Рука Райвиса по привычке потянулась к шраму на губе, но так и не притронулась к нему. Упустив «Клоуверс Форт», он не вернулся в бордель. А значит, не исключено, что Кэмрон говорит правду. В конце концов, рано или поздно это должно было случиться. У гэризонского короля достаточно причин желать его смерти. И теперь, когда договор выполнен и он, Райвис, знает много лишнего, Изгарду вовсе не выгодно, чтобы бывший наемник спокойно отправился восвояси.
Обдумывая слова Кэмрона, Райвис провел языком по внутренней стороне губы: шрам заходил и сюда.
Райвис из Бурана. Никто в городе, кроме Марселя, не знал его полного имени. Все, с кем он имел дело в течение прошедшего года, называли его просто Райвис. Итак, банкир открыл Кэмрону этот секрет. Что же еще он разболтал? И зачем?
И потом — время, выбранное для этого предполагаемого убийства. До сих пор Райвис не сомневался, что каким-то образом ухитрился проспать и упустить свой корабль. Но если Кэмрон не лжет, похоже, он вовсе не проспал. Его усыпили. Райвис хорошо знал короля. Изгард не послал бы убийц, не уверившись, что им ничто не помешает осуществить задуманное.
Скорей всего гонцы добирались из Вейэаха по суше и могли попасть в Бей'Зелл лишь с первыми лучами солнца. Изгард решил, что нельзя позволить намеченной жертве благополучно отплыть в Майэери-ко и ускользнуть от направленных на нее кинжалов. Поэтому были приняты специальные меры. Райвис сжал кулаки. Неизвестно, с помощью чего — колдовства, алхимии или просто одуряющего зелья, — но только король усыпил его. Убийцы ворвались в бордель в уверенности, что он ждет их там. Но его там не оказалось. Он почему-то проснулся раньше, чем предполагалось.
Райвису вдруг вспомнились змеящиеся, спирально изгибающиеся и свивающиеся в кольца линии на тонком пергаменте. Замысловатые картинки, яркие и четкие, как татуировка на теле.
Узоры, вот оно что.
Уже трижды он видел этот рисунок. Первый раз в Вейзахе, когда своим приходом помешал разговору Изгарда с писцом. Потом в кабинете Марселя прошлым вечером. И наконец, сегодня утром, когда на глаза случайно попался набросок этой женщины, которую он спас накануне в доках.
Райвис не верил в совпадения. Он давно ни во что и никому не верил — кроме себя самого.
Он окинул Кэмрона внимательным взглядом. Волосы с золотистым отливом, тени под глазами... Райвис внезапно узнал в нем человека, которого встретил вчера у выхода из дома Марселя. Это открытие делало ситуацию еще более загадочной.
Чего хочет от него этот человек? Семья Торнов считалась одной из самых знатных и богатых в Рейзе. В горах Ворс, даже в самых глухих селениях, было известно, что Торны имеют вполне обоснованные притязания на гэризонский престол. Все их замки на окраинах Бей'Зелла некогда принадлежали первому королю Гэризона.
Райвис улыбнулся. Наконец-то он понял, откуда ветер дует.
— Скажи, мой друг, — обратился он к Кэмрону, — с чего это тебе взбрело в голову выступить моим поручителем?
Марсель засопел, собираясь вмешаться, но Кэмрон предупредил его:
— Я нуждаюсь в твоих услугах.
— Он не только поручится за тебя, он готов заплатить гораздо больше...
Один взгляд Райвиса заставил Марселя прикусить язык. Значит, банкир собственными пухлыми аккуратными ручонками и завязал этот узел. Понятно, зачем он устроил их встречу. Марсель не желал расставаться со своим драгоценным золотом без надежных гарантий. Отец Кэмрона — один из пяти богатейших людей в стране. Берик Торнский может за день истратить больше, чем Марсель за всю жизнь. Неясно только, что именно банкир успел рассказать Кэмрону.
— Моих услугах? — Райвис недоумевающе поднял брови. — Боюсь, мне нечего предложить тебе. Я недурно играю в кости, сносно танцую и написал уйму любовных сонетов. Впрочем, ни одна дама, даже служанка, до сих пор на них не клюнула.
Кэмрон бросился на Райвиса, занес кулак над его головой. Но тот отскочил в сторону. Юный аристократ потерял равновесие, и железные пальцы Райвиса обхватили его запястье. Кэмрон был моложе и сильнее, но противник его лучше владел приемами борьбы. Он вывернул Кэмрону руку и заставил юношу опуститься на колени.
— Господа! Прошу вас! — переполошился Марсель. — Как можно, при даме...
Дама? Марселю и в голову не пришло бы защищать Тессу. Он вмешался, когда увидел, что Кэмрон терпит поражение. Марсель Вейлингский уважал только богатство и богатых людей.
Райвис ослабил хватку. Кэмрон поднялся. В его серых глазах была такая ненависть, что Райвис на секунду растерялся и снова подумал, что этого человека что-то гложет, что в душе у него — свежая, не затянувшаяся еще рана.
Кэмрон потер запястье и заговорил:
— Я знаю, на кого ты работал и чем занимался. Не оскорбляй меня нелепыми выдумками.
Райвис повернулся к Марселю. Банкир отвел глаза.
— Ты провел в бейзеллских портах целый год, — продолжал Кэмрон. — Ты набирал людей для армии Изгарда Гэризонского. Мэйрибейнские лучники, истанианские всадники, инженеры из Бальгедиса — от твоих глаз не ускользал никто из тех, кто приезжает сюда попытать счастья. Ты покупал всех, всем платил и по суше отправлял в Вейзах. — Кэмрон горько усмехнулся. — И правда, лучше места не сыскать. Бей'Зелл как раз тот город, который нужен Изгарду в первую очередь. Ни через какой другой западный порт не проходит столько народу — наемники, охотники за удачей, рыцари, еретики, дураки всех мастей. Ты отбирал их тщательней, чем Марсель виноград для своих вин, — и покупал за сходную цену.
Кэмрон говорил тихо, и в голосе его слышалось презрение.
— Твое поведение было бы простительным, будь ты гэризонцем. Тогда бы я мог понять тебя. Но нет, ты просто бастард из Дрохо. Наемник, вербующий наемников для своего изверга хозяина.
Райвис почувствовал вкус крови во рту — он прокусил давно зарубцевавшийся шрам на губе. Он слизнул соленую влагу и заставил себя спокойно ответить:
— Ты не смеешь называть меня бастардом, Торн.
Кэмрон скривил губы:
— О да, ты не бастард. Просто твой брат называет тебя ублюдком.
— Господа, господа! — Марсель встал между ними с поспешностью человека, состояние которого в опасности. — Пожалуйста, господа! Прошу вас соблюдать приличия! Мы собрались здесь поговорить о делах, а не обсуждать родословные.
Райвис не слушал Марселя. В ушах у него шумело, в висках билась кровь, щеки пылали. Он мгновенно представил себе сотни способов убить стоящего перед ним надменного юнца, представил, каким мучительным пыткам подвергнет его. Ему хотелось убить обоих — Кэмрона и Марселя.
Райвис знал, что не стоит придавать такое значение предательству банкира. Измены преследовали его всю жизнь — но даже теперь, после того, как четырнадцать лет он полагался только на себя, верил только себе, даже теперь предательство друга больно ранило его.
