— Какую?
— Такую, чтоб побольше…
— Но…
— Понимаете, Михаил Егорович, ваша супруга — женщина страстная…
— Это да… — печаль в полупрозрачных очах стала совсем уж печальною.
— Вот ей и требуются страсти вокруг. Чтоб как в театре. Подыграйте слегка, и будет вам семейное счастье…
— Думаете?
— Уверена, — Калерия скрестила за спиной пальцы, ибо совершенно не была уверена, но очень надеялась, что совет этот не приведет к росту преступности на одном отдельно взятом участке. — Представьте, что это такая пьеса. Для соседей.
Мишанька задумался.
И очочки съехали на самый кончик круглого его носа.
— А со спиритуализмом вы это бросьте. Небезопасное занятие.
— У меня стандартный защитный артефакт имеется. Замкнутого контура. С локализацией поля, — отмахнулся он. — Я технику безопасности соблюдаю.
— И это замечательно, но… понимаете, призраки, они ж как люди. Одни слабее, другие сильнее. Ваша покойная теща, уж простите, была таким человеком, с которым и мужики спорить опасались. Думаете, если вдруг решит отозваться, то стандартный контур ее удержит?
Вот эта мысль Осляпкину в голову не приходила.
Он губу прикусил.
— А если вдруг явится? Если выйдет за пределы защитного круга, то там и до воплощения один шаг. Оно вам надо потом объяснительные писать? Да ждать, пока заявка на штатного экзорциста подойдет? У них, между прочим, все до Нового года расписано. А поверьте моему опыту, жить в одном доме с воплощенным духом — удовольствие ниже среднего.
Осляпкин поверил.
И поглядел даже с этаким… уважением.
— Значит, тещу не вызывать?
— Лучше никого не вызывать.
— Но я ж в кружке. Я… обещался… мы вот показательные выступления готовим. Смотр будет к годовщине революции.
— Тогда ладно, — Калерия как никто другой понимала важность и смотра, и годовщины. — Но вы уж кого-нибудь… не знаю… из народных героев или революционеров там вызовите. Чтоб согласно тематике мероприятия.
Все одно не отзовутся. Мероприятий много, спиритуалистов и того больше, и каждому всенепременно товарища Ленина подавай. Или его верных соратников, которые, между прочим, с миром покоиться желают. Так что пускай себе…
— А скажите, — Калерия подобралась к делу. — Тут пишут, что вызываете вы в основном по ночам. Так?
— Д-да…
— И всегда в доме?
Мишанька потупился. Врать он не умел и не любил.
— Олечке вставать рано, иногда… всего пару раз…
— А вот третьего дня, — Калерия ткнула пальцем в отрывной календарь, который висел на специальной доске в виде махонького домика. — Скажите, не случилось ли вам… сделать попытку?
— Случилось, — признался Мишанька. — И даже почти вышло… я не тут… не во дворе… я ж понимаю. На пустырь пошел, там, где раньше Баланский дом стоял…
…но дом сгорел в войну, а отстраивать то ли наследников не нашлось, то ли предложили им иное решение жилищного вопроса, но пустырь остался. И Калерия согласилась, что расположен он был удачно, в том числе для спиритуалистических задач.
— …и вот я по инструкции все делал! — он вскочил, и появилась в движениях Мишанькиных несвойственная ему прежде суетливость. — Погодите… вот…
Он вытащил откуда-то из-под стола книженцию в серой обложке, которую и сунул в руки Калерии. На обложке виднелась пара синих печатей — круглая, библиотечная, и квадратная, от Цензурного комитета. А стало быть, содержимое оной книги было признано безопасным.
— Седьмая страница, — подсказал Мишанька.
И закладочка имелась, деревянная, вырезанная столь тонко, что казалась кружевною. Ею Калерия и залюбовалась, после моргнула и строго велела себе не отвлекаться от профилактической работы с контингентом.
— Я и круг начертил мелом… — Мишанька, не способный смириться со своею неудачей. — Школьным. Тем, который за три копейки.
Калерия кивнула.
— И полынь разложил.
— Точно полынь?
— А то! Я ж и в ботаническом кружке числюсь. У меня и определитель имеется.
