Глава 4.
Очнулся я в тесном корабельном трюме. Хорошо или плохо, но благодаря удару по голове, из-за которого я потерял сознание на острове, а так же предположительно заработал себе сотрясение мозга, воспоминания о первых днях пребывания на борту пиратского корабля в памяти отложились весьма смутно. Словом 'терпимо' мое самочувствие стало возможно охарактеризовать только на четвертый день плаванья, и то с натяжкой. Температура спала, я перестал терять сознание каждые несколько часов, и рассудок начал понемногу проясняться.
Кроме меня в трюме находилась еще дюжина мужчин. Общительными моих товарищей по несчастью назвать язык не поворачивался, но в конце концов нужная информация от них была получена. Во-первых: мое социальное положение значительно ухудшилось, из человека свободного я превратился в бесправного раба. Во-вторых: рабы теперешним нашим хозяевам нужны были исключительно как товар, и корабль в данный момент как раз направлялся в Паргас, самый крупный город к востоку от границ Империи, где нас планировали выставить на торги. Паргас являлся пристанищем для пиратов, работорговцев, контрабандистов, беглых преступников и прочей публики не согласной с имперским законодательством. Большинство из них в Империи давно бы повесили, не утруждая себя такими излишествами как суд и следствие. Очевидно, что нынешнее положение вещей меня ни чуть не радовало, и дело тут вовсе не в моей привередливости. Перспективы удручали еще больше, поэтому какое-то время я предпочел о них не думать.
Как и остальные рабы я был закован в цепи, что конечно же доставляло немалые неудобства. Единственным из замеченных мной плюсов была еда, пираты явно заботились, чтобы рабы сохраняли 'товарный вид'.
Пока корабль плыл к Паргасу у меня появилось достаточно времени для размышлений о своей дальнейшей судьбе. Говорят, что во всем нужно искать положительные стороны, но в теперешней ситуации как бы я не старался, ничего хорошего найти не удавалось. Как долго продлится мое заключение, я не знал. Еще меня беспокоила судьба Нимюэль. За последнее время я успел к ней сильно привязаться. Вслух я этого никогда не скажу, но ее капризного голоса мне немного не хватает. Шансы на успешное спасение с проклятого острова были призрачны, но, возможно, ей повезло. Надеюсь, дела у нее сейчас обстоят лучше чем у меня. Переживания за судьбу ближнего своего это конечно прекрасно, жаль, что мои столь возвышенные чувства никак не могли мне помочь решить собственных проблем. Если невозможно сбежать сейчас, значит остается только ждать подходящего шанса. Рано или поздно он просто обязан появиться. Оптимизм - наше все.
Следующие несколько дней я провел восстанавливая свои силы, чтобы когда выпадет шанс на спасение, не проворонить его из-за собственной слабости. И когда корабль причалил к берегу, у меня в голове уже родился приблизительный план действий.
Торги должны были начаться завтра, а пока нас решили отмыть от грязи и сделать вновь похожими на людей. Таким поворотом событий я был вполне доволен, и настроение не испортила даже ночь, проведенная в каком-то загоне без намеков на малейшие удобства. Я твердо решил, что как только с меня снимут оковы, те из-за кого я в них оказался сильно пожалеют о своем решении ограничить мою свободу. И это вовсе не из-за моей злопамятности то, что я с ними сделаю нужно рассматривать как... воспитательные мероприятия, да именно так, перед смертью пару уроков они уж точно усвоят.
В полдень следующего дня нас погнали на одну из городских площадей. Там возвышался специально предназначенный для подобных мероприятий помост. Вокруг него уже собралась приличная толпа народа. И как только у этих людей хватает силы терпеть такую жару? Хотя может все это дело привычки. А может и нет, я заметил, что некоторые люди спасались от беспощадного солнца в тени зонтиков, которые держали то ли их слуги, то ли рабы. У меня возможности избежать палящих, солнечных лучей не было, поэтому приходилось терпеть. Быстрее бы уже все закончилось, и так проблем полно, не хватало мне еще сгореть. Вроде бы мелочь, а потом из-за нее несколько дней мучиться.
Торги начались, и на помост повели первую партию рабов, состоящую из рослых мужчин, толстяк в цветастой одежде, которая хоть и выглядела дорогой, но смотрелась на нем просто отвратительно, начал вещать противным голосом о превосходном качестве 'сегодняшнего товара', жадный блеск его маленьких глаз меня почему-то сильно нервировал. Вначале рабов продавали небольшими группами, затем начали выводить тех, кого отобрали для 'розничной' продажи. Первыми были девушки. Толпа тут же оживилась, а улыбка на потном лице распорядителя стала еще шире. Основной доход продавцы явно получали во время этой части торгов. Но девушек оказалось не так уж и много. Когда продали последнюю, энтузиазма в толпе поубавилось и некоторые из потенциальных покупателей начали расходиться. Толстяк, окинув взглядом поредевшую толпу, заметно приуныл, но сделав над собой усилие вновь натянул на лицо добродушную мину. По одному опять начали выходить мужчин, тогда оживилась женская часть аудитории, видимо, ради этого зрелища большинство из них сюда и пришли. Я разглядывал толпу и не чувствовал к этим людям ничего кроме презрения.
Наконец наступила моя очередь. Раздетый по пояс, и в обносках, которые еще недавно были моими штанами, я с гордым видом прошествовал вперед. Терять собственное достоинство даже в такой ситуации в мои планы не входило. Любуйтесь, мне не жалко. Вскоре я с удовольствием избавлю мир от счастливчика, который согласится меня выкупить.
-Только посмотрите на него! Этот раб в прекрасной физической форме, его тело не имеет изъянов, а какой взгляд! Похоже, что кто-то до сих пор не смирился со своей судьбой. - Дешевый прием, но все же немного лестно, не стану скрывать. - Дамы, кто хочет стать его укротительницей? Нет необходимости дальше расхваливать такой товар, вы и сами все видите. Ну же, кто даст за него сорок серебряных? - В толпе несколько человек подняли руки. - Пятьдесят серебряных? А может быть шестьдесят? - Кто-то опустил руки, а кто-то наоборот поднял. - Смелее, такое приобретение окупится очень быстро. Кто-то хочет предложить восемьдесят серебряных? - Количество поднятых рук уменьшилось. Зря они это, вложение денег то выгодное, ну относительно. - Девяносто? - Осталось всего двое желающих. Эй, я же обижусь, всего девяносто серебряных монет, жадины! Первой из тех двоих была разодетая дама лет сорока, в окружении своей охраны. С таким лицом и правда без охраны на улицу лучше не ходить, иначе перепутают с прокаженной и закидают камнями. Я непроизвольно поежился. А когда увидел второго покупателя, то сохранять внешнюю невозмутимость стало в несколько раз сложнее. В толпе стояла Нимюэль, одетая в светлую блузку, которая скорее подчеркивала, чем скрывала высокую грудь и тонкую талию, черные обтягивающие штаны и высокие кожаные сапоги. Она смотрела на меня и мило улыбалась, не обращая внимания ни на откровенно похотливые взгляды стоящих рядом мужчин, ни на завистливо-злобные взгляды женщин. Беру обратно свои слова на тему убийства того, кто меня купит. Если это будет Ним то я только за. - Один золотой, наконец-то пошли серьезные предложения. - Один золотой и двадцать серебряных! - После некоторой паузы дама опустила свою руку и с демонстративным пренебрежением посмотрела в сторону конкурентки. - И у нас есть покупатель!
