Вышли из больницы — Зорго задумчив и мрачен. Ничего — поможем, конечно.
В положенное время, минута в минуту, прибыли в особнячок дона Аугусто. Ничего себе — особнячок, симпатичный такой — с колоннами мраморными. Перед домом — сад ухоженный, даже не сад — а парк английский, классический. Рядом с входом в дом — пруд с кувшинками розовыми и фиолетовыми, рядом с прудом — дворецкий с бакенбардами роскошными, разодетый — что ёлка та новогодняя.
Да, и компания наша приоделась — в честь визита важного. Капитан Зорго — саблю длинную, в ножнах деревянных, на перевязи кожаной поверх сюртука набросил, доктор Мюллер — бабочку на шею прицепил, я — бескозырку с надписью «Варяг» надел, а Мари — в такое платье нарядилась — словами не описать.
— Вас уже ждут, господа уважаемые! Проходите — на второй этаж! — Дворецкий — ёлка вещает.
По лестнице старинной, из горного бука сработанной, поднимаемся в зал для приёма гостей. Сеньор Аугусто возлежит на огромной кровати, размещённой в небольшом эркере, у открытого окна. Из окна открывается изумительный вид на море, синеющее вдали сквозь ветки деревьев.
— Ну вот, господа, видите — со мной всё в порядке. И, волновались вы все абсолютно напрасно, — старый сеньор поворочался, поудобнее устраиваясь среди многочисленных белоснежных подушек, — Я вполне ещё здоров для своих лет. Жаль только, собственный юбилей пришлось провести в больнице.
По правде говоря, дон Аугусто выглядел не очень — бледное изможденное лицо, усталые глаза в красных прожилках. Что же Вы хотите — такой сильный сердечный приступ в девяносто восемь лет — это совсем даже не шутка.
Рядом с кроватью, за небольшим, изысканно сервированным столом, размещался Джедди, тоже — разодетый в пух и прах, правда — как всегда босиком, недоверчиво посверкивая на нас своими фиолетовыми глазами. Судя по всему, он уже знал о предстоящей сделке, хотя бы — в общих чертах.
На каминной полке возлежал кот Маркиз, демонстративно смотрящий в окно, громко постукивая своим шикарным хвостом по каминной решётке.
После цветистых взаимных приветствий, хозяин радушно пригласил нас к столу — отведать скромную трапезу.
Минут тридцать все непринуждённо ели и пили, провозглашая нехитрые тосты за здоровье всех присутствующих, и — за удивительную красоту — единственной за этим столом — дамы.
Дон Аугусто явно устал, торопливо налил в медицинскую мензурку из высокой бутыли остро пахнущий настой валерианы, выпил единым махом — словно как в молодости — стакан рома.
— Давай, Джедди, зови Томаса! — Старик от нетерпения поперхнулся, и несколько капель настоя потекли по его подбородку, оставляя неровные подтёки.
Томас, старый вест-индийский негр, служивший у сеньора кем-то вроде дворецкого и няньки одновременно, медленно и величественно вкатил в спальню журнальный столик на колёсах.
Столик был завален свертками, пакетами, книгами, открытками и коробками различных форм и размеров.
— Это, масса Аугусто, пока Вы в больнице лежали, Вам тут на день рождения разные почтенные сеньоры и сеньориты изволили прислать подарки, — улыбаясь, произнес старый слуга. Уж он то знал, что для старика подарки, особенно в больших количествах — лучшее лекарство от всех болезней.
Я стал помогать дону Аугусто разворачивать и сортировать многочисленные презенты.
Чего тут только не было — старинные, позеленевшие от времени шпаги и стилеты, морские раковины различных размеров, искусно выполненные модели парусных судов, морские карты, испещренные непонятными разноцветными значками — старик в этих местах слыл самым ярым коллекционером всего необычного, особенно, так или иначе связанного с морем.
Вдруг, одна из коробок, стоявшая на самом краю столика, странно вздрогнула, качнулась из стороны в сторону, и вновь замерла.
— Осторожно, Андреас, там кто-то живой! — Азартно выкрикнул дон Аугусто, — Вскрывайте её скорей!
С помощью первого подвернувшегося под руку кинжала я освободил крышку коробки от сургучной нашлепки и осторожно потряс коробку над столом.
Неожиданно крышка коробки отошла в сторону, и на ворох подарков звонко шлепнулся маленький чёрный котёнок.
Он ловко приземлился на все четыре лапы, встряхнулся и злобно зашипел.
Оглядевшись по сторонам, котенок уставился на старика своими немигающими зелеными глазищами.
— А это — от нас подарок, — радостно произнёс Джедди, — Её зовут — «Ночь».
— М-рррр — важно произнёс Маркиз.
Пришёл черёд и нам свои подарки делать. Доктор Мюллер подарил немецкий штык-нож, я — две банки русской тушёнки, Мари — томик стихов Гёте, а Зорго…
Капитан, волнуясь и краснея, вышел на середину комнаты, и умоляюще глядя на меня, мол — "если что — подсказывай", громко и размеренно прочёл:
Пиратский Сон.
И шум морской волны — как грохот Барабана.
И чайки резкий вскрик — как глас иной Трубы.
И чёрный флаг вдали — знакомого Корсара —
Маячит — приближением Беды.
А значит — все наверх!
И ставить быстро — кливер.
Рубите якоря, и курсом — на восход!
И часа не пройдёт,
Как наш весёлый клипер
В туманных лабиринтах — пропадёт.
Прощай же, навсегда — девчонка из Таверны.
И грусти кутерьму — уж разбудил Прибой.
Превратностям Судьбы — я всё-таки — не внемлю…
Налей стаканчик рома — шустрый Бой!
И будет всё — лишь так,
Лишь так — и не иначе!
Свобода — ты Сестра, одних со мной Кровей!
Но вот — ….. окончен Сон, и…… Дождик…… - тихо плачет
На стёклах…… тесной Камеры….. моей….
В конце прочтения, от полноты чувств, Капитан даже слегка прослезился — своим единственным глазом.
— Браво, Мой друг! — воскликнул дон Аугусто, — Принято — в зачёт. Джедди, не в службу, а в дружбу, перенеси сей опус вон в ту толстенную тетрадь. Есть — тысячный пиратский стих! Ура!
Минут через двадцать, наконец-то, перешли к делу. Мари, заметно волнуясь, рассказала о Бернде, потом Зорго поведал — всё, что знал об этом деле.
— Ну, что, Джедди, — ласково спросил дон Аугусто, — Всё ещё хочешь знать — что на твоём медальоне написано?
Мальчишка лишь головой кивнул, хмуро уставившись в пол.
— Тогда так сделаем, — задумчиво проговорил старый сеньор, — Я сейчас тебе этот текст переведу, а ты за это дашь Слово, что проводишь этих сеньоров к Индейскому Нагорью — через Сизые Болота. Договорились?
— Даю Слово! — Громко ответил Джедди, с вызовом поочерёдно оглядев всех присутствующих, снял со своей шеи тяжеленный медальон и бережно вручил его дону Аугусто.
