидцы по большей части говорят загадками и тарабарщиной и склонны к тому, чтобы впадать в транс и закатывать истерики. — Белгарат взглянул на Силка:
— Как думаешь, справишься ты с этим?
— Да уж, — ответил, усмехаясь, Силк.
— Не очень-то в это верится, — проворчал Белгарат. — Я же буду колдуном Гариона. У меня будет жезл с рогатым черепом, это заставит многих мориндимов избегать нас.
— Многих? — быстро спросил Силк.
— Вмешиваться в дела странствующего рыцаря тоже считается дурным тоном, но это случается сплошь и рядом. — Старик критически осмотрел татуировку Гариона.
— Хорошо, достаточно, — сказал он и повернулся со своим пером к Силку.
Когда все закончилось, всех троих едва можно было узнать. Метки, которые старик тщательно нанес на их руки и лица, оказались не столько рисунками, сколько узорами. Лица превратились в отвратительные дьявольские маски, а открытые участки тела были покрыты символами, нанесенными черной краской. На всех троих были меховые штаны и жилеты, а вокруг шеи позвякивали ожерелья из костей.
Затем Белгарат в поисках чего-то направился вниз, в долину, расположенную как раз под пещерой. Его пытливому уму не пришлось долго искать то, что нужно.
Гарион с отвращением смотрел, как старик хладнокровно раскопал могилу, вытащил оттуда оскаленный человеческий череп и осторожно вытер с него грязь.
— Мне понадобятся рога оленя, — сказал он Гариону, — не слишком большие и относительно одинаковые.
Белгарат сидел на корточках и в своих мехах и татуировке имел свирепый вид. Взяв пригоршню сухого песка, он начал скоблить череп.
В высокой траве то тут, то там валялись выбеленные солнцем и ветром рога, поскольку обитающие здесь олени сбрасывают их каждую зиму. Гарион подобрал с дюжину их и, вернувшись к пещере, увидел, что его дед сверлит пару дыр в макушке черепа. Белгарат критически рассмотрел рога, принесенные Гарионом, выбрал из них пару и воткнул в сделанные отверстия. Скрип рогов о кость заставил Гариона стиснуть зубы.
— Ну и как, по твоему? — спросил Белгарат, поднимая увенчанный рогами череп.
— Чудовищно! — содрогнулся Гарион.
— В этом-то и заключается основная идея, — ответил старик. Он крепко утвердил череп на верхушке длинного шеста, украсил его несколькими перьями, а затем поднялся. — Давайте укладываться — едем.
И они стали спускаться вниз, через белесые предгорья, в долину, заросшую колышущейся, по грудь, травой. А солнце тем временем уже клонилось к юго-западному горизонту, чтобы затем быстро нырнуть за горную гряду, которую они только что пересекли. Запах невыделанных кроличьих шкурок, которые Силк пришил к одежде, был не из приятных, при этом Гарион всячески старался не смотреть на чудовищно преображенный череп, венчавший шест Белгарата.
— За нами следят, — несколько небрежно заметил Силк примерно после часа езды.
— Я был уверен, что это случится, — ответил Белгарат. — Но мы продолжаем путь.
Их первая встреча с мориндимами произошла как раз на восходе солнца. Они сделали остановку, чтобы напоить лошадей, на отлогом, усыпанном гравием берегу извилистого ручья. И тут дюжина одетых в меха всадников с темными, покрытыми дьявольской татуировкой лицами галопом выскочила на противоположный берег и остановилась. Они не произносили ни слова, но пристально вглядывались в отличительные знаки, которые Белгарат наносил с такой скрупулезностью. После короткого, вполголоса, совещания они повернули лошадей и ускакали. Но через несколько минут один из них вернулся галопом и привез с собой узел, завернутый в лисий мех. Он чуть помедлил, потом перебросил узел через ручей и умчался, ни разу не оглянувшись.
