Старьёвщик помолчал, собираясь с мыслями, и после паузы продолжил:
– Я расскажу тебе одну историю. Когда-то в Лиссбурге жил человек по имени Эйнар, и этот человек очень любил одну девушку. И жил ещё тогда один дурак по имени Рудольф. И он тоже эту девушку любил. А девушка… Она не знала, кого из них она больше любит. Не знала, или не хотела знать. А может, не любила никого из них, но ей нравилось, что за ней ухаживают сразу двое, такое тоже бывает. А они были такие разные… Один к тому времени уже всерьёз занялся магией, другой – торговлей. И она поставила условие, что выйдет за того, кто больше в жизни преуспеет. Ждать же согласилась год. На самом деле, ей, наверное, тогда было всё равно, но как бы то ни было, а год прошёл. Она выбрала Эйнара. А глупец Рудольф, вместо того, чтоб отступиться и забыть, стиснул зубы и продолжал гнуть своё. А она… она не знала, кого из них она больше любит. Эйнар стал злым и раздражительным, немудрено – он знал про них двоих. И когда его жена родила дочь, он знал, чья это дочь. Он всё больше уходил в свою работу. Почти не бывал дома. Стал всё чаще ездить к морю. Неизвестно, что было дальше. Возможно, что он стал потихоньку ненавидеть эту землю, за то, что она носит таких, как они. И однажды он ушёл и больше не вернулся. Говорят, что он искал способ, как стать дельфином и в конце концов нашёл. Он всегда завидовал дельфинам и хотел быть как они. Никто не знает, почему.
Рудольф умолк. Трубка его давно погасла.
– А дальше? – спросил Жуга. – Что было дальше?
– Дальше всё просто, – хмыкнул старик. – Мы выждали год и поженились. Она переехала ко мне. У меня был хороший дом… Он и сейчас неплох, но был ещё лучше, можешь мне поверить. А кое-что из бывших вещей Эйнара Мартина забрала с собой. Наверное, на память, а может, просто было жаль выбрасывать. А я слишком сильно её любил, чтобы протестовать. Вот и всё, – Рудольф взглянул на травника своими красноватыми, слегка припухшими глазами старика. – Ты это хотел услышать?
– Нет, не только, – помолчав, ответил Жуга. Кусочки головоломки стремительно вставали на свои места. – Этот дом слишком хорош для лавки старьёвщика. Я видел твои товары – на этом барахле таких денег не заработать. Почему тебя все сторонятся, Рудольф? Не верю, что причиной тому одна лишь смерть твоей семьи. Говоришь, ты много путешествовал когда-то. Чем ты торговал, когда был молод?
Рудольф не ответил.
– Молчишь? – травник криво усмехнулся. – Ну тогда я скажу: индийская конопля, афганский хаш, опийный мак…
– Не надо, – поморщился тот.
– Чёрный гашиш…
– Хватит, я сказал! – кулак старьёвщика обрушился на стол. Деревянная кружка подпрыгнула и повалилась на бок, выплеснув остатки пива. – Хватит…
Кровь медленно оттекала от его лица. Рудольф попробовал затянуться, обнаружил, что трубка погасла, выкатил из камина уголёк и дрожащими пальцами попытался прикурить. С третьей или четвёртой попытки это ему удалось. Травник смотрел на него внимательно и грустно.
– Это не тот дым, Рудольф, – сказал он.
– Знаю, – огрызнулся тот. – Не ковыряй старые раны, Жуга. Я давно уже заплатил свои долги.
– Работа у меня такая – в ранах ковыряться, – Жуга бесцельно подвигал меч, лежащий на столе, наполовину вытащил его из ножен и вложил обратно, Рудольф успел заметить лишь странный сероватый металл клинка и тоненькие нити гравировки. – А твои долги, – травник указал на высохшие пятна крови на своей рубахе: – вот твои долги. Скажи, – он помолчал, – ты вёл какие-то дела с Вальтером из «Красного петуха»?
