Травник пристроил свечу на табуретке, сам сел на край кровати, помолчал. Одежда его была в крови.
– Ты… – лудильщик приподнялся и осёкся. – Что случилось?
– Сегодня напали на Томаса, – устало ответил тот. – Тоже собака.
– Томаса? Какого Томаса? Постой-ка, – Бликса сморщил лоб и ахнул: – Кабатчика? который в «Башмаках»? – Жуга кивнул. – Он… жив?
– Надеюсь, выживет. Ему досталось гораздо сильнее, чем тебе.
– Иисус Мария… Куда уж сильнее-то?
– Послушай, Бликса, – медленно проговорил Жуга. – Мне нужна твоя помощь. – Он порылся в кармане и достал две медные семиугольные монетки. – У тебя, случаем, не было… таких вот?
– Была одна. В мешке осталась. А откуда ты знаешь?
– Неважно, – Жуга нахмурился. – Так. Ещё вопрос. Ты знаешь Эриха?
– Какого Эриха?
– Он выглядит… выглядел, как кнехт. Высокий, лысоватый. С ним ещё парнишка мог быть, такой длинноволосый, в сером, повадки у него, знаешь, такие… – травник повёл рукой движением, от которого лудильщику вдруг почему-то стало не по себе, покачал головой и закончил несколько непонятно: – Нехорошие повадки.
– Эрих Штауфер, – кивнул Бликса. – Если только я ничего не путаю, это он.
– Кто он такой?
– Наёмник. Мелкая сошка. В последнее время с обозами ездил, в охране.
– А тот, второй? У него ещё родинка вот здесь, – Жуга коснулся левой щеки возле уха, – и говор не местный. Девка ещё с ними. Рыжая, с мечом.
– О, чёрт… – Бликса вдруг подобрался. – В какое дерьмо ты ухитрился вляпаться, Лис? Надеюсь, ты с ними не повздорил?
– Ты знаешь их?
– Кто ж их не знает! Хуго и Беата. Хуго – наёмный убийца, говорят, из разорившихся дворян. Мечом работает, как бургомистров писарь пёрышком, без кляксов, прозвище у него – Шнеллер. Его ещё Гиеной прозывают.
– Гиеной? – Жуга заинтересованно поднял голову. – А что значит – гиена?
– Не знаю, – Бликса пожал плечами, – но звучит паршиво, согласись.
– У девки тоже кличка есть?
– Да. Есть. Пиявка. Но не советую тебе её так называть. Она при Хуго как бы на подхвате, а на самом деле вертит им, как кот хвостом. Они не из местных, им на всё плевать, берутся за любую работу, лишь бы платили побольше. Чего ты с ними не поделил?
– Что ж… – Жуга помедлил, словно бы и не расслышал последнего вопроса. – Ладно. Думается мне, что остальные не в счёт. Спасибо, Бликса.
Он встал, направляясь к двери, и Бликса лишь теперь сообразил, что это за продолговатая штуковина у травника в руках, которую он сперва принял за короткий посох.
– Жуга.
Тот обернулся. Бликса облизал внезапно ставшие сухими губы.
– Не делай этого. Ты не знаешь, с кем связался.
Губы травника тронула едва заметная усмешка:
– Это они не знают, с кем связались. Спи.
***
– Рудольф.
Старьёвщик поднял голову. Хмурый и с похмелья, Жуга спускался по лестнице, ступеньки жалостно скрипели под ногами. В руке он нёс узкий меч в потёртых чёрных ножнах. Ранее Рудольф его у травника не видел. Старик кивнул на стул.
– Садись, – он взял бутыль. – Пить будешь?
– Нет.
– А я буду.
Он набулькал в кружку пива, отпил, поморщился и отставил в сторону.
– Где Телли? – травник огляделся.
Рудольф пожал плечами.
– Откуда же мне знать? Убежал куда-то с утра пораньше, вместе с этой… ящерицей своей. Он не выносит дыма табака.
