Но Габорн не отставал.
— Давай попробуем по-другому. Имеешь ли ты представление, сколько всего опустошителей в Подземном Мире?
Аверан сосредоточилась. Прикрыла глаза на некоторое время, потом сказала:
— Подземный Мир очень велик, но опустошители могут жить не во всех его местах. Еды не хватает.
«А мы — еда для них», — подумала Иом.
Габорн оглянулся на своих советников. Но Умов это сообщение как будто не взволновало.
— Ваше величество, — продолжала Аверан, — я боюсь.
— Чего? — мягко спросил Габорн.
— Великая Хозяйка многое разгадала из Главной Руны. Вы вчера уничтожили Печать Опустошения, которую ее ученица наложила на Каррис.
Габорн кивнул. Он убил самую сильную колдунью из всех, какие только упоминались в летописях. Иом надеялась, что это и была главнейшая из колдуний Подземного Мира. Но девочка назвала ее сейчас всего лишь «ученицей» гораздо более могущественной хозяйки.
— Расскажи мне о ней, — попросил Габорн.
Иом скользнула взглядом по Биннесману. Тот сгорбился, опираясь на посох, словно вдруг устал, и лицо его было бледным.
— Великая Хозяйка Подземного Мира, — сказала Аверан, — берет дары. И передает их своим военачальникам.
— Опустошители обычно поедают друг друга и таким образом обретают силу, — заметил Габорн. — Ты уверена, что речь идет не об этом?
— Это совсем другое, — сказала Аверан. — Опустошители едят мозг умерших, чтобы учиться. Едят мускусные железы, чтобы расти. Но теперь они открыли и рунное знание. Хозяйка уже расшифровала руны ловкости, чутья и силы. Сейчас она изучает метаболизм.
На мгновение стало тихо, и рыцари многозначительно переглянулись. Опустошители и без метаболизма были страшными противниками. А уж с метаболизмом…
— Есть еще кое-что, — продолжала Аверан, — чего я совсем не понимаю. Печать Опустошения, которую вы уничтожили, была частью чего-то большего. Хозяйка собирается связать Печать Опустошения с Печатью Неба и Печатью Ада.
Биннесман отступил и вновь оперся на посох.
— Это… это невозможно! Расшифровать столь многое из Главной Руны не может никто!
— Это возможно, — сказала Аверан. — Я видела руны, которые создаются в Месте Костей! Вы видели Печать Опустошения…
— Но люди, — прервал ее Джеримас, — потратили не одну тысячу лет, чтобы расшифровать даже самые простые руны — силы и ума! Каким образом это могла сделать опустошительница?
— Она поняла их значение, глядя в огонь, — сказала Аверан.
Биннесман попятился.
— Во имя Древа, — пробормотал он. Лицо его стало мрачным и растерянным. — Во имя Древа… — Он явно знал что-то, неизвестное остальным, как показалось Иом. Или же догадывался о чем-то. — Ты уверена, что эта Великая Хозяйка — опустошительница, а не какое-то другое существо?
— Я ее видела, — сказала Аверан. — Она очень большая, но она опустошительница.
Биннесман покачал головой, словно не мог поверить.
— Не простая опустошительница.
— А что будет, когда она свяжет эти печати? — спросил у него Габорн. — Как это подействует?
— Она собирается связать против нас Силы Огня и Воздуха, — ответил чародей. — Земля и Вода ослабеют. Жизнь… изменится столь коренным образом, что я даже не могу представить последствий.
Джеримас заключил:
— Она уничтожит мир!
— Нет! — сказала Аверан. — Она не хочет его уничтожать… хочет только превратить в такое место, где мы жить уже не сможем.
— Такое возможно? — спросил Габорн у Биннесмана. Биннесман нахмурился, почесал бороду.
— Если она познала столь большую часть Главной Руны, подобного ей по силе существа мир еще не видал…
— Аверан, — сказал Габорн. — Мешкать нельзя. Необходимо отыскать эту Хозяйку и убить ее, и сделать это надо быстро. Как до нее добраться? Ты сказала, что карту составить не можешь. Но еще ты сказала, что узнала все это, поев мозга опустошителей. Есть ли такие опустошители, чей мозг поможет тебе узнать дорогу — другие разведчики, к примеру, или еще кто?
Аверан посмотрела на него с трудноопределимым выражением в глазах. То была смесь отвращения, колебания и искреннего желания помочь.
— Возможно! — сказала она с таким видом, словно прежде об этом не думала. — В Подземном Мире есть указатели разных направлений.
— Указатели? — переспросил Габорн. — Чтобы их понять, тебе надо выучить их язык? Это не у каждого опустошителя в мозгу?
Аверан, качнув головой, сказала смущенно:
— Нет. Опустошители говорят не на одном языке.
— Как это? — спросил Габорн. — Как рофехаванцы и тайфанцы?
Аверан принялась объяснять:
— Не так. Вот плотник, например — он разговаривает не так, как воин, правда? Для инструментов и для работы у него свои названия, свой язык. У опустошителей то же самое. У каждого свое занятие. И есть один опустошитель, который нам нужен, если вы хотите добраться до Великой Хозяйки. Опустошитель… не знаю, как его имя. Это же просто запах.
— У него есть какие-то особые приметы? — спросил Габорн.
Аверан наморщила лоб.
— Он — Хранитель Путей, — сказала она медленно, пытаясь найти точные слова. — Пролагатель Путей. Он знает, куда ведут все дороги Подземного мира, какие из них закрыты и какие охраняются.
— Сколько этих чудовищ в орде?
— Одно.
— Только одно?
— Да! — сказала Аверан. Глаза ее сверкнули. — Только одно — большой самец с тридцатью шестью щупальцами, с огромными лапами, на которых руны. Я… если увижу и учую запах, я его узнаю!
Габорн отступил на шаг, взглянул на Иом. В глазах его появилось затравленное выражение загнанного в ловушку зверя. Иом поняла, что он уже не здесь, ушел куда-то, куда ей дороги нет.
— Господа, — сказал Габорн окружающим рыцарям, — седлайте коней. Через час мы должны быть в Каррисе.
Чудеса столь же заурядная вещь, как тополиный пух и паутина. Люди обычно забывают об этом — пока не услышат плач новорожденного младенца.
Чародей Биннесман
Биннесман стянул с Боринсона серое одеяло, заглянул под тунику и, нахмурясь, отвел глаза.
— Он заразился. Надо сбить жар.
Чародей торопливо, чтобы не увидели прохожие, снова укрыл больного одеялом, но было поздно. Когда Миррима вышла из постоялого двора, она обнаружила в телеге двух оруженосцев, глазевших на рану. Их она прогнала. Но к этому времени вокруг телеги уже стали собираться рыцари, знавшие Боринсона кто лично, кто понаслышке, и Миррима на своем опыте убедилась, что ничто не притягивает толпу столь быстро, как толпа.
Боринсон лежал на душистом сене без сознания. Состояние его беспокоило Мирриму. Ей приходилось видеть, как умирают люди. Муж ее, судя по его виду, вполне мог протянуть еще день-другой, но она все равно тревожилась. Бывает, больные умирают именно тогда, когда кажутся выздоравливающими.
