Гарри никогда раньше не принимал участия в предрождественских приготовлениях. Когда он был маленьким, тетя Петунья никого не подпускала к елке, сама украшая ее, и уж тем более не разрешала Гарри и близко подходить к уже наряженному дереву, боясь, что он может разбить какую‑нибудь дорогую игрушку. И ему приходилось только издали разглядывать это чудо. Елки тети Петуньи всегда были одинаковыми, даже украшения, казалось, висели на тех же самых местах. Но для Гарри, не видевшего ничего лучше, они представлялись самыми красивыми.
А позже, в Хогвартсе, всем занимались учителя, каждый год придумывая что‑то совершенно поразительное. И Гарри даже в голову не приходило посостязаться с ними, наколдовав какой‑нибудь венок на дверь в спальню или рождественскую свечу.
— Драко, что же ты молчишь?
— Наверное, он тоже не одобряет твою идею, – усмехнулся Люциус, – я думаю, он найдет для себя более полезное занятие. Наш сын стал слишком взрослым для таких глупостей.
Гарри очнулся от своих мыслей:
— Нет–нет, я с удовольствием помогу тебе, – он почувствовал, что краснеет и уткнулся носом в свою тарелку.
Остаток завтрака Нарцисса рассуждала о том, каких цветов гирлянды лучше будут смотреться в гостиной, что вместо искусственного снега можно наколдовать иллюзию, а на фигурки ангелов и фей наложить заклинание, не позволяющее им отлетать от своего места на елке далее, чем на фут. Люциус временами бурчал себе под нос, что его вознамерились свести с ума и что с его мнением в этом доме никто не считается. Нарцисса успокаивала его, говоря, что в этом году все выйдет просто замечательно и ни одна мантия не будет испорчена свечным воском.
А Гарри, не скрывая улыбки, думал, что, по всей видимости, его ожидает не такое уж плохое Рождество.
Еще в Хорвартс–экспрессе Драко твердо решил, что будет мило улыбаться всем окружающим и постарается никого не заавадить. Рон и Гермиона всю дорогу о чем‑то тихо беседовали, не обращая на него внимания, чему Драко был, безусловно, рад. Он наслаждался последними сравнительно спокойными минутами. Две недели общения исключительно с членами семьи Уизли представлялись ему настоящим адом.
На перроне он сразу попал в крепкие объятия полной, несколько суетливой женщины, которая долго не отпускала его и все приговаривала:
— Какой худой! А как вырос, скоро догонишь Рона.
В этом Драко сильно сомневался, но готов был согласиться с чем угодно, лишь бы поскорее освободиться из ее рук. Наконец, оставив его в покое, миссис Уизли бросилась обнимать Рона. На его лице Драко увидел смущение.
— Мам, ну хватит уже, люди вокруг, – Рон пытался увернуться от нее, – пошли домой.
Драко старался рассмотреть в толпе свою мать, но успел заметить только, как она прошла сквозь барьер, а следом за ней скрылся и Поттер. Ну вот и все, теперь остается лишь на две недели крепко сжать зубы и повесить на лицо идиотскую улыбочку, чтобы все остались довольны. И кому какое дело, чего хочет он.
В Норе первым делом Рон повел его показывать свою комнату.
— Нам придется жить здесь вдвоем, – хмуро заявил он, – на Рождество приехали Билл и Чарли. Кроме того, сейчас здесь Флер, невеста Билла, а Джини наотрез отказывается находиться с ней в одной комнате дольше, чем того требуют приличия. Да еще Люпин должен прибыть сегодня вечером.
— Люпин? Тот самый, оборотень?
— Ну да. Он был другом отца Гарри, и мама пригласила его к нам.
— А что у нас там с полнолуниями? – Драко принялся высчитывать лунный цикл и с облегчением заметил, что полнолуние наступит только после третьего января.
— Твоя мамаша любительница экстремального отдыха – приглашать оборотня в дом, где полно людей.
— Не зарывайся, – Рон начал закипать, – он целый год был в Хогвартсе и никого не тронул. Да и вообще он не такой. Во время полнолуния Люпин принимает волчье противоядие и совсем не опасен.
— Ты можешь говорить что угодно, но после Нового года я с ним в одной комнате находиться бы не рискнул, – Драко пришел к выводу, что дальнейшее обсуждение их бывшего преподавателя может привести к никому не нужной ссоре, а учитывая взрывной характер Рона, и к драке. – Не важно, все равно вести задушевные беседы с кем бы то ни было я не намерен.
— Не думаю, чтобы тебе удалось избежать разговора с ним. Люпин всегда беспокоился о том, как идут дела у Гарри, да и сам Гарри был рад любой возможности, чтобы как можно больше узнать от него о своих родителях.
— И что, мне придется выслушивать сентиментальные истории из серии «Когда нам было столько же лет, как тебе…»?
— Ну, если не хочешь, можешь, конечно, признаться ему, что, поскольку ты не Гарри, все это тебя не интересует, – ухмыльнулся Рон и вышел, оставив Драко в одиночестве.
— Значит, слушать все‑таки придется, – сказал Драко своему отражению в зеркале.
На следующее утро Драко проснулся рано, было еще темно. Он всегда плохо засыпал на новом месте, а когда это все‑таки удавалось, сон был недолгим и тревожным. Вот и сегодня ему снились когтистые волчьи лапы, смеющиеся лица всех Уизли и свое собственное, но почему‑то в очках и с дурацким шрамом на лбу. Придя в себя, он понял, что сон был навеян вчерашней дорогой и разговором о Люпине. Лежать дальше было невмоготу, и Драко спустился вниз в кухню.
Накануне за ужином он не успел рассмотреть это помещение и теперь с интересом оглядывался. Комната была небольшая, битком набитая кухонной утварью и разномастной посудой. Из‑под потолка свисали пучки сушеных трав, распространяя в воздухе чуть ощутимый запах лета. В центре стоял большой деревянный стол, вокруг которого были расставлены стулья и табуреты.
Драко, стараясь не шуметь, отодвинул один из стульев. Ткань обивки когда‑то была темно–синей, но давно выцвела и местами обветшала. Кое–где красовались аккуратные заплаты.
Он присел на краешек сиденья и сложил перед собой руки, уставившись в окно. Небо постепенно серело, знаменуя скорое наступление зимнего утра. Старый дом поскрипывал и покряхтывал, наслаждаясь тишиной и спокойствием.
Внезапно распахнулась дверь, ведущая на улицу, и внутрь вошла Молли в какой‑то накидке, которую и мантией‑то назвать было нельзя. В руках она держала корзину яиц.
— Гарри, ты уже проснулся? Так рано? Наверное, в Хогвартсе привык вставать затемно, чтобы успеть на уроки. Я вот тоже на каникулах всегда подскакивала, когда еще не рассвело, зато в школе просыпалась с трудом, – не переставая говорить, она скинула свою хламиду, бережно повесила ее на крючок возле двери и начала суетиться, разжигая огонь, доставая сковороды, тарелки, чашки.
Драко хотел уйти, но непонятная истома разлилась по телу, не давая сдвинуться с места. Он наблюдал за движениями низенькой женщины, вихрем носившейся по кухне, с удивительной грацией обходившей все углы. Посуда сама летела ей в руки, словно она пользовалась беспалочковой магией.