– Ты и в самом деле слишком много куришь.
– Привычка, – хмыкнул тот, – ещё с тех времён, когда я… Гм. Как там этот? – он указал чубуком наверх, – жив?
– Поправится. – Жуга потёр глаза. Этой ночью он почти не спал.
– Да, – Рудольф плотней закутался в облезлый волчий мех накидки и отхлебнул из кружки. – Это всё из-за того, что коптильни позакрывались. Проклятые собаки совсем обнаглели.
– Рудольф.
– Что?
– Это кто угодно, только не собаки.
Старьёвщик подозрительно прищурился на травника.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Ничего хорошего, – травник сплёл до хруста пальцы рук. – Видишь ли… Похоже, это я спустил собак на город. Впрочем, нет, не так…
В нескольких словах Жуга рассказал, как продал Эриху огниво, и что произошло потом. Рудольф слушал с напряжённым вниманием, изредка затягиваясь трубкой и прихлёбывая из кружки. Наконец Жуга умолк.
– Грешишь на оборотней? – спросил старик.
– Какие оборотни? Старый Томас жрал чеснок как семечки, а оборотни не выносят запаха чеснока. Нет, тут что-то другое.
– Пусть даже так, – сказал Рудольф, в сомнении качая головой. – Допустим, я тебе поверил. Но чего ты хочешь от меня?
– Правды.
– Я не знаю этого солдата.
– Не в солдате дело, – отмахнулся Жуга. – Эрих слишком мелко плавает, чтоб в одиночку заварить такую кашу. Он глуп, да и боец, похоже, средний, ему только кметов брать на алебарду. Никакой соображалки, вырядился как петух, едва лишь завелись деньжата. У самого ладонь в мозолях от гизарма, а туда же – саблю прикупил… Нет. Огниво – вот где собака зарыта. Тьфу ты, – он поморщился, – ну и к месту же присказка… Огниво и деньги – вот что погубило твою жену и дочь. Ты должен знать, что с ними случилось.
Рудольф не ответил. Медленно встал, подбросил дров в камин и так же медленно опустился обратно в кресло. Выколотил трубку и полез в кисет за свежим табаком. Жуга молчал.
– Да, – сказал наконец старик, выпуская клуб сизого дыма, – я знаю. Но я не хочу вспоминать.
– А придётся.
– Да, – кивнул тот и вздохнул. – Ну что ж… слушай.
Ты был прав, – начал он. – Мартину и Хельгу действительно загрызла собака. Страшнее этого я ничего не видел. Я очень их любил, тебе не понять. Во мне тогда, наверное, что-то умерло. С тех пор я и живу-то как бы наполовину. И я уж никак не мог подумать, что виновато в этом всём какое-то дурацкое огниво. Что до собак, – он затянулся, – то многих в Лиссбурге в ту зиму закусали насмерть, это было прямо как какое-то нашествие.
– Монеты разошлись по городу, – кивнул Жуга. – Всё сходится. И Телли тоже видел, как собака несла кошелёк. Непонятно только, для чего собакам их приносить, чтобы потом отнять обратно.
– Может, они просто не могут иначе, – предположил Рудольф.
– Долго это продолжалось?
– Не очень.
– Гм… До серебра, как видно, дело не дошло. Огниво не простое, это ясно. Как оно могло к тебе попасть?
Теперь Рудольф молчал довольно долго.
– В этом городе всё не так просто, как кажется на первый взгляд, – сказал он наконец. – У этой лавки, – он повёл рукой вокруг себя, – тоже есть своя история.
– Не томи, Рудольф, – хмуро сказал Жуга. – У меня и так почти нет времени. Я знаю, что тебе больно об этом вспоминать. Ты купил его?
– Огниво? Кто знает! Я много чего тогда купил…
Старьёвщик помолчал, собираясь с мыслями, и после паузы продолжил:
