— И я рад приветствовать и тебя, хозяин, и иных добрых жителей вашего местечка. А скажи, не родственник ли ты старому Скойло из Теленшира, что прославлен во всех уголках Ордена как непревзойденный мастер котла и сковороды?
Здоровяк чуть покраснел и улыбнулся еще шире.
— Благодарю на слове добром, темплар. Папенька уж года три как отошел от дел, старость — она ведь ко всем приходит. Да только мастерство свое он не хранил в сундуке. И я не посрамлю добрую славу родителя, угощу… век не забудешь, темплар.
В устах кого другого подобная фраза могла бы звучать довольно двусмысленно, но Шенк знал таких людей, как этот хозяин, — их гордость была в умении, в тех слухах, что медленно расползались по стране, а то и за ее пределы. И добрая слава была, пожалуй, ценнее золота, а потому и берегли ее так, как никогда не берегли бы запрятанный на черный день мешочек с монетами.
— Пошли кого-нибудь, хозяин, пусть за конем присмотрит.
— Будет исполнено, господин. А пока прошу вот сюда, лучший столик. Господин темплар предпочитает вино или отдаст должное элю? Эль у нас отменный, лучше во всей округе не сыщешь.
Буквально через считанные минуты расторопная служанка водрузила на стол перед Шенком запотевший — только что из погреба — кувшин с пивом. Пенная струя потекла в кружку, и темплар с наслаждением сделал первый глоток живительного напитка. А на столе тем временем появилось дымящееся жаркое, плошка, наполненная аккуратными, один к одному, солеными грибами. Хлеба здесь не подавали, его заменяла миска, наполненная мелкими, на один‑два укуса, пирожками, зато все они были с разной начинкой, свежие, горячие, распространяющие вокруг себя восхитительный аромат.
Люди, сидевшие за столами, косились в сторону темплара — кто с интересом, кто с уважением, а кто и с некоторой опаской. Последних — двоих диковатого вида мужиков, возле которых стояла уже пара опустевших кувшинов, — Легран мысленно отметил. Эта парочка не лучшим образом вписывалась в относительно уютную окружающую обстановку. Явно бандитские рожи, бороды, давно не встречавшиеся не то что с ножницами, а даже и с гребнем, у одного — шрам на щеке, застарелый, очевидно от ножевого удара. Они были при оружии — у одного на поясе висел тяжелый охотничий нож, рядом со вторым к скамье была прислонена небольшая секира. Одежда давно нуждалась в починке, к тому же была не первой свежести. Причин, по которым такого рода отребье могло опасаться темплара, было достаточно. Вряд ли эта парочка добывает средства к существованию, работая до седьмого пота на своих земельных наделах, — и Шенк мог бы поспорить, что их заскорузлые ладони куда больше знакомы с оружием, чем с плугом или косой.
Но мало ли на дорогах людей, не отличающихся мирным и благообразным видом? Не предъявлять же обвинение лишь на основании подозрений. Даже если на самом деле эти подозрения и истинны.
Позади раздалось осторожное покашливание. Шенк обернулся — возле стола стоял пухленький человек в дорогом плаще из хорошей ткани, изрядно расшитом серебряной нитью. Камзол — тоже дорогой, украшенный где можно и где нельзя золотым галуном — сидел на нем неважно, пухлое тело стремилось выбраться наружу из несколько узковатой одежки, а пуговицы грозили в любой момент с треском оторваться. Гладко выбритое лицо, седые, коротко стриженные волосы, пухлые, несколько безвольные губы… нельзя сказать, что в совокупности все это производило отталкивающее впечатление, но и особой симпатии тоже не вызывало. На груди человека висела массивная серебряная бляха, прямо-таки кричащая о том, что ее владелец — местный смотритель, лицо, уполномоченное Орденом следить за порядком в городке, собирать подати, вершить по мелочам суд. В общем, как любил говорить магистр Борох, осуществлять всю полноту власти.
— Приветствую тебя, темплар! — Голосок смотрителя был на удивление тонок и скрипуч, отнюдь не добавляя тем самым очарования своему хозяину.
— И тебе привет, добрый человек, — с некоторым сомнением в голосе ответил Шенк. Ясное дело, этот щеголь заявился сюда не просто так.
— Позволь составить тебе компанию, уважаемый темплар. — Толстячок расплылся в улыбке, демонстрируя редкую в его возрасте отменную белизну зубов.
Не дожидаясь приглашения, он плюхнулся на скамью напротив Шенка и щелкнул пальцами, подзывая служанку. Та появилась быстро, однако особого восторга от посетителя на ее лице видно не было.
— Вина. И имей в виду, Геда, хорошего вина… мне и господину темплару.
В первый момент юноша хотел было заметить, что, во-первых, вполне способен сам заплатить за свой ужин и, во-вторых, уже отдал предпочтение иному напитку. Но, подумав, смолчал… Орден настоятельно рекомендовал, если это не шло в противоречие с иными важными делами, прислушиваться к смотрителям.
Девушка вернулась быстро, выставив на стол — Шенк удивленно приподнял бровь — пыльную бутыль из темного, почти непрозрачного стекла и две стеклянные же чаши, вещи редкие и дорогие, не иначе как только для особых посетителей. Вне всякого сомнения, смотритель именно к таковым и относился. Забавно будет посмотреть, станет ли он платить за старое вино, стоившее немалых денег, — среди этой братии имелись и такие, кто считал, что управляемое им поселение прямо-таки обязано обеспечивать своего господина всем, что его душа пожелает. К подобным выходкам, вызывающим у простого люда неприязненное отношение к власти, Орден относился весьма прохладно.
— Твое здоровье, темплар. — Смотритель сделал небольшой глоток и отставил чашу в сторону. Шенк мысленно усмехнулся — видать, разговор будет серьезный и смотритель не намерен слишком уж обильно орошать беседу вином. Это говорило, безусловно, в его пользу.
— И твое тоже. — Он прикоснулся губами к краю чаши. Вино было хорошим, красное шедлийское, не менее чем десятилетней выдержки. Он причмокнул, проверяя свою память. Пожалуй, для виноградников Шедлии то был не лучший год… но для гостиницы в маленьком городке — выше всяких похвал.
— Меня зовут Урбин Граниль… я, как ты, конечно, догадался, смотритель Телиншира. — Последние слова толстячок сказал с явной гордостью. — Позволительно ли мне узнать имя уважаемого темплара?
На какое-то мгновение юноша задумался — а не было ли в этом простом вопросе подвоха? Может, слухи о происшествии в Пенрите докатились и сюда? А впрочем, какая разница… не тот это повод, чтобы начать стыдиться собственного имени.
— Шенк Легран, к твоим услугам.
— Приятно, очень приятно! Прости, уважаемый Легран…
— Я предпочитаю, когда меня зовут по имени.
— А, да… аналогично, друг мой, аналогично. В этих местах не так уж мало тех, кто происходит из рода Гранилей, и, признаться, каждый раз, когда кто-то произносит мою фамилию, я не уверен, что обращаются ко мне.
