Я думаю: ай, Рамштайн с ним! Бух на коленки да так прыжками двигаю к клиенту и перьями туда-сюда! Вся охрана повалилась, ревут в экстазе! Космический восторг! Я сам-то забалдел, кричу: на колени, падлы, сейчас будет фейерверк!! Они завыли и плашмя! Зал весь сотрясается, так эти бабуины колотят по полу башками! Стулья прыгают, столы валятся! Охрана вдоль стены рвёт на себе жилетки и топает ногами! Всеобщая истерика, штукатурка падает, конец света, не иначе!
А хряк этот свинячий даже жиром не тряхнул! Сворачивает доллары и лениво так подманивает. Я думаю: ну, подонок, в глаз тебе фугас! Как за трусы схватился! Рванул резинку! Пуговичка — хрясь и отлетела! Клиенту прямо в глаз! Навылет!
Я думал, нас казнят на месте. А никто и не заметил! Мы тихо смылись и даже чаевых не взяли.
"Брат. — сказал мне Макс. — Мы, кажется, клиента обратили."
Потом пошли к оставшимся двум поросятам, взяли уговоренную плату. С тех пор дела опять пошли на лад. Мы стали снова обращать клиентов. Двойной Удар — дико раскалённый брэнд! Не слышали про такого — Солонину?
— Так это ваша работёнка?! — восхитился репортёр.
— Ну что, спать будем? — спросили медведи.
— Дорогие радиослушатели, — сказал кот в свой микрофон. — на этом передача заканчивается. Наше интервью с африканского сафари на сегодня прекращается. Ведущий прощается с вами. С вами общался Задом-Наперёд.
Зайцы налакались из бака смеси безалкогольной водки с безалкогольным пивом, хорошо приправленной бензином, и отрубились сразу. Жаба обнялась с метлой и заснула на крыше автобуса.
Волки коротали ночь на заднем сидении роллс-ройса, куда их пригласили львы распить последний, стратегический запас спиртного. Все четверо хищников не спали.
— Love, а вы явно не захотели выступать на публику. — заметил Макс, затягиваясь сигаретой. От предложенных сигар он отказался.
— Конечно, Вольф. — лениво отвечали лорды. — Мы не рассказываем кому попало о нашем славном прошлом.
— Могли бы и поделиться парочкой историй. — подал звук Факс.
— Могли бы. Вы, конечно, поняли, что мы с вами соотечественники?
— Само собой. Акцент у вас рязанский.
— Какая жалость. А привычки уже английские. Нас ведь не представили. — заметил Лев.
С пола поднялась безмолвная тень с микрофоном.
— Дорогие друзья, — замогильным голосом сказал Задом-Наперёд. — я веду ночную передачу с борта затонувшего крейсера "Аврора". Вокруг меня сплошные трупы.
— О! Смотрите-ка, ещё одна личность из великого прошлого страны. Зад, как вас звали на матушке-Руси? — отозвался Макс.
— Меня звали Кошкин. — признался скандальный репортёр.
— Так ты еврей? — удивились киллеры.
— Уже нет.
— Толково.
— Позвольте вам представить Лёву и Бову.
— Мы, в общем-то, не братья. — лениво сощурился на огонёк сигары не то Лёва, не то Бова. — Просто так судьба свела. Да и вообще не из одной страны, просто учились вместе. В университете имени Патриса Лумумбы. Вы что-нибудь слышали про такого мужика?
Волки и Задом-Наперёд одновременно помотали головами.
— Мы, в общем, тоже мало что знаем про него. — сказал Бова. — Наша встреча была предопределена судьбой.
— Не надо так много предисловий. — вмешался нетерпеливый папарацци. — давайте сразу и по существу: кого вы там грохнули и откуда ваши миллионы?
Лорды принялись разглядывать сигары, а Волки спросили Кошкина, как ему больше нравится: быть удавленным шнуром, или его просто треснуть по башке тяжёлым микрофоном?
— Это история о том, как из мерзавцев делают героев. — снова заговорил Бова.
— Кошмарная история из жизни английской аристократии. — не удержался репортёр и перепрыгнул на капот.
— Да нет, — небрежно отмахнулся Бова. — это всё было уже потом. А пока я расскажу вам историю о своём необычном турне по Африке.
— О! — не удержались Волки.
— … И называется она…
— Так это были вы?! — обрадовался Факс. — Нас мама однажды водила в цирк!
— Нет, это был я. — ответил им Лёва. — Но это уже другая история.
— Мы слушаем. — предупредил Задом-Наперёд.
— Короче так, — не обращая ни на кого внимания, продолжил Бонифаций, — я родился в России. Правда, тогда это место называлось несколько иначе. Мы с вами соотечественники и не нужно объяснять, что такое жилищные условия, маленькая зарплата и сверхурочные без отгулов.
Все кивнули.
— Год за годом бегая, как заведённый по кругу, я и представления никакого не имел, что за пределами нашей огромной родины существует иная жизнь. Мне представлялось, что всё свободное пространство ограничивается коридором между клеткой и ареной. Что выше тумбы гор на свете не бывает. И что меня вечно будут погонять хлыстом по заду. Видите ли, кому-то было интересно смотреть на запертого в клетке зверя. Во мне убили все инстинкты.
— Как я сочувствую! — притворно признался Кошкин.
— Кроме инстинкта убивать.
— А.
— И вот однажды моё начальство получило добро на выезд за границу. Стране нужна была валюта. И вот, представьте, какая глупость: весь цирк со всеми зебрами, боа-констрикторами, бегемотами, верблюдами, страусами и дрессированными обезьянами направился на африканский континент.
— Всё равно, что возить песок в Сахару. — заметили Волки.
— Абсолютно верно. К тому же у туземцев не было денег и они носили в качестве уплаты крашеные раковинки каури. Вы представляете, какие сборы были в кассе? Кончилось всё тем, что у директора труппы даже не осталось денег на еду. Первым съели бегемота.
Кошкин засмеялся.
— Зря смеётесь. — флегматично заметил Бова. — Он был невкусный. Слишком старый. Тогда наш дрессировщик решил пройтись малым туром по глубокой сельве. Ходили слухи, что у тамошних аборигенов водилось золотишко. Они ни черта не смыслили в его экономической ценности и просто сбивали им с веток мелких птичек. А хорошим самородком можно было свалить антилопу гну. Короче, мы прибыли к пигмеям. Народец мелкий, но прожорливый невероятно.
— Директор сказал мне: как хочешь, Бонифас, а чтобы за неделю собрал нам на обратный путь и дорожные харчи. А то я заявлю на тебя, как на невозвращенца. Будешь тут сидеть, в центральной Африке и хлебать капитализм десертной ложкой.
Мне поначалу стало страшно. Как-то очень притягательными показались гнилые северные зимы, завалы снега у обочин, сопливая весенняя погода, разбитые дороги, чиновники-хапуги, простонародный мат, очереди за собачьими костями, три рулона туалетной бумаги в одни руки, отсутствие в продаже зубной пасты и "С лёгким паром" каждый Новый Год. Да делать нечего: не оставаться же мне среди сплошных песков и диких джунглей! Собралась публика перед вечерним выступлением. В носах у всех по берцовой кости, на шее — зубы на верёвке. Отнюдь не крокодильи, а проповедничьи. Аборигены, так сказать, вкусили истин.
