— Кто такие‑то, Глаша — поинтересовалась вновь прибывшая.
— Да не знаю я, — лениво отозвалась Глаша. — Вот говорит чего‑то, а все не по — нашему. Ну уж больно красив.
— Твою мать, — выразила я всю полноту своего понимания.
После того, как языковой барьер был преодолен с моей помощью, когда я вернулась к такой до боли знакомой мне роли переводчика, девушки направили нас к дому местного старосты, сказав, что он нам поможет с ночлегом и банькой, потому как гостиниц у них отродясь в деревне не было, за ненадобностью оных. Получив ориентир на дом старосты, мы направили туда наши стопы и вскоре нас встречала дородная улыбчивая женщина, жена того самого старосты. Особо ни о чем не спрашивая, она позвала нас в дом, обещая напоить чаем с дороги, а попозже и накормить. И вот тут‑то возмездие местных богов обрушилось на меня во всем своем коварстве. На лавке, за столом с большим самоваром рядом со старостой сидел мой давний милый друг Алешенька. Увидев меня, Алеша кинулся мне на встречу, по пути чуть не уронив стол, и заключил меня в свои объятия со всей пылкостью влюбленного юнца, так что я услышала, как жалобно хрустнули мои ребра. Затем он горячо пожал руку принцу, обездвижив последнего, и представил меня старосте как свою невесту. Пообещав мысленно убить юного ученика богатырей позднее, я мило улыбнулась и представила старосте своего принца. И вскоре мы дружно сидели за столом и пили чай. Алеша рассказывал свою историю, мы с принцем мило улыбались и кивали время от времени головами, как китайские болванчики. Не желая переводить весь этот лишенный смысла бред, который говорил Алеша, я вкратце рассказала принцу о том, кто он и откуда мы знакомы и замолчала. Принц, воспитанный в лучших европейских традициях, не стал возмущаться и смирился с имеющимся положением, тем более, что ему тоже хотелось поспать хоть раз не под открытым небом и поесть что‑нибудь, кроме того, что он мог приготовить на костре сам. История же Алеши была следующей. Доставленный Горынычем прям к порогу терема Ильи Муромца и готовый к учебе, он обнаружил, что Ильи в городе нет. Тот уехал куда‑то по делам богатырским и вскорости обещался быть. Ожидающему богатыря молодцу все встречные поперечные с огромным удовольствием и гордостью за такого соседа рассказывали о свершенных Ильей подвигах с присущим им красноречием. Что из рассказанного было правдой, а что наглой ложью, судить не берусь. Алеша же, наслушавшись рассказов, решил, что не достоин того, чтобы быть учеником, пока какой‑нибудь подвиг не совершит и, услышав про некоего Тугарина Змеевича, злодея безмерного, решил, что это то, что нужно. Поэтому он направился на поиски Тугарина, чтобы его убить, а потом уже снова отправляться к Илье Муромцу, челом бить в ученики проситься. Я на месте этого не известного мне Тугарина сама бы повесилась, узнав какое счастье мне в скором будущем предстоит. Хотя возможно Тугарин так и поступил, мне он был не знаком и слышала я о нем впервые. На мой вопрос с чего он решил, что Тугарин Змеечив злодей, Алеша простодушно ответил, что народ так говорит, а народ врать не станет. Спорное утверждение, судя потому, что местное население, по моему мнению, вообще никакого различия между понятиями ложь и правда не делает. Спрашивать же о том, почему злодея надо непременно убить, а нельзя, например, постараться перевоспитать, я и вовсе не рискнула. До конституции и прав человека вкупе с демократией тут еще было шагать и шагать, хотя опять‑таки учитывая поспешность народного суждения, может оно и к лучшему, что нет демократии, подумалось мне. И опять‑таки хорошо, что Горыныч и Кощей бессмертные, при таких то методах борьбы с преступностью. Инстинкт самосохранения заставил меня улыбнуться во весь рот, когда Алеша, в подтверждение только что высказанной мысли о том, что ради любимой он горы свернет, обнял меня за талию. В общем, то ли благодаря краснобайству Алеши, то ли благодушию старосты, но нам был предоставлен и обещанный ужин и банька и ночлег. Моих спутников правда уложили спать где‑то на сеновале, а мне была выделена отдельная лавка в избе вкупе с одеялом и подушкой и коль скоро я всегда была эгоисткой, то и угрызений совести я по этому поводу не чувствовала. Утром после сытного завтрака (я в своей прошлой жизни так ужинала), с добрыми напутствиями и полной сумкой припасов на дорогу мы продолжили путь втроем. В глубине души, где‑то очень глубоко, я надеялась, что Алеша доедет с нами до первого перекрестка и там мы расстанемся: он направо, мы налево или наоборот, хотя здравый смысл подсказывал мне не питать ложных иллюзий и смело рассчитывать на его компанию минимум до острова Буяна. Сама пропадешь, зато невинного Тугарина спасешь. Многие конечно меня, наверное, осудят за то, что я думала о спасении жизни неведомого мне злодея, вместо того, чтобы радоваться тому, что в меня (в моем то престарелом возрасте) влюбился юный богатырь. Но вы подумайте вот о чем: в вас когда‑нибудь влюблялась косая сажень в плечах с кулаками размером с вашу голову, простодушная как годовалый младенец и с такой же как у младенцев наивностью, свято верящая в то, что зло должно быть наказано, но при этой святой и благородной уверенности имеющая абсолютно свои критерии того, что такое зло и не желающая с вами этими критериями поделиться. А вы при этом тоже вроде как не добрая фея. И вообще неизвестно чем бы для меня все это закончилось, если бы он тогда эти яблочки экспериментальные не съел. К тому же меня беспокоила мысль, что действие этих яблочек может скоро прекратиться и как мне от него убегать по этой лесополосе? В общем, у меня были веские причины для уныния, и я с чистой совестью этому унынию предавалась, ожидая, когда же появится тот самый перекресток, что лишит меня всякой надежды и сна заодно.
— Алеш, а ты хоть знаешь как этот Тугарин Змеевич выглядит? — спросила я не столько движимая любопытством, сколько желанием прекратить эту пытку под названием пение, потому что с самого момента выезда из деревни Алеша не переставая пел одну и ту же песню, не отличаясь при этом ни завидным голосом, ни слухом.
— Конечно знаю, — радостно подтвердил Алеша.
— И как?
— Как злодей.
— То есть? — я позволила себе выразить голосом легкое недоумение, испытываемое мной в тот момент. — Что ты имеешь в виду?
— Я говорю, раз он злодей то и выглядит как злодей. Я его сразу узнаю, не сомневайся.
— А где его искать знаешь?
— Ага.
— И где?
— Так он живет у князя с княгинюшкой, в стольном граде, в царском тереме. Он же у них в гостях. Где же ему еще жить.
— Действительно где? — пробормотала я себе под нос. — А Илья Муромец вроде тоже в стольном граде живет?
