Чанрет снова заговорил о войне, объединении племен аггаров -- раз начав, он мог продолжать часами. Кар знал, что многие в племени скорей готовы слушать гневного Чанрета, чем осторожного, как Дингхор, Налмака. Знал о том и Дингхор, потому резко прервал встречу.
По его знаку гости разошлись. Вышел и Налмак, и разгоряченный спором Чанрет. Аррэтан заколебалась.
-- Иди, девочка, погуляй, -- сказал вождь. -- Карий, ты останься.
Кар остановился на полпути к выходу. Пожав плечами, вернулся к очагу. Кожаная подушка еще хранила тепло Чанрета. Кар обхватил колени, вопросительно поднял глаза.
Дингхор задернул входной полог. Вернувшись, сел напротив, совсем как раньше, когда Кар жил здесь, и многие вечера проходили в дружеской беседе с вождем. Но сейчас Дингхор медлил начать разговор. Неподвижным взглядом смотрел в холодный очаг. И чем дольше молчал вождь, тем сильней тревожился Кар. Что еще? Налмак рассказал не все? Племени грозит опасность, о какой Дингхор не мог сказать вслух? Но зачем тогда открываться перед Каром? Значит -- что-то с матерью? Почему Дингхор молчит?
-- Ты хотел мне что-то сказать? -- не выдержал наконец Кар.
Дингхор поднял голову, и Кар понял, что мысли вождя были далеко. Помолчав еще мгновение, тот кивнул, словно решил для себя нечто.
-- Я хочу попросить твоей помощи, мальчик.
-- Моей? -- переспросил донельзя удивленный Кар. -- Зачем тебе просить? Разве ты сомневаешься в моей преданности?
Дингхор жестом отмел никчемный вопрос.
-- Я никогда не сомневался в тебе. Но сейчас прошу.
Кар пожал плечами.
-- Что я должен сделать?
-- Для начала -- выслушать и понять. Налей себе вина, если хочешь... Впрочем, ты и так его выпил немало. Мне нужен твой ясный ум.
-- Я не пьян, Дингхор, если ты об этом.
-- Верю, -- невесело усмехнулся Дингхор. -- В молодости голова крепче. Старика вроде меня полбурдюка свалят с ног, а у тебя даже язык не заплетается.
-- Твоя старость еще далеко, -- заспорил Кар, но, поймав взгляд вождя, смолк.
-- Об этом я и хочу с тобой говорить, -- устало сказал Дингхор. -- Ты был здесь сегодня. Слышал Чанрета... Да не только сегодня. Знаю, вы очень дружны. И знаю, что многие с ним согласны.
-- Я тоже с ним согласен, Дингхор. Прости. Племя Рассветных Холмов убило Ранатора, и мне даже думать тяжело, что придется встать с ними плечо к плечу. Но Чанрет прав! Империя погубила больше жизней. И погубит еще, и так будет, пока мы не забудем распри...
-- И не перебьем жителей Империи, -- прервал Дингхор. -- Забыть распри -- великое дело, но вы хотите примириться для войны. Не нужно, мальчик. Я не затем позвал тебя, чтобы ты повторял разговоры Чанрета. Он не первым их придумал. Такие же речи звучали много поколений назад, когда землей правили колдуны. Ты знаешь, к чему они привели.
-- Но если бы... -- Кар и не думал, что скажет такое, но сейчас не смог сдержаться. -- Если б они не перебили колдунов, никого из вас не было бы на свете!
-- Может быть, -- согласился Дингхор. -- Может быть, не было. Или ты охотился бы на меня, оседлав грифона, а мою дочь взял бы себе в наложницы...
-- Дингхор!
-- Не надо краснеть, мальчик. Разве не приятная мысль -- взять то, чего желаешь сильней всего? Не думать, чем обернется твоя мечта для других? Или я неправ? Ответь.
-- Нет, -- с трудом выдавил Кар. Щеки горели огнем. Сглотнув, он повторил тверже: -- Нет. Этот путь не для меня.
