— Может, война будет где-нибудь за морем? В империи меднолицых?
— Далековато. И ненадежно, как и с высадкой в Алмазном княжестве. Хотя как там дела, не знаешь?
— Не слишком хорошо, насколько мне известно. Морские торговцы из наших говорили, что страна в упадке.
— А я слыхал, в круге портных жаловались, что ткани из империи меднолицых хуже стали. Как и у цеховиков у нас в империи. Так что не упадок у них, застой.
— Как и у нас. Возможно, дело зашло гораздо дальше, чем у нас. А Император решил не допустить у нас такого же застоя… Нет, что-то здесь неправильно. Мы не все знаем.
На самом деле беглецам было не до судеб империи. Слишком уж неясны их собственные судьбы, потому особо не обсуждали и не задумывались, с кем будет война. Может быть, и зря.
Обсуждали другое, к примеру, как бы личину сменить. Можно было покрасить волосы в рыжий цвет, сменить одежу на местную, подшить ее, чтобы скрыть тонкокостость, и притворяться озерниками. Уж во всяком случае, желательно лошадей перековать — если беглецов ищут по всей империи, то наверняка знают, что они на егерских конях с армейскими подковами. Но для всего этого надо было попасть в селение. А там собаки, а озерники народ подозрительный, в диких лесах живут, потому, как только слышат лай, сразу взводят самострелы.
Рес предлагал взять наглостью — среди дня въехать в селение и открыто перековать лошадей. Можно заплатить кузнецу, чтобы помалкивал про армейские подковы. А Леск дальше пошла — сказала, что кузнеца правильнее будет убить, да так, чтобы на случайную смерть похоже. Решили, что слишком явный это след будет. С облегчением — нет желания души чернить, как бы страшно ни было за свои жизни.
На четвертый день пути повезло — начался дождь, ливень. И беглецы пустили коней вскачь — нужно было уйти подальше, пока вода смывает следы.
Дождь еще не кончился, но пришлось перейти на шаг — кони устали. Степняцкие выносливее. И неприхотливее: спокойно объедали придорожные кусты, а потом с подозрением косились на зерно в кормушках конюшен. Этим же, армейским, приходилось выискивать полянки с травой. Лишние следы оставались, да и задержки раздражали. Но все лучше, чем без лошадей.
Сами беглецы обходились грибами, ягодами, орехами, кореньями, рыбешкой из озер и ручьев. Не голодали. У Реса совершенно некстати началась простуда после дождя, но Леск быстро вылечила его целебным порошком из своей поясной сумки.
Когда дождь кончился, развели большой костер, обсушились и выспались в тепле — как всегда по очереди, как всегда Рес сторожил первым. Дальше двинулись с прежней осторожностью — самый север Озерного края недалеко, уже можно встретить пограничную стражу. Рес рассудил, что если можно двигаться осторожно и с оглядкой, то так и надо делать, потому время от времени передвигались заячьими петлями — возвращались по кругу, пока не пересекали собственный след, присматривались — не появились ли рядом еще следы, не преследует ли кто. Пока что погони не было. Вообще безлюдными выглядели леса — и раньше вдалеке от селений редко встречались признаки людей, а сейчас вовсе исчезли.
Местность стала болотистой, хотя на карте этого не обозначено. И Рес решил, что пора сворачивать на запад, к озеру Выверт, из которого вытекает река Тихая.
Неожиданно сплошной лес сменился пустырями, перелесками, кустарниками, заболоченными низинами. Сделали еще одну петлю — широкую, пришлось огибать заросшее камышом мелководное озеро — и в этот раз обнаружили, что вдоль их собственных следов тянется еще несколько. Рес насчитал восемь преследователей, Леск утверждала, что все десять. Подковы явно армейские, но знаки на них незнакомые. Не егерские точно, пограничной стражи, наверное.
Рес испугался. Уже привык, что заячьи петли делаются зря, уже поверил, что нечего бояться, что безопасно доберутся до Тихой. Леск быстро заговорила:
— Когда увидят, что мы развернулись, то поймут, что это заячья петля, могут сразу повернуть обратно… или разделятся — половина дальше по следу пойдет, половина…
Рес молча стронул коня, погнал на запад, но севернее, чтобы оставлять другой след.
Перевалили три холма, и впереди снова показались заросли камышей вдоль озерного берега — к счастью, его край шел на северо-запад, по пути. А потом увидели издалека еще кое-что: двойные кресты на высоких шестах. И можно разглядеть свободную от кустов и деревьев распаханную полосу — это граница Равнинной империи и Драконьей Пустоши. У Реса возникло чувство, что смотрит с края бездны, как будто пересечет он границу и потеряет себя, потеряет всякую надежду. И, как и бездна, Драконья Пустошь притягивала взгляд. Ничем с виду не отличалась местность по разные стороны границы, странным это казалось — ведь там, на севере, уже не человеческий мир.
А здесь человеческий — перевалили беглецы холм и увидели людей. Полтора-два десятка всадников в черных плащах пограничной стражи и на крепконогих, быстрых лошадях. Даже можно разглядеть самострелы за спинами.
Рес и Леск сразу повернули в кусты, остановились в растерянности. Что делать? Возвращаться навстречу преследователям, попытаться проскочить мимо них? Если те идут по следу правильно, то растянулись цепью, чтобы наверняка заметить беглецов, не проскочишь. Или затаиться здесь, пропустить этот разъезд, потом — дальше на запад, на полном скаку? Но ведь найдут служивые след беглецов и пустятся в погоню, а лошади у них лучше, не уйти. Положение отчаянное, хуже некуда: с двух сторон враги, с третьей — камыш, с четвертой — Драконья Пустошь. Может, сыграть в «лесную войну» — расстреливать врагов из укрытия? Одного Рес убьет, может — двоих. Может быть, Леск одного успеет броском ножа. Но вряд ли больше. Обложат, как зверей, и прикончат, не спасут даже обостренные чувства побережников, как и зверей не спасают. Или после первого выстрела Реса пустят служивые коней вскачь, с рысканьем, чтобы прицел ему сбить, навалятся и расстреляют из самострелов.
— На север, — сипло выдохнула Леск и погнала к границе.
Рес зло простонал сквозь зубы и повернул за ней.
Границу проскочил, не останавливаясь, чтобы не передумать. И сразу навалилось отчаяние. Потому что до границы Рес был врагом всего лишь Равнинной империи, а после — все люди враги Реса. Кроме Леск, но до чего же это мало, всего один человек на свете, который не желает тебе зла.
Поднявшись на холм, Рес с тоской оглянулся, и оказалось, что тосковать не время: пограничники тоже пересекли границу и скакали по следам беглецов. А как же древний договор с драконами?!
— Может, здесь еще не Драконья Пустошь?! — крикнул на скаку Рес. — Ничейная земля?!
