На телеге грудой лежали припасы, судя по первому впечатлению, — отборный хлам.
Катрин, наконец, справилась со смехом:
— Передай миледи мою глубочайшую благодарность. Давно я так не веселилась.
Гвардеец угрюмо отвел взгляд:
— Я должен вас проводить.
Девушка пожала плечами:
— Жди. Вещички заберу.
Ингерн, позевывая, убирала постель. Вздрогнула от стука двери, поспешно подвинула табурет с тазом:
— Моя леди, завтрак…
Катрин плеснула в лицо водой, мимоходом вытерлась. Откусила половину пирожка и принялась скатывать плащ:
— Ну, Ингерн, я отбываю. Спасибо за штаны. Карманы вещь полезная, буду тебя вспоминать.
Ингерн открыла рот и села на хозяйскую постель:
— Но, леди, куда же вы едете?
— Пока в Тинтадж загляну. А там посмотрим, — прочавкала Катрин, дожевывая пирожок.
— Одна? Но это же сколько ехать?! А ночь?! А лес?! Куда вы?!
Шпионка, прихлебывая молоко, ткнула рукой в сторону юго-запада.
— У меня больше не будет такой хозяйки, — пролепетала служанка.
— Да какая из меня хозяйка? Я разве хорошему научу…
— Леди Катрин, возьмите меня с собой!
Катрин отмахнулась:
— Не дури. Я и себя-то не прокормлю. А тебе замуж пора. Да и про портняжную мастерскую не забудь… У тебя получится.
У служанки прыгали губы, она собиралась еще что-то сказать, но Катрин слушать не стала. Запихнула в рот еще пирожок, подхватила завернутые в плащ вещи и вышла.
Сборы требовалось завершить, и спешить шпионка не собиралась. Пришлось подождать у сапожника — заканчивал с заказанными сапогами. Катрин заявила гвардейцу и двум сопровождающим стражникам, что должна заглянуть на рынок и вообще без сапог ее можно лишь копьями из города выгнать. Очевидно, подобных инструкций конвоиры не получали, бормоча ругательства, остались у телеги. Катрин прошлась через рынок, решила попрощаться с немногочисленными знакомыми.
Подраненные мужчины выглядели бодро. Девушка еще с улицы услышала голос Даллапа. Ветеран громогласно разъяснял что-то о правилах заточки мечей, причем с таким увлечением, будто предстояло немедленно приступить к практическим занятиям. Меч отставного мастера действительно красовался посреди стола. Рядом лежали разные точильные бруски, оселки, еще какие-то камни.
Мужчины, одинаково приоткрыв рты, уставились на Катрин.
Девушка заверила:
— Попрощаться заглянула. Убываю прямо сейчас.
— В Тинтадж? Так обоз-то…
— Зачем мне обоз? Не люблю толчеи. Одной куда свободней дышится.
— Одной?! Без проводника, без «серых»? А полегче смерть не могла придумать?
Катрин поморщилась:
— На легкости в таком ответственном деле рассчитывать не приходится. Или вы, мастер Даллап, знаете особо удачный способ расстаться с жизнью? Я с удовольствием послушаю.
— Хороших способов мало, — пробурчал Даллап. — Я знаю только один, да и тот лишь мужчинам подходит. Но в одиночку соваться в лес, это ты уж шибко лихо додумалась. Лучше на площади голову в петлю сунуть.
Катрин ухмыльнулась:
— Если не уйду сегодня, полагаю, это и случится.
Ветеран без особого удивления кивнул:
— Ясное дело. Две такие умные леди — чересчур для замка. Но все равно идти одной — заведомая глупость. Поживи тихонько в городе, подожди купцов с охраной. Не так уж и долго ждать осталось. Деньги-то есть?
— Навалом. В городе жить — так точно сопьюсь. Раз ты такой мудрый, расскажи о дороге. Ты ведь из столицы сюда приперся?
Даллап закряхтел:
— Так то когда было? Перевал я хорошо помню. А лес… Чащоба везде чащоба, что здесь особенного упомнишь? Не дури. Давай найдем тебе место, посидишь мышкой тихой. С едой что-нибудь сообразим.
— Спасибо. Только у меня там телега и провожающие. Что-то мне не хочется, чтобы меня непременно пинками из города вышвыривали. Так что, точите ваше железо да лечитесь. Надеюсь, ходить да пить пиво вы сможете. Ладно, может, еще в Тинтадже увидимся…
Ручная работа есть ручная работа. Сапог сидел на ноге как влитой. Катрин натянула второй. Отлично. Можно надеяться, что и мозолей не натрут. Хотя дорога дальняя, все может приключиться.
Сапожник с профессиональным интересом разглядывал ее ноги. Все бы так на девушек смотрели. Катрин с чувством отсчитала оставшуюся часть денег. За такую работу не жалко.
— Сотру ногу — вернусь хоть из самого Тинтаджа.
Мастер и глаз не поднял, пробурчал:
— Вряд ли свидимся, леди.
Охрана пялилась во все глаза. Таких высоких сапог да в сочетании со штанами на женских ногах здесь еще не видели.
Катрин дала полюбоваться и заявила:
— Хватит отдыхать. Сейчас хлеба куплю и едем.
Истомившаяся охрана воззрилась озверело. Гвардеец прорычал:
— Там все имеется. И хлеб, и провизия, — воин ткнул рукой в телегу.
На рынок все-таки завернули и последние две «короны», оставшиеся от щедрот, выданных на ярмарку любезной хозяйкой, изгнанница потратила с толком. Дальше Катрин шла, принципиально не оглядываясь. Вот остались позади крайние дома. Девушка ударом сапога распахнула неохраняемые ворота городской изгороди. Впереди лежали холмы, темнел далекий лес. Дорога была совершенно пустынна…
Катрин отстранила плечом стражника и отобрала повод. От лошади пахло грязноватым домашним теплом. Девушка собиралась дойти до леса, отобрать из поклажи что пригодится и отправить белесую пенсионерку назад. Ничего, дорога здесь одна, до вечера бедняга доковыляет до родной конюшни. Девушка осторожно потянула повод. Кобыла послушно шагнула за временной хозяйкой.
Ворота остались за спиной. Первые шаги по новой дороге были сделаны. Катрин чувствовала холодок в животе и странное предвкушение чего-то хорошего. Хм, и чему радоваться?
— Эй, постой! — долетело сзади. Катрин с неудовольствием оглянулась. К воротам бегом приближались двое. Одна из фигур заметно прихрамывала. Девушка придержала вознамерившуюся продолжить путешествие кобылу.
Мимо стражников пробежали Даллап с Энгусом. Оба были с оружием, да еще что-то тащили в мешках. Катрин с недоумением смотрела на запыхавшихся мужчин.
— Стар я галопом бегать, — с трудом выговорил Даллап. — Да и в молодости не очень получалось.
Он уцепился за край телеги, отдуваясь. Молодой Энгус тоже часто дышал, опираясь на пару копий.
От ворот на них смотрели стражники. Кобыла нетерпеливо переступила с ноги на ногу.
— У нас к вам три дела, леди, — Даллап, наконец, справился с дыханием. — Во-первых, мастер Кормак выражает свое сожаление. В смысле, сожалеет, что не успел еще раз поболтать с молодой леди. Передает вот это, — Даллап вытащил из-за пояса ножны с ножом и кивнул молодому парню. Энгус протянул девушке длинное оружие.
