Тварь победоносно взвыла и погребла конской головой на встречу своему спасению.
В этот раз Яромиру стоило больших усилий подняться на ноги. Явно сломанные рёбра болезненно ныли и, то и дело, перехватывало дыхание.
С ужасом он увидел, как водяной быстро спускался к воде, и тут же, не смотря на жгучую, чудовищную боль в боку он помчался обратно на холм.
Он прекрасно понимал, что другого шанса у него больше не будет…
Мгновение и водяной вот-вот добьётся своего. Он уже поднялся на ноги и готов был упасть в воду, как Яромир с разбегу оттолкнулся от земли, влетел в него плечом и повалил обратно на землю.
Конские зубы опасно клацнули над ухом Яромира, но тот едва успел убрать голову в сторону.
До воды оставалось всего пару шагов, и водяной, забыв про назойливого богатыря, отчаянно пытался ползти по влажной от влаги земле, неуклюже загребая её конскими зубами.
Запыхавшийся Яромир, подскочил к цепи и упёрся пятками в землю. В этот раз, без правой, костлявой лапы, водяного оказалось тащить гораздо легче.
После недолгой борьбы, ему в конце концов удалось подтянуть чудище к засохшему дубу.
Яромир затащил цепь за ствол дерева, поднял железный меч, продел его между звеньев и, широко замахнувшись, вонзил его в дерево, намертво пригвоздив водяного.
— Ну вот и всё, рожа… — пробурчал Яромир сквозь отдышку и устало поковылял к костру.
Дыхания не хватало, бок горел от боли, тело ныло от ушибов и порезов, но Яромир продолжал идти.
На холм он вернулся вооружённый факелом, с огромным трудом поднял серебряный меч и повернулся к водяному:
— Ну вот, морда, и смерть твоя! — Яромир выплюнул кровавый сгусток и решительно двинулся на шипящего водяного.
Звенья цепи натянулись, с громким лязгом зазвенели, но не лопнули, что несказанно обрадовало Яромира.
Он осторожно приблизился к продолжающей опасно болтаться голове Сизого. Лошадиные зрачки бешено вертелись в глазницах, от чего Яромира замутило.
«Пора с этим кончать…»
Яромир замахнулся для удара, как рёбра пронзила острая боли, ноги подкосились и клинок сменил направление.
Серебряный меч прошёлся по конской голове, как по маслу, лишив её нижней челюсти. Верхняя же часть, продолжая двигаться вниз, глубоко вонзилась зубами в бедро Яромира.
Он закричал от боли. Водяной взвыл вместе с ним.
Тварь дёрнула конечностью, выдрав кусок мяса из ноги Яромира.
Сейчас вопли водяного больше походили на злорадный смех победителя…
Необъятная ярость на мгновение затмила боль и Яромир, сделав замах, отсёк остатки конской головы.
Он без сил упал на колено. Вид крови, рекой сочащейся из его ноги, затуманил рассудок…
Яромир медленно поднял глаза, всматриваясь в пустые, безжизненные глазницы водяного. Теперь он точно знал, что тварь его прекрасно видела и всё понимала…
Прилив ярости неожиданно вернул Яромиру силы.
С особой жестокостью он рубанул по груди водяного.
Затрещали кости и из огромного продольного пореза наружу полились внутренности.
Тварь взвыла.
— Да гори ты синем пламенем! — злобно прошептал Яромир, опасно приблизив лицо к черепу водяного.
Чудище открыло пасть, насколько смогло, и зашипело в ответ.
Яромир, без всяких раздумий, воткнул в неё клинок и, следом, вонзил факел в порез на груди. Внутренности твари вспыхнули, будто солома.
Водяной, даже будучи охваченный пламенем, не сводил пустых глазниц с Яромира, от чего, именно сейчас, ему стало по-настоящему страшно.
Неожиданно для себя Яромир почувствовал всю боль и страдания существа, так будто был с ним одним целым.
Яромир с трудом отвел взгляд, отхромал подальше и упал на влажную траву.
Он видел, как языки огня перепрыгивали с ветки на ветку и уже вскоре весь дуб был охвачен огнём.
