Так я свела знакомство с отпрыском одного из загадочных «компаньонов» месьора Таубате – с Ларном Шеламом, восемнадцати лет от роду, заморийцем по происхождению и коренным шадизарцем по образу мыслей. Он впервые пребывал так далеко от дома, отец (компаньон месьора Игдира, некий Ши Шелам) отправил его в Немедию набираться знаний и опыта, учиться вести дела и заключать торговые сделки, его чрезвычайно интересовал Бельверус и творящиеся в нем необычайности, от которых захватывало дух… Поболтать нам удалось недолго, ибо с верхней галереи донесся чей-то сердитый окрик, и Ларн, многословно извившись, убежал.
А теперь мне предстояло именно ему доверить послание! Месьор Игдир сварливо утверждал, что мальчишка, вместо того, чтобы продолжать семейное дело, мается дурью и шляется по городу, сводя знакомство со всей возможной голытьбой. Если благородным господам угодно, этому юному шалопаю предоставят единственный случай доказать свою полезность. Одна нога здесь – другая там! И слушай внимательно, что говорит барышня Эрде!
Мои наставления звучали предельно просто: добраться до улицы Гвоздик, разыскать на ней лавку менялы Реймена Венса, узнать, дома ли постоялец, аквилонский дворянин Монброн и передать лично ему в руки вот это послание. Затем привести месьора Монброна…
Я задумалась: устроить встречу здесь или в каком-нибудь ином месте? Боязно покидать только-только обретенное убежище, но не навлечем ли мы на хозяев каких-либо неприятностей, приглашая сюда подозрительных гостей?
Меня заверили, что бедствий не последует. Если месьору Ольтену и его спутнице нужно с кем-то увидеться, то устроить это проще простого: приглашенные войдут в лавку, походят вдоль прилавков, прицениваясь к разложенным драгоценным изделиям, а потом их незаметно проведут внутрь дома. Быстро и незаметно, уже не раз проделывалось.
– Значит, приведешь его милость Монброна сюда, – рассудила я. – Возможно, по дороге ему понадобится зайти еще куда-нибудь, чтобы разыскать своего родственника, которого мне тоже хотелось бы повидать. Только постарайся не упоминать никаких имен и не говорить, кто тебя прислал. В письме все сказано.
Ларн кивнул, заверил, что он все понял, будет осторожен и не станет выискивать на свою голову излишних приключений, после чего удалился.
Оставалось набраться терпения и ждать.
* * *
К вечеру я напоминала себе взведенную арбалетную тетиву, готовую вот-вот лопнуть от скопившегося в ней напряжения. Я бродила по обширному дому, совершенно бессмысленно и напрасно поцапалась с принцем Ольтеном, неосмотрительно брякнув какую-то гадость. Его милость сделал вид, что ничуть не задет, я немедленно принялась упрекать себя в душевной черствости, и в результате мы в течение колокола или двух многословно изливали друг другу свои терзания и переживания. Это оказалось не напрасным – мы оба несколько успокоились, но зато теперь мое непомерно развившееся воображение с готовностью принялось рисовать картины, одна другой страшнее. Вдруг Монброна давным-давно схватили люди из Королевского кабинета? Или он погиб во время мятежа? Вдруг Ларн угодил в облаву, проводимую городскими стражниками? Или благополучно добрался до улицы Гвоздик, где узнал, что у месьора Венса никогда не проживал человек по имени Маэль Монброн? Вдруг Монброн, опасаясь за свою безопасность, не захочет идти на встречу? Или не поймет моих намеков? Не догадается, от кого послание?
– Дана, перестань изводиться, – в который раз повторил принц Ольтен, созерцая мое постепенное превращение из человека в сущий комок сплошных переживаний. – Бельверус – огромный город, найти в нем человека не так-то просто. Они обязательно придут.
Его высочество был кругом прав, а я почувствовала себя вздорной дурочкой.
Монброн явился почти к самому наступлению сумерек. Его сопровождал вполне целый и невредимый Ларн, а также неизвестный мне молодой человек, за которым следовала большая рыжая собака кофийской бойцовой породы. Ларн провел их в лавку и помчался извещать меня с Ольтеном.
– Долиана! – обрадованно возопил Маэль, не входя, но врываясь в небольшую комнату, щедро предоставленную нам месьором Игдиром для встречи с гостями. – Госпожа Долиана! Живая! Ты их провела и сбежала! Я так и знал! Какая ты умница!
Я даже подходящих слов подобрать не успела, когда меня в нарушение всех правил этикета и вежливости сгребли в охапку, без труда оторвали от пола и немножко потрясли в воздухе. Жалобный сдавленный писк, испускаемый мною, означал, что я чрезвычайно счастлива видеть месьора Маэля, но предпочла бы какое-нибудь иное, не столь рьяное выражение радости по поводу моего спасения. Хотя, говоря по правде, лестно услышать, что за тебя всерьез беспокоились и кто-то полагает тебя умницей. И вдобавок… как бы сказать… в общем, обниматься с кем-нибудь наподобие Маэля Монброна весьма приятно. Хотя он наверняка в глубине души полагает меня любимой младшей сестрицей, которую необходимо оберегать от посторонних мужчин и злых собак.
Интересно, почему его светлость Ольтен кривит столь недовольную физиономию? Неужто принц вообразил себя защитником чести и достоинства невинной девицы Эрде?
Незнакомец, пришедший с Маэлем, остановился на пороге, подпирая дверь плечом. Несомненное фамильное сходство между ним и Монброном прослеживалось без труда, только гость уродился чуть повыше и поуже в плечах. Вызывающе яркий наряд алых, синих и оранжевых цветов, прямые каштановые волосы до плеч, прищуренные зеленоватые глаза, выражение лица донельзя пресыщенного удовольствиями и безумно скучающего наследника богатого семейства. Выглядит постарше Монброна лет на пять и более потрепанным жизнью. Я (может быть, совершенно безосновательно) сочла этого человека умным и крайне опасным.
Маэль наконец догадался вернуть меня на пол и представить своего спутника:
– Госпожа Долиана, это и есть Райан Монброн, наше семейное проклятие. Вкупе с прилагающейся к нему Чинкуэдой, – он ткнул пальцем в собаку. Та любезно помахала мне обрубком хвоста.
Я вспомнила о заученных хороших манерах, коротко поклонилась на военный лад – совершенно неподходящая для юной дамы привычка, перенятая от Вестри и его приятелей – назвавшись:
– Баронесса Долиана Эрде. И… И его высочество Ольтен Эльсдорф.
Молодые люди уставились на стоявшего подле узкого окна наследника Нимеда с одинаковым недоверием и подозрительностью. Маэль отвесил положенный поклон, нахмурился, обдумывая что-то, и, подтвердив мое мнение о его сообразительности, осторожно спросил:
– Тараск знает?
– Барышня Дана склонна полагать, что знает, – коротко отозвался принц, внимательно рассматривая обеих представителей старинной аквилонской фамилии и жестом приглашая их располагаться за накрытым столом.
