У ограды аквилонец наконец прервал молчание. Он удовлетворенно хмыкнул и шепнул Хлодвигу, следовавшему за ним по пятам:
— Да, я был прав! Смотри!
Юноша наклонился и увидел на рыхлой земле около ограды след. Отпечаток ноги можно было назвать огромным, не менее локтя в длину. Хлодвиг даже подставил свою ногу для сравнения. Выходило, что в гигантский след в длину поместилось бы два отпечатка подошвы дорожных немедийских башмаков, да еще осталось место и для куриного яйца.
Наставник в это время рассматривал другой след, такого же размера.
— Взгляни-ка сюда! — шепнул он ученику.
Хлодвиг с готовностью повернулся и уперся взглядом в гигантский отпечаток. Он мечтал увидеть что-нибудь значащее и поэтому не смог сдержать радостного возгласа:
— Наставник! Смотрите, здесь особый знак! Это эмблема… Десять гвоздей идут вдоль подошвы, и три — поперек…
Но тут же в его сознании вспыхнула прежняя картина, помимо своей воли юноша увидел ночную тьму, озаряемую факелами, мелькающие тени, возгласы ужаса и громовой голос:
«Здесь следы Ночного Губителя!»
Хлодвиг снова почувствовал странную слабость, охватившую его ночью у дорожки, и со страхом прошептал, обращаясь к наставнику Астрису:
— Это же следы страшного убийцы… О, Митра… Он погубил Адальджизу!
Ему казалось, что аквилонец оценит его наблюдательность. К невольному ужасу примешивалось чувство гордости, ведь Хлодвиг не сомневался, что наставник должен был обязательно отметить способности своего ученика. Но все вышло совсем не так. Астрис печально улыбнулся и отрицательно покачал головой:
— Боюсь, что все далеко не так просто…
— Осмелюсь напомнить тебе, наставник, что ночью у тела бедной послушницы все видели точно такие же следы. Десять шляпок гвоздей вдоль подошвы и три поперек — разве не такая эмблема была на отпечатках ног Ночного Губителя на дорожке? Утром вы изучали эти следы! — выпалил Хлодвиг.
Аквилонец внимательно осмотрелся вокруг, бросил взгляд поверх ограды и не спеша двинулся вдоль нее, не поднимая глаз от земли. Юноше пришлось снова послушно следовать за наставником, пока тот не воскликнул:
— Вот, смотри! Я так и думал!
Шагах в десяти от первых следов рядом с оградой чернели еще два, такого же размера. Хлодвиг мог поклясться, что в центре каждого из них находилась эмблема Ночного Губителя…
— Взгляни на эти отпечатки, — кивнул Астрис. — Чем они отличаются от первых?
Догадка осенила юношу, и он услышал свой возбужденный голос:
— Направлением! Здесь носки глядят внутрь монастырской ограды, а там идут к улице!
Судя по лицу аквилонца, Хлодвиг попал в точку. Астрис: одобрительно кивнул:
— Правильно, потому что здесь он проник на кладбище, а там — место, где он покинул его.
— Значит, Губитель выскочил на улицу?
— Нет, тот, кому принадлежат огромные следы, вряд ли может называться Ночным Губителем, — твердо сказал наставник, не переставая внимательно осматриваться вокруг. — Настоящий Губитель скрылся в другом направлении.
С каждым вздохом Светлое Око Митры все выше поднималось над землей, заставляя пробуждаться от сна спящую Херриду. На узкой улице, прилегающей к ограде кладбища, уже слышались голоса, скрип деревянных повозок и цокот копытец низкорослых зингарских осликов, трусящих по древней мостовой.
— Полагаю, мы с тобой должны вернуться в свои покои, — решил Астрис. — Жрецы уже пробуждаются ото сна, и нам неплохо бы находиться в Привратне. Не следует лишний раз привлекать к себе внимание… Да и добрейший Хундинг вот-вот может проснуться. Тогда он будет бегать по галереям, искать нас и всех спрашивать…
Они ускорили шаг и стали пробираться между склепами. Хлодвига все время жгли изнутри мучительные вопросы: что же увидел учитель в свете лампы, что означает разное направление гигантских следов, почему эти следы не могут принадлежать Ночному Губителю?
Но юноша не мог решиться задать эти вопросы на ходу, а аквилонец, казалось, настолько погрузился в свои размышления, что не замечал нервозности ученика.
Они обогнули продолговатые клумбы, и вышли к Северным вратам храма, тем самым, через которые этой ночью вышла в свой последний путь бедняжка Адальджиза, затем миновали крытый ход и вышли прямо на Часы Цветов перед центральным порталом Нижней террасы.
Час Каттлеи, этой прекрасной и капризной орхидеи, уже закончился, и вступил в свои права Час Козлобородника, на всем сегменте круглой клумбы раскрылись корзинки с желтыми цветками, с которых свисали узкие мохнатые листья, напоминающие бородки молодых козлов.
Хлодвиг взглянул на часы и снова мысленно восхитился их устройству, совершенному, как сама божественная природа. Но не успел он выразить свое восхищение, как его учитель заметил:
— Смотри, Хлодвиг, одна каттлея не хочет подчиняться общему порядку, Что-то случилось с цветком, раз он не хочет жить в том же ритме, что и его собратья.
Действительно, крупная орхидея по-прежнему гордо красовалась в центре своего поля. Все остальные каттлеи уже закрылись, успев подставить тончайшие соцветия самым первым солнечным лучам, и теперь ждали наступления следующего рассвета. Сочная зелень толстых, причудливо изогнутых стеблей блестела от бесчисленного множества капелек росы, и на этом фоне особенно отчетливо выделялась та единственная орхидея, что не пожелала подчиниться зову природы.
— Когда-то в Пайканге, в удивительном граде Пагод, меня величали Знающим Язык Цветов, — заметил Астрис. — Кхитайцы были чрезвычайно изумлены, что человек может с жасминами и ирисами беседовать так же свободно, как и со своими друзьями во время пирушки в фарфоровом павильоне.
Аквилонец приблизился к часам, склонился над полем орхидей и начал осторожно вращать правой рукой вокруг, не желавшего закрываться, цветка. Хлодвиг с изумлением осознал, что почти видит магическое кольцо, повисшее в воздухе около нежно-молочных лепестков, испещренных затейливым узором тончайших бордовых прожилок. Точно фосфоресцирующий пояс засветился вокруг бутона, и юноша услышал, как наставник тихим, баюкающим голосом шепчет:
— Засыпай, засыпай… Вечно лишь солнце, безбрежное море и небо… Засыпай, засыпай, час твой пока завершился… Засыпай, засыпай…
Плохо спавший ночью Хлодвиг и сам почувствовал, как веки его начинают слипаться, он уже ощущал слабость в коленях. Голос Астриса начал доноситься до него словно издали, и сквозь застлавшую взгляд пелену юноше казалось, что мерно звучащие слова обращены именно к нему. Наконец глаза его сомкнулись, сладкая улыбка заиграла на губах, и Хлодвиг рухнул в мягкую траву, влажную от утреннего тумана…