Калерия взмахом руки остановила попытку сунуть ей еще и определитель, бережно обернутый газетною бумагой. В отличие от «Краткого справочника спиритуалиста, адаптированного для крестьянско-рабочих нужд», рекомый определитель имел немалые размеры, да и толщина его внушала уважение.
— …так что она, полынь обыкновенная. Собрана по правилам, на кладбище, на растущую луну.
Мишанька прижал определитель к груди.
— И поганки я самые крупные выбрал. Мне для покойной тещи ничего не жалко.
Сказано это было весьма даже искренне.
— И что случилось? — Калерия прочла краткое описание ритуала и с трудом удержалась, чтобы не хмыкнуть. Теперь понятно, отчего эту книгу сделали доступной. Да на подобную схему и неупокоенная душа не заглянет, не говоря уже о теще покойной.
— Понимаете… я еще недавно только занялся… не освоил всех тонкостей. С медитациями плохо выходит. Вот наш мастер цеха, он отлично умеет медитировать. Говорит, что после медитации толковой и похмеляться нужды нет… а у меня… одного раза заснул даже. Но усталый был, после ночной… и вот не выходит энергию сконцентрировать, как и мысленный посыл создать. Я даже фотографию с собой беру. Вот, — он вытащил из нагрудного кармана снимок округлой женщины, на лице которой застыло выражение той мрачной обреченности и готовности противостоять всему миру, что не оставляло и тени сомнений: характером покойная обладала на редкость тяжелым. — Для сосредоточенности и лучшей визуализации. Но обычно вот… никак…
…еще бы…
…хотя… с этаким-то старанием… будь у Осляпкина хоть капля дара, последствия могли быть куда печальней, и для покойницы, и для ныне живущих.
Надо будет все-таки составить доклад.
С рекомендациями.
Пусть уж, коль спиритуалистическая наука ныне в моде, занимаются ею в строго отведенных местах да под присмотром.
— А тут… вот чувствую, что дрогнул эфир! Подался, как в рекомендациях пишут. И готовность к ответу я ощутил. Свечи вот загорелись.
…свечи рекомендовали использовать обыкновенные восковые из хозяйственного магазина, предварительно расписавши их рунными символами согласно трафарету.
— И главное, так ровненько… — глаза Мишаньки заблестели. — Я и подумал, что получилось, что дозвался-таки… мне ж немного нужно было! Только совета спросить хотел.
— И как?
— Не она это была, — Мишанька махнул рукой. — Мужик какой-то…
— Какой? — Калерия подобралась. Кажется, нынешний визит обещает быть куда более успешным, чем она могла бы предположить.
— А я откуда знаю?
— Может, представился…
— Ага, — Мишанька погладил фотографию и убрал ее в нагрудный карман. — Сказал, что Тимофеем звать. Понять не мог, как очутился и что вообще…
— То есть, вы говорили?
И стало быть, ритуал сработал, что было практически невозможно. Или… надо будет прогуляться к усадьбе. Старое место, а стало быть, непростое.
— Да так… — Мишанька слегка смутился. — Я ж… в первый раз кого вызвал…
…скорее привлек и не столько полынью своей, которая была, несомненно, правильно собрана и высушена должным образом, однако к магическим ритуалам отношение имела весьма опосредованное.
— Он все поверить не мог, что помер.
С недавно преставившимися подобное частенько происходит, особенно если смерть носила характер неожиданный, и душа не успевала свыкнуться с мыслью, что тело придется покинуть.
— Еще… еще говорил, что его обманули…
— Кто?
— Баба, — Мишанька слегка покраснел. — Ругался крепко. Я иных слов и от бригадира не слыхал, а он у нас мужчина очень… с фантазией.
— А помимо?
— Так… пока преставился, пока разобрались, тут круг таять стал, и петухи закричали. Звягинские. Она их давно держит. Они-то обычно не шумные, а тут вдруг орать принялись, что оглашенные… он только добавил, что камня ей не найти.
— Какого камня?
Калерия даже вперед подалась.
А вот Осляпкин лишь руками развел, извиняясь, что спиритуалист из него вышел… негодный. Что ж, если раз душа откликнулась, то и второй ее призовут. Там и расспросят, что за камень и где именно его искать надобно.
