– Хорошо, согласен, – кивнул Гейс. – Но я могу сделать следующее: свяжусь с ближайшей станцией и скажу, что на борту захватчик, зазомбировавший пилота и угрожающий пассажирам ради беспрепятственного бегства с планеты. И укажу конкретные координаты, откуда ты бежал, столь самоотверженно лазая по стенам. Ты подумай об этом, ладно?
Гейс развернулся обратно к пульту и посмотрел на сине-голубую спиральную галактику, которую старательно увеличивал левый верхний угол обзорного иллюминатора.
– Уже подумал, – покладисто отозвался Чемерон-Зенезеба. – Хорошо, ты прав. Я – гость, ты – хозяин.
– Мне было бы проще, если бы ты называл меня пилотом, а себя пассажиром.
– Ладно, договорились, ты пилот, я пассажир.
Гейс обернулся и внимательно посмотрел на «пассажира». Закинув ногу на ногу, Чемерон-Зенезеба ритмично помахивал черным ботинком с металлическим отливом, с улыбкой поглядывая на Гейса. «Надо внимательно за тобой присматривать», – подумал Гейс, и отвернулся к пульту. Но сосредоточиться на непрерывно поступающей информации не успел – из пищеблока вернулись Нело, Мантий-Мукаделис и Рамонра. Отец с муариллой вели неспешную беседу, Нелуро шел молча, то и дело недовольно поглядывая на муариллу.
– Как перекусили? – улыбнулся Гейс, поглядывая то на вошедших, то на улучшающееся разрешение спиральной галактики в верхнем углу иллюминатора.
– О, благодарим, наш прекраснейший Гейс, превосходно! – Отец уселся в кресло соседствующее с Чемероном-Зенезебой и расправил, разложил на груди троекратно разделенную металлическими кольцами бороду. Нело помялся, выбирая, куда присесть, побродил по залу и пришвартовался в кресло пилота рядом с Гейсом. Рамонра же вытянулся на полу, перевернулся на спину и, раскинув лапы в стороны, глубоко удовлетворенно вздохнул. Вдоль его живота тянулась полоса светло-серой мягкой шерсти с беловатыми подпалинами. В животе сладко заурчало, муарилла икнул и лениво произнес:
– Целое общество получилось.
– Ты о чем это? – Нело настороженно посмотрел, как муарилла поднял задние лапы и принялся накручивать в воздухе замысловатые гимнастические упражнения, разминаясь после трапезы.
– О том, что по численности получилось почти полновесное общество. А в любом обществе должен быть свой красавец, умница, философ, глупец и темная личность.
– Правда? – Гейс слушай в пол-уха, разглядывая спиральную галактику, на которой информационные системы «Антарагона» всячески акцентировали его внимание. – И как же распределятся роли в нашем обществе?
– Я, без сомнения, красавец, – муарилла потянулся с наслаждением, до хруста, – Гейс будет умницей, философ – не оспаривается, это Мантий-Мукаделис, ну а дальше сами разбирайтесь, кому что.
– То есть, ты хочешь сказать, что нам достается глупец и темная личность? – насупился Нело. – Это весь выбор, который ты нам оставил?
– А есть возражения? – Рамонра искоса поглядел на Нелуро.
– Разумеется, есть! Ты все распределил сам, ни с кем не посоветовавшись, не обсудив!
– Хорошо, давай обсудим. Ты не согласен с тем, что Мантий-Мукаделис философ?
– Нет, ну это да, тут я даже спорить не буду…
– Что Гейс – умница? Разве глупица смог бы так великолепно вести и так тонко чувствовать столь сложный организм, как этот корабль?
– Ну-у-у-у… да, могу и тут согласиться…
– Что я красавец? Будь я страшон, любила бы и восхищалась видом моим и каждым моим движением величайшая из королев?
– Ладно, ладно! – сердито воскликнул Нело. – Значит, нам с Чемероном достаются глупец и темная личность…
Подперев подбородок кулаком, Чемерон-Зенезеба с заинтересованно-доброй улыбкой смотрел на Нелуро.
– Ну-у-у-у… наверное, я буду темной личностью… – неуверенно пробормотал Нело, – хотя вряд ли… Ты – лохматый провокатор! – вспылил он. – Провокатор! Ты всех нас хочешь перессорить!
– Посмотри по сторонам, никто кроме тебя и не собирался ссориться. Это же всего-навсего игра, шуточное развлечение, и только глупец может столь остро на это реагировать.
– Ну, я, в общем-то, догадывался, что темной личностью быть мне! – хлопнул в ладоши Чемерон-Зенезеба. – Я согласен!
Внимание Гейса опять привлекла ситуация в правом верхнем углу, на поверхность иллюминатора выводилась странная информация: «Антарагон» не мог определиться с идентификацией объекта, не мог распознать, что это за галактика такая.
– По-моему, когда мы летели на Паттисферу, этой штучки не было, – сказал Мантий-Мукаделис.
– Какой штучки? – Гейс озадаченно следил за информационным потоком.
– Ну, вот этой, что в углу, сине-голубой с беленьким. И с желтеньким посередине.
– Вы уверены, что не было?
– Если мы летели именно этим маршрутом, то не было, уверен – не было, я бы обязательно обратил внимание на такую удивительную красивость. Можно взглянуть поближе? – отец покинул кресло, подошел к пульту и встал за спиной пилота.
Гейс увеличил изображение до максимальной возможности.
– Удивительная картина! – восторженно вплеснул ладонями Мантий-Мукаделис. – Как цветок невиданной красы и формы!
Остальные тоже подтянулись поглядеть на удивительную картину. А картина и впрямь была прекрасна: вокруг крупного ярко-желтого ядра вихреобразно закручивались туманно-светящиеся сине-голубые «рукава».
– Больше не на цветок похоже, а на ту ракушку, которую я не крал. Честное слово ведь не крал, зря вы мне не верите.
Фраза Нело вывела Гейса из ступора и он спешно принялся запрашивать у аналитических систем «Антарагона» более детальную расшифровку информации, касающейся объекта. И озадачился еще сильнее – «Антарагон» вообще теперь сомневался, что анализируемый объект – галактика.
– А что же это тогда такое? – вслух обратился Гейс к пульту управления. – Даже я обычными своими глазами вижу, что это спиральная галактика и ничто иное.
– Может, у него системы сбоят? – заволновался Нело. – Что-то в корабле нарушилось?
– Ничего в нём не нарушилось, всё в порядке.
– Так почему же он не может…
– Не знаю, – Гейс запустил все имеющиеся режимы тестирования объекта. – Даже если это галактика, откуда она могла тут взяться? Миллиарды звезд никак не могут возникнуть в такой короткий срок на пустом месте.
– А если это свет далекой мертвой галактики? – внес предположение Рамонра. Он стоял на задних лапах, опираясь передними на край пульта и раздувал ноздри, будто хотел понюхать «космический цветок».
– Туда летели, не было света, назад летим – появился? Он же не включается внезапно, как искусственное освещение. Ничего не понимаю, впервые вижу такое.
– Предлагаю сделать крюк, подлететь поближе и рассмотреть получше, – сказал Чемерон-Зенезеба. – Я вообще до всяких космических чудес с детства любопытный.
