— Чаятельно, при встрече с вами, — проронил Девдас, нежно огладив подушечкой большого пальца по краю века глаз Дарьи. — Панчен Минжминжо Нию я наблюдаю сию возрастающую и вельми неприятную мне в вас изворотливость. Наполненную жаждой, ежели не сжульничать, так, непременно, сокрыть. Понеже, так-таки придется мне обратится напрямую к калиффу таусенцев Фухуфухуо Хао, абы он на посту панчена сменил вас на менее вёрткого поверенного.
Авгур велесвановцев вновь ласково огладил подушечкой большого пальца край века Даши, и медленно выпустив из хватки ее подбородок, перевел взгляд своих бирюзовых глаз на таусенца, тем резким движением предав его голове, и изогнутой шее еще большее покачивание.
— Ох! пресветлый авгур, Девдас, — точно задыхаясь речью, торопливо произнес Минжминжо Нию, и порывисто дернувшись вперед всем корпусом тела, выкинул вверх свои тонкие руки, сложив их ладонями промеж себя, видимо, собравшись молиться. — Вы меня не правильно поняли. Весь материал в полном объеме, я незамедлительно вам представлю. Просто уточняя информацию, я хотел только одного. Успокоить вас по поводу перевозимого нами АЭ-сто двадцать четыре, уверив, что за его диагностикой и нахождением неотступно наблюдала девятая Заакха Научного Ведомства Садханы.
— Во-первых, прекратите называть моего воспитанника АЭ-сто двадцать четыре, — все в той же форме авторитарного разговора, молвил Девдас, определенно, стараясь подчинить себе панчена таусенцев, а может лишь урезонить. — Ибо, сие недопустимо в отношении велесвановца, бурсака, и оскорбительно для меня, его ассаруа.
Два коротких восклицания наполнили само помещение, и, кажется, выкатились в коридор, отразившись там клокочущим, вроде рвущимся эхом. И коль один принадлежащий таусенцу выражал сильнейшее чувство удивления, то второй выплеснутый Дашей не менее сильное раздражение. Также враз, перебивая друг друга, они и заговорили, впрочем, немного опережая, сказал Минжминжо Нию:
— Замечательная новость. Прямо-таки достижение для солнечников, что их бывший соплеменник сейчас называется бурсаком одного из четырех авгуров его превосходительства негуснегести Аруна Гиридхари.
— Сначала заказ, субъект, потом аукционный экземпляр, — это говорила уже Дарья, и тягостно передернула плечами, будто некие движения нового тела ей еще не до конца подчинялись. — А теперь и вообще какой-то бурсак! Ужас, да, и только!
— Выражаю признательность, панчен Минжминжо Нию, за приветствие, — отозвался незамедлительно Девдас, той фразой сдерживая раскачивание головы таусенца.
Он медлительно вернул взгляд на Дашу, и теперь оглядел ее сверху вниз. Словно дотоль оглаживая перстом, любовался, а сейчас жаждал подчинить, потому и голос его ставший звучать насыщенно баритональным с достаточным напором, демонстрирующим властность, произнес:
— Бурсак, величание юного велесвановца, покуда не получившего собственного имени. И сие величание не может обозначаться понятием ужас, понеже вельми достойно! И еще! — взор бирюзовых глаз авгура уперся в лицо Дарьи, будто совсем чуть-чуть толкнув, потому она внезапно качнулась назад-вперед. — Когда, говорю я, ваш ассаруа, вы бурсак молчите. Вашим мнением, желанием от данного момента времени никто не интересуется. Понеже вы всего токмо мой младший, третий воспитанник, ссасуа.
Последнюю фразу Девдас сказал, будто отрезал, резко завершив свою речь. Видимо, ожидая, что от нее или под его взглядом Дарья пригнет, как таусенцы голову и подчинится данной властности. Впрочем, Даша по привычке собственной независимости мозга (точнее диэнцефалона) мгновенно отозвалась вопросами, словно, и, не восприняв дотоль сказанное велесвановцем:
— Из всего до этого мною пережитого, любопытно одно. Мне внедрили в мозг новый язык, потому я вас понимаю, или вы все, не только таусенцы, но и велесвановцы говорите на языке землян, в частности, русском языке?
Нижняя часть рта авгура резко изогнулась, образовав покатую дугу, отчего Дарье почудилось, он улыбнулся. Может, оставшись довольным такой независимостью нового воспитанника, а может, всего оценив его любознательность. Потому немного погодя Девдас ответил, однако, вложив в тембр сказанного очевидное негодование, вроде был раздражен услышанным:
— Язык на коем мы толкуем, единогласно принят Великим Вече Рас, как язык межрасового общения и называется перундьаговский. Хотя, ежели говорить о его происхождении, так его прародиной является система Дюдола-тиара, планета Перундьааг. Понеже на нем говорят перундьаговцы. Это, касаемо нашего общения, — голос авгура снизился до едва уловимых звуков, словно жаждая проучить любознательность Дарьи, довольно-таки сильно напрягшей слух. — Во всем остальном, вы бурсак, как я погляжу, достаточно не почтительны. Поелику коли не жаждите, по прибытию на Велесван, пройти наказание, соизволите молчать.
Даша хотела б, что ответить, но ее вдруг так энергично качнуло от волнения вперед, а перед глазами на доли секунд (не более того) показалось прямо-таки частое движение мельчайшей пятиконечной, красной звезды, досель зримой на Земле. Определенно, сбившей в ее новом теле правящее спокойствие и обкромсавшее желание спорить. Потому уже в следующий момент времени, когда звезда, испарившись, оставила лишь малое покачивание, Дарья услышала молвь Девдаса:
— Займемся, панчен Минжминжо Нию, условиями тройственного соглашения. Понеже, как ежели я его не одобрю, тарховичи вряд ли возместят за ваши труды.
И тотчас вновь Дашин слух уловил шумное дыхание, сопровождаемое легким дрожанием струны гуслей. Девдас неторопливо развернулся, впрочем, секундой спустя, вновь вернул себе исходную позу, и, вскинув вверх обе руки, перстами одной ухватил Дарью за подбородок, а второй ласково огладил края ее ноздрей, точно снимая волнение и придавая самому телу состояние стабильности. Он медлил еще чуть-чуть, оглядывая юного своего воспитанника со всех сторон, и лишь после того, как последний перестал раскачиваться, выпустил его подбородок из хватки, и, развернувшись, размашисто шагнул вперед. Отчего второй влесвановец, в котором Даша подозревала помощника, секретаря или ученика, но каковой оказался, как и она, воспитанником Девдаса, торопливо ступил вправо, высвобождая проход. Авгур на миг замер подле этого велесвановца и на слуху Дарьи и вовсе особыми мотивами отразилось его шумное дыхание и звучание теперь уже трех струн гуслей. Его широкий шаг более не сдерживался, лишь послышалось уже сказанное по-русски, точнее по перундьаговски, указание, направленное к тем, кто находился в коридоре:
— Двое останьтесь, и сопроводите моих воспитанников в зал отбывания.
