После тычка охранников, Рус лег сам. Заранее приготовленными ремнями стражники притянули к доскам голову, грудь и ноги. Взор уперся в подкопченный потолок, голова не поворачивалась.
Не сказать, чтобы Рус совсем не боялся. Страшился, переживал, беспокоился о беспомощности в таком положении, но не более. Пугающим воображением он не страдал, а в переделках бывал и похуже. В княжеской тюрьме, да гостя князя, который только под смутным подозрением точно не убьют и не искалечат. По крайней мере, сильно. А боль… а что боль? Придется потерпеть, и не такое проходили.
— Имя? — послышался усталый старческий голос.
Рус, будто не понимая, промолчал. Интересно, станут бить или по-иному бо-бо сделают?
«Ой, я мазохист что ли?», — возникла испуганная мысль, — «Не-е», — продолжил успокаивающе, — «я проверяю их отношение ко мне и сам с собой разговариваю. Все-таки страшно. Привет, Владимир Дьердьевич, не унывайте! Ты смотри-ка, не знал, что соскучусь по имени-отчеству. А обращение на «вы» уже непривычно и приятно. Сразу уважуха прет…», — отвлекая себя, не услышал приближения мага и вздрогнул от неожиданного громкого рева в ухо. Тело прошила неприятная судорога, на секунду оглох.
— Тебя, дарково отродье спрашивают, отвечай!
«В натуре Ревущий!», — мелькнула раздраженная мысль и Рус назвал свое имя.
Старик спрашивал еще долго и нудно. Откуда, кто родители, чем занимался, чуть ли не с самого детства, зачем прибыл в Тир. О самом покушении — ни слова. А в это время маг неспешно занимался своими делами. Звякал склянками, звенел железом, кряхтел, пришептывал. Рус не мог наблюдать за его действиями, и эти звуки невольно пугали, заставляя ожидать самое худшее, и одновременно сбивали выстраивание гладкой легенды.
«Психологи хреновы, мать их!», — догадывался волевой узник, но даже его это «нагнетание жути» напрягало.
Вдруг на лоб упала вязкая капля, пронизанная структурами разных Сил, и медленно растеклась. Повеяло Силой Ревущих и вместе с речитативом мага в голову хлынули структуры. Мозги скрутило и вновь распрямило, жар прожег череп насквозь, резко сменился жгучим холодом, а вслед за ним пришла приятная прохлада. По телу растеклось блаженство…
Антимагаческие браслеты не отнимали склонность к Силе, они лишали способности входить в транс и оперировать Силой. «Видеть» Силы и чужие структуры браслеты не мешали.
Рус настроился на боль, на обман, на страдания, но не на «сыворотку правды» в алхимическом исполнении.
— Ты хотел убить госпожу Гелингин? — быстро спросил старик. Голос из нудного превратился во властно-требовательный. Старческое дребезжание словно испарилось.
— Убить Гелинию? Конечно, нет! Ты что, старик, обкурился? Ха-ха! — веселое настроение мешало думать, язык лопотал сам по себе, хотелось сказать всю правду, хотелось быть хорошим и честным. Старик и толстяк стали такими милыми. Зачем обижать их обманом? Но пошутить можно, не обидятся.
— Да я её и пальцем не тронул! А хотелось. И не только пальцем. Вы меня понимаете? Шучу. Нет, не шучу. На самом деле хотелось, да и сейчас бы не отказался… прелесть, а не баба! Не то, что лооски…
— А что лооски? — насторожился Ревущий.
— А, и вспоминать неохота, сучки они. Особенно одна из них. Вы не поверите, мужики, кем она работает! Сказать? — гелинский перемешивался с русским, поэтому «мужики» с трудом понимали его быструю речь, — магистром! В натуре не вру! Ха-ха! Рабом меня сделала, умора!
— Говори по-гелински, — потребовал старик, переглянувшись с магом. Нахмурился, бросив взгляд на песочные часы, и задал уточняющий вопрос, — тот убийца из гильдии тоже знаком с лоосками?
— Это которого я вырубил? А я почем знаю? Я с ним, понимаете ли, не разговаривал. Рубанул по затылку и все дела. Игла у него знатная оказалась, вся в структурах. Однозначно яд.
— Кого он хотел убить?
— Я думаю Гелинию. У неё какие-то проблемы с князем, вернее у её отца, а тут такая пакость. Папа тогда непременно за дочку впряжется, — следователи снова переглянулись.
Слова гелинские, но такой жаргон слышали впервые. Четкий план допроса полетел к Тартару. Задержанный отвечал не привычно-подобострастно, стараясь угодить, а шутил, хотя и говорил правду. Маг это видел по астральному телу.
— Ты знал, что убийца должен был сидеть в том месте?
— Не знал, но почуял. Он же в плаще из Засадника был, а я встречался с одним в пятне. Убил. Большая зверюга, я вам скажу, быстрая. Но я быстрее! Честно слово! Вы мне верите?
— Верим, — ответил маг, — почуял — это увидел через астрал? — ему захотелось уточнить.
— Ну-у, можно сказать и так. Сначала опасность, а потом увидел. Гелинию на землю бросил. Она, глупенькая, поди, меня испугалась, давай защиту ставить, а я в это время засаду разглядел…
— А её не хотел на земле, такую сладкую? — вставил старик. Он уже понял — ничего путного из допроса не вынесут. Может, хоть такое обвинение можно состряпать.
— Какой там! И в мыслях не было, — действие эликсира как-то разом ослабло и продолжил говорить уже более осмысленно, — мигнуло в астрале и я шасть туда. В смысле не в астрал, я всегда в легком трансе хожу, а в кусты, — говорил и пожалел, что сболтнул про лоосок. «Хотя… половина слов по-русски, нифига они не поняли».
— Знаешь ли ты кого-нибудь из семьи Гелингин, состоишь ли в какой-либо гильдии? — старик заторопился, времени оставалось с полстатера.
— Не знаю никого, кроме неё и с ней познакомился только в ордене, ни в какой гильдии не состою, но знавал «степных волков», еле ушел от них в пятне-е… — сознание затуманилось, и Рус медленно погрузился в омут беспамятства.
— Что такое, Арелий, — старик обратился к магу, — песка еще с полстатера осталось!
— Это ведомо одному Эолу, — раздраженно ответил Ревущий, — Знак на него странно подействовал и пропал, как ты заметил, раньше времени. Ты давай излагай нужное, чтобы там все гладко вышло и понятно, а я в мысли полез пока он без сознания, — сказал и приложил к голове Руса правую руку. Сосредоточился.
Старик вздохнул, почесал пером в затылке и приступил к составлению протокола. Упоминание о лоосках, подумав, пропустил. Не хотел ковырять осиное гнездо, вспомнил, как они недавно всех на уши подняли. Тем более половина слов о них непонятна, видимо эритрейские, откуда узник родом и не в ладах он с зеленоглазками, за что честь и хвала. Жаргон интересный, неслыханный ранее. Покрутился парень в городских низах где-то в центральных землях, но к нашему делу это не относится. Ничего ему пришить нельзя, даже попытку снасильничать невинную девицу архейского рода. Пусть начальство думает.