Голова кружилась, разорванная рана на ноге пульсировала, в глазах помутнело…
Яромиру почудилось, что над головой появилась фигура из-под тёмно-синего балахона которой виднелась густая серебристая борода. Тут же по небу пробежали яркие языки молнии и Яромир потерял сознание.
***
Всё вокруг завертелось.
Над головой, с каждой вспышкой молнии и раскатом грома начали пролетать причудливые картины, показывающие различных существ, делающих странные вещи…
Яромир видел огромного, огнедышащего, трехглавого ящера, разрывающего на части закованных в броню ратников вместе с лошадьми.
Чудовищное создание сменила не менее устрашающая птица, вырвавшаяся из глубокого синего моря, безжалостно топящая снаряженную боевую ладью вместе с моряками.
Новая вспышка ослепила Яромира и на небе вырос необъятный лес, где, на одном из поваленных стволов, сидел невероятных размеров чёрный кот, пел колыбельную и точил свои железные когти о золотой рог спящего рядом, сопящего огнём быка с огненной гривой и шкурой из настоящего лазурного алмаза.
Следом за ними над головой Яромира сгустились тучи и яркий разряд молнии осветил дождевое облако, что тут-же разметал в стороны взмах величественных чешуйчатых крыльев, принадлежавших страшному шипастому гаду, беспрепятственно парящему в небе, будто он был его полноправным хозяином.
Небесный гад, под удар молнии нырнул в облако, а небо тут же залилось водой.
Там, среди косяка мелких рыб и длиннющих водорослей, мимо Яромира проплыла рыба размером с целую гору, а вслед за ней — русалка. Но не красавица, как рассказывают былины, а мрачная, иссохшая, бледная, громадная старуха с облезшим хвостом-плавником, костлявыми пальцами сжимающая обглоданное тело утопленника.
Молнии участились, как ускорились и смена видений.
Мелькали прекраснейшие горы, среди которых бродили великаны. Подземелья, залитые раскалённой землёй, где маленькие скукоженные существа прыгали вокруг крылатого, огненного пса. Незнакомые леса, населённые странными звероподобными людьми.
Полукони-полулюди, вольно скачущие по бескрайним равнинам.
Синекожие люди с жабрами вместо ушей, живущие в занятных домах, прямиком под водой, на дне морском.
Птицы с красивейшими женскими лицами и стальными, острыми перьями.
Огненный орёл стремительно пронёсся над дивными, цветущими лугами, где паслась белоснежная корова, дающая молоко цвета звёздного неба.
Раскаты грома начали бить один за другим и глаз Яромира уже перестал улавливать быстро меняющиеся образы, как неожиданно с неба начали падать крупные капли дождя…
***
Яромир пришёл в себя, когда холодные капли неприятно застучали по лицу.
Он продышался и нашёл в себе силы доползти до всё ещё продолжавшего гореть костра. Из его разодранной ноги не прекращаясь струилась кровь.
Он с трудом сел рядом с огнём и перевёл дыхание, пытаясь отойти от необычного видения.
— Дождь… Ну, хоть сейчас… Вот была бы потеха… — устало прокряхтел Яромир лежавшим неподалёку остаткам головы Сизого. — Эй, кляча, есть у тебя подорожник?
Зрачки коня продолжали бешено крутиться в глазницах, но Яромиру было уже всё ровно.
Да и откуда подорожнику взяться на топях?
Уставший Яромир вытащил атласную тряпку из найденного им купеческого сундука и, зубами оторвав от неё ленту, наложил жгут на бедро, чтобы хоть немного замедлить потерю крови.
— Эх, Сизый, Сизый… Это же только начало… или уже конец? — обратился в пустоту Яромир, из которой, конечно же, никакого ответа не последовало, и достал из костра тлеющую палку.
Яромир дотянулся до сапога. Нож Рознега он, конечно же потерял, но кожаные ножны отлично подойдут, чтобы закусить их от боли.
Богатырь сделал глубокий вдох и, стиснув зубы из последних сил, прижег рану. От нестерпимой боли Яромир завалился на бок и снова потерял сознание.
Глава 10: «Складно выходит твоё — «бабушка»!
Чёрное солнце — явление конца времён, лик Чернобога.
Старик часто пугал этой былиной маленького Яромира. Теперь же они казались ему совсем не страшными.
