Он чувствовал Лусу и Уджурака, свернувшихся в снегу друг рядом с дружкой прямо за их спинами, но он старался сфокусировать всё своё внимание на лунке, как это делала Каллик. Они ждали, и ждали, и ждали малейшего признака движения… но ничего не происходило. Даже усик тюленя не высовывался из-под поверхности тёмной воды.
Наконец, Каллик со вздохом села. Солнце почти достигло края неба, и тяжёлые серые тучи над ними стали ещё гуще, отбрасывая тени наступающей ночи.
— Мне жаль, Токло, — пробормотала она. — Ты был очень терпеливым, но это дольше, чем мне обычно приходилось ждать.
Токло в разочаровании провёл когтями по льду. Это не справедливо! Как он может научиться охотиться, если они даже не уверены, что здесь вообще есть тюлени? Он повернулся, чтобы посмотреть на двух ждущих их медведей.
— Эй, Уджурак! — позвал он. — У меня появилась идея! Иди сюда!
Когда Уджурак резко встал и побрёл к лунке, Луса просто отодвинулась на его место, но так и не проснулась.
— Каллик говорит, здесь совсем может и не быть тюленей, — пояснил Токло. — Поэтому я подумал, может быть, ты смог бы превратиться в тюленя и проверить это ради нас.
— Я не кусок дичи, Токло, — оскалился Уджурак. — Я медведь!
— Всё, что тебе надо сделать, нырнуть туда, немного поплавать по кругу, посмотреть, нет ли там кого, и затем вернуться обратно и сказать нам. Это же так просто. Идёт?
— Нет! — взвыл Уджурак. — Как у тебя только язык повернулся просить меня о таких вещах?
— Это не большая просьба, — настоял Токло, удивившись реакции Уджурака. — Мы просто хотим узнать, стоит ли ждать здесь дольше. Мы же не просим тебя выгонять их оттуда или что-нибудь подобное.
Глаза Уджурака превратились в два широких озера поперёк усыпанной снегом бурой мордочки.
— Ты не понимаешь! — огрызнулся он. — Когда я другой зверь, я чувствую всё, что этот зверь чувствует — его голод, его переживания, его страхи. Как я мечтаю, чтобы я не умел превращаться!
— Эй, я никогда и не говорил, что понимаю, — возразил Токло. — Всё, что я сказал, было "может быть, твои превращения хоть раз принесут нам пользу, вместо проблем, как это обычно происходит".
— У тебя и секунды не займёт нырнуть туда и посмотреть, — добавила Каллик.
— Тем более, ты уже делал так раньше с гусями, помнишь? — хмыкнул Токло.
— О, верно, и это так прекрасно закончилось! Я чуть не умер! — бросил Уджурак. — Именно это я и имею в виду! Что, если со мной что-нибудь случиться, или я забуду превратиться обратно?
— Было бы очень глупо, — сказал Токло. — Просто помни, что на самом деле ты не тюлень. Разве это тебе трудно?
— Я бурый медведь! — закричал Уджурак. — Ясно? Вот, кем я являюсь, и кем хочу быть. Я бурый медведь! — он развернулся и бросился прочь, повалившись на снег рядом с Лусой спиной к Токло.
Токло моргнул и вопросительно посмотрел на Каллик:
— Какая блоха его укусила?
Каллик пожала плечами:
— Может быть, так долго пробыв китом, он испугался. Как бы там ни было, мы не можем заставить его, и я не думаю, что нам надо ждать и дальше, — она кивнула на небо. — Собирается шторм. Мы должны найти укрытие… а охота, надеюсь, подальше от берега будет получше.
Живот Токло сжался от боли и голода. Он даже предположить не мог, как далеко отсюда берег. Каллик и его тоже чует? Он близко? И что значит "близко" устами белого медведя, который может за день несколько раз пройти от горизонта до горизонта?
Они побрели обратно к остальным. Уджурак встал, когда услышал, что они приближаются, и, отойдя от них на пару шагов, повалился в снег, глядя через плечо на Токло.
Луса сонно подняла свою голову.
— Что случилось? — спросила она, зевая.
— Ничего, — сказал Токло. — Ну же, поднимайся, — он ткнул носом её лапы. — Мы идём искать убежище.
— Убежище, где можно поспать? — с надеждой в голосе спросила Луса.
— Это и есть основная идея, — кивнул ей Токло.
Когда Каллик снова заняла место впереди, снег пошёл сильнее. Пушистые снежные хлопья падали на их шкуры, цеплялись за носы и уши. Они прошли мимо низких насыпей снега и зазубренный ледяных обломков-когтей, которые выглядели так, будто пытались зацепить облака. Ветер стремительно набирал силы, носясь надо льдом, так что медведем пришлось прижаться теснее друг к дружке, чтобы их не сдуло в разные стороны.
Каллик подняла голову и резко остановилась, насторожившись:
— Я чую другую белую медведицу, — сказала она. — Она очень близко — я не смогла почуять её раньше из-за бурана.
— У неё есть дичь? — спросил Токло. — Может быть, мы сможем прогнать её от еды, как сделали в прошлый раз.
— Я не хочу этого делать, — произнесла Каллик, выглядя смущённой. — Мы не должны воровать еду у других медведей. Мы должны сами ловить дичь для себя, — она вздохнула и стряхнула снег, упавший на его спину. — Как бы там ни было, сейчас для нас важнее укрытие. Нам нужно найти место, чтобы выкопать палатку, — она взволнованно взглянула на небо и снова зашагала вперёд.
— Что насчёт этого? — предложил Токло, указывая на огромный сугроб за своей спиной. Ему казалось, что здесь вполне достаточно подходящих для норы сугробов, тянущихся грядой до самого края серого, пасмурного неба. Но к его удивлению, когда он ткнул их лапой, до него дошло, что снег просто был тонким слоем, покрывающим твёрдый ледяной бугор. Он царапнул лёд когтями, но он был крепким, как камень. Разозлившись, он попробовал копать посильнее, но вдруг его лапы соскользнули, и лёд разрезал подушечку его лапы. Он с возмущённым воплем отскочил в сторону.
— Оу! — он лизнул свою лапу. Несколько капелек крови упало на снег.
— Ты, тюленеголовый! — сердито обрушилась на него Каллик. — Ты что, не знаешь, что белый медведь может почуять это хоть с горизонта? — она указала когтем на капельки крови. — Они придут по запаху в поисках нас — и, если не найдут другой добычи, они могут умять за обе щёки кого-нибудь из нас вместо тюленя.
Токло уже собирался огрызнуться на неё, когда его глаза упали на Лусу. Он вспомнил, как старшие медведи принимали его за кусок дичи, когда он был медвежонком. А белые медведи были даже больше взрослых гризли. Здесь, на льду, Луса выглядела такой крошечной и уязвимой. Если что-то случиться с ней, это будет его вина…
Он сглотнул нарастающий гнев и быстро забросал кровавые пятна свежим снегом. Буран становился всё сильнее, значит, скоро капли крови будут скрыты новым снегом. Он зарылся лапами в снег и не вытаскивал их оттуда, пока они не онемели, и кровотечение не прекратилось. Он никогда не навлечёт опасность на своих друзей.