-- Хорошо, -- тепло сказал Дингхор. -- Я тебе верю. Пойми, никто не знает, что было бы. Может быть, наши народы сумели бы понять друг друга. Стать одним. И моя дочь могла быть твоей сестрой. Но путь кровопролития ближе, люди веками выбирают его. Исход всегда один. Не обманывайся, мальчик. Путь Чанрета лишь кажется мудрым. Наша свобода -- ценой чужих жизней? Нет, Карий. Я не позволю.
В повисшем молчании Кар услышал голоса и шаги неподалеку, скрип разгружаемых подвод, далекие удары топора. Дингхор ждал. И Кар медленно, через силу склонил голову, признавая правоту вождя.
-- Но при чем здесь я? Ты думаешь, я смогу разубедить Чанрета?
-- Попробуй, хоть я и не верю, что его можно разубедить. Нет, Карий, я прошу о другом.
-- О чем же?
-- Чанрета слушают многие. Я знаю, в других племенах есть те, кто мыслит так же, как он. И Чанрет не раз встречался с ними... А ты не спешил рассказывать мне о тех встречах.
-- Дингхор...
-- Подожди. Вы друзья, побратимы, и не мне судить тебя. Но его влияние усиливается. После моей смерти его могут избрать вождем. А я не могу этого позволить. Он утопит землю в крови.
-- Но с чего ты заговорил о смерти? Дингхор, если это время и придет...
-- Замолчи, -- прервал вождь.
Кар вгляделся, только сейчас заметив, как постарел Дингхор после смерти сына. Лицо избороздили глубокие морщины, голова седая. Но взгляд прежний, в нем силы больше, чем в иных молодых.
-- Аррэтан хорошая целительница, но есть раны, неподвластные даже ей. Я могу прожить еще год или десять лет, -- продолжил Дингхор. -- Неважно -- чем дольше, тем больше сторонников соберет Чанрет. А после моей смерти станет вождем. Он силен, горяч и умеет убеждать. В нем страшная сила -- сила правоты, сила мести. Под его рукой соберутся аггары многих племен. Будет война. Наши племена будут истреблены, или истребят Империю. Круг завершится -- и начнется вновь.
-- Почему ты так уверен? Разве не можем мы вовремя остановиться? Победить, а не истребить?
-- Ты видел, как убивает Чанрет? -- спросил вождь.
Кар нехотя кивнул. Не раз сражались плечом к плечу, и он, конечно, видел. Злое упоение в глазах Чанрета, когда он врубался в гущу врагов, не разбирая, кто перед ним, не переводя дух; меч в его руках словно жил своей жизнью, быстрый, как молния, и столь же смертоносный. Чанрет никогда не оставлял раненых. А ведь противники были свои, аггары. Если же перед ним будут ненавистные истинные люди...
-- Поэтому я должен сделать все, чтобы власть перешла к Налмаку. Он рассудителен и умеет сострадать. Он удержит племя от роковых решений.
-- Но при чем здесь я? -- повторил Кар, боясь услышать ответ.
-- Кроме слов, которые забываются, у меня один способ утвердить его как вождя. Отдать ему Аррэтан. И ты не должен вставать между ними.
-- Зачем? -- это получилось хриплым вскриком. Горло будто заполнил дым. -- Зачем ты так? Разве я когда-то... Хоть словом...
-- Словом -- нет. Твои взгляды красноречивей слов. Их вижу я. Видит Аррэтан. Ты так увлекся своим страданием, что забыл дорогу в мой дом. А думал ли ты, что заставляешь страдать ее?
От стыда впору было залезть в очаг. Кар не нашел, что сказать, да вождь и не ждал ответа.
-- Она знает свой долг перед племенем, -- продолжил он. -- Как знаю я, и знает Налмак. И как должен знать ты. Но если ты не будешь владеть собой, она откажет Налмаку. И тогда я должен буду принудить ее... Или на руках твоих и моих будет вся кровь, что прольет Чанрет.