– Да. Мы втроём заправляли всем.
– Кто был третьим?
– Рик ван дер Линден. Ты его не знаешь.
– И как вы называли свой товар промеж себя? «Солома»?
– Да.
– Понятно…
– Что ты собрался делать?
– Лучше, если ты не будешь знать, – уклончиво ответил тот. – Послушай, Рудольф. Может статься, что я уже не вернусь. Дай мне слово, что не выгонишь мальчишку и дракона. Хотя бы, пока не кончится зима.
– А ты поверишь мне?
– Нет. Но это неважно. Важнее, чтоб ты сам себе поверил. И ещё. Постарайтесь ничего не трогать из того, что… принадлежало некогда Эйнару. Особенно вон ту дос… Яд и пламя! – Жуга вскочил и метнулся к камину. Обернулся к Рудольфу. – Кто их сюда составил?
Старьёвщик встал посмотреть, но в этом не было нужды – Жуга уже стащил с каминной полки круглую, с инкрустацией дощечку и водрузил её на стол. Рудольф не сразу понял причину его беспокойства – на его взгляд ничего особенного не произошло, просто пять резных фигурок, найденных недавно травником, теперь стояли здесь, на шестиугольниках мозаики.
– Должно быть, Телли постарался, – хмыкнул Рудольф. Коснулся одной из фигурок – ладьи и попробовал её поднять. Та сидела, как влитая. – Гм… Странно. – Он приподнял всю доску. – Приклеил он их, что ли?
– Не трогай, – Жуга взъерошил волосы рукой и закусил губу. Сам попытался сдвинуть хоть одну фигурку. Безуспешно. – Чертовщина какая-то… – он нахмурился. – Ладно. Потом разберёмся.
– Кстати, я давно хотел с тобой о нём поговорить.
– О Телли?
– Да. Со странностями парнишка. Взять хотя бы этого его дракона. Тил говорит, что Рик вылупился прошлой весной, и явно врёт – драконы так быстро не растут. Потом, он совершенно не помнит, где жил до войны. Сколько, по-твоему, ему лет?
– Понятия не имею, – покачал головой Жуга. – Двенадцать?
– На вид можно дать двенадцать. Возьмём для верности одиннадцать. Не могут же пропасть в никуда десять лет жизни! Хотя, конечно всякое бывает… Ни ты, ни я не знаем, что он пережил в войну. А память у него здоровская.
– Да, схватывает он всё на лету, – задумчиво подтвердил травник. – Так и кажется, что не учится, а… вспоминает?
Они посмотрели друг на друга.
– Гм, – сказал Рудольф.
– Однако, – сказал Жуга, – этак мы с тобою далеко зайдём. Чёрт, как башка трещит…
– Может, всё-таки выпьешь?
– Нет. – Он встал и подобрал свой меч. – Сегодня мне понадобится трезвая голова. Значит, так. Скажи парнишке, чтоб до моего возвращения ничего не трогал. И сам остерегись.
– Ты же сказал, что не вернёшься…
Травник поднял взгляд:
– Я сказал: «Быть может, не вернусь».
– Бывают ли люди без страстей?
– Бывают.
Дао
Первым делом Жуга направился на рынок.
Сколько всего человек в округе занимались обменом денег, травнику было неведомо, но в таком торговом городе как Лисс подобный промысел приносил немалую выгоду. В банки и ломбарды Жуга заглядывать не стал, не без оснований опасаясь шумихи, сам же он лично знал только четверых менял и надеялся, что этого хватит. Один из них – Гельмут Ценкер, приземистый, плечистый, больше похожий на грузчика мужчина лет сорока, обосновался в нише возле рынка. Среди его клиентов было множество приезжих и Гельмут без зазрения совести брал за размен завышенный процент. Травника это вполне устраивало, тем более, что несколько недель тому назад он излечил его от острого приступа радикулита – обычной болезни уличных торговцев.
