— В смысле?
— Фишка в чем? Тебя ко мне тянет? По-моему не больше, чем меня к тебе. Ты не в восторге от меня, я, прямо скажу, в ауте от тебя. Нет, скажи мне другое, кой черт тебе в голову пришло со мной кровью обмениваться? Ладно, я — ноль в вашем менталитете, могла что-нибудь по недомыслию совершить, но ты-то знал, к чему эксперимент приведет! Опять недоразумение?
— Стечение обстоятельств.
— Хорошая версия. Она у тебя одна на все случаи жизни?
— По-моему мы ссоримся.
— Только заметил? — усмехнулась Сурикова, умиляясь эльфу. — Смотрю, для тебя это в новинку.
— Да. Ссоры самое глупое на свете занятие.
— Давай займемся умным. Например, ты изложишь мне свой план.
— Какой?
— Желательно простой! По выходу из кризисной ситуации. Излагай.
Эльф вздохнул, вперив очи в небо: и отчего ж с человеком так трудно?
— Ясно, плана у тебя нет. Будем плыть по течению.
— Можем грести против, итог будет тот же, но сил потратим в три раза больше.
— Почему в три?
— В пять, — пожал тот плечами.
— Замечательно, — чуть не сплюнула в сердцах Яна. — У тебя не только с логикой, но и с арифметикой печально. Помощник ты, я тебе скажу, аховый. У тебя вообще, с чем хорошо? С аппетитом? Потенцией? Родней?
— С обонянием, — буркнул Авилорн, мечтая сбежать от девушки.
— Не-а, у тебя по всем позициям минуса. Из плюсов лишь ма-атушка. Но ее нет. Или сбегаешь, посоветуешься? Могу пари заключить, у нее точно план есть, и не один, а штук пять.
Авилорн застонал и лег на траву, мечтая уже не сбежать — скончаться.
— Вот, любимое занятие сильной половины человечества — горизонтальное положение, нега во взгляде и тишина в голове!
Видимо сильная половина Яниного человечества, отвечала ей взаимностью. Эльфа это отчего-то не удивило. Он уставился в темнеющее небо и попытался сосредоточиться на облаках. Девушка же продолжила ворчание, ничуть не смущаясь отсутствию слушателей, постепенно снижая тон, и, вскоре, уже не то шептала, не то бубнила. Ей было страшно, ей было плохо, но в том она винила кого угодно, кроме себя и не потому что была законченной эгоисткой, а потому что так ей было легче и проще. Чувствовалось, что счет к себе у Яны большой. Авилорн сел прислушиваясь уже к всхлипам, не выдержал, подошел, обнял за плечи глупую:
— Успокойся, все не так страшно. Аморисорну можно верить. Если он сказал, что освободит нас, значит так и будет.
— Он не сказал, что освободит, он сказал, что подумает, как это сделать. А ждать месяц, представляешь? Месяц!
— Ты думаешь это много? — улыбнулся эльф в надежде, что его улыбка подбодрит девушку, но та приняла ее за насмешку и дернулась, скидывая руки Авилорна со своих плеч.
— Тебе смешно? А мне нет, понял?! Конечно, что тебе какой-то человечек! Подумаешь! Мама-то под боком, сестренка, братик. А у меня Алька! Что с ней? Как она? Мне хоть в омут головой, а ей? Она слабенькая, глупенькая. Ребенок совсем! И вы! Пугали, пугали, а теперь месяц жди! А что с ней за этот месяц будет? В кого она превратится? Выживет, проживет? Да ее сломать, только пальцами щелкни. Бравада одна, а ткни и сдуется. Избалованная она, неженка. Конечно, я виновата, но кто же знал, что мы в такой переплет попадем? Что делать, ума не приложу. Тебе что, ловеласу инфантильному — как матушка скажет, так и сделаешь. Мне б хоть раз мать сказала, что делать. Нет, она сказала — было. Очнулась когда мне двадцать стукнуло… Ну, скажи что-нибудь хорошее, дельное, — уставилась на эльфа с надеждой и недоверием одновременно, беззащитная, нахохлившаяся, как птичка-сирота. Авилорн провел по ее волосам, искренне сочувствуя:
— Все наладится…
— О-о, действительно дельная мысль! Все, спасибо, больше ничего не надо! — вскочила, и чуть не бегом направилась знакомым маршрутом в дом Эйолы.
Авилорн пошел, следом соображая, что сделал не так, а что должен был сделать, но не сделал. Девушка явно что-то хотела от него, почти умоляла, но что она просила, что желала, он не мог понять. План? Он ясен и был четко изложен Аморисорном. Может, ей нужно было повторить его? Но смысл? Ведь они оба слышали одно и тоже. Тогда что она хотела? Понимания? Возможно, ли понять того, кто постоянно закрывается от других, выставляет, словно колючки едкость, презрение, неверие, злость? А может, она хотела невозможного — сиюминутного решения всех проблем, универсального средства от трудностей? Но она же не может не понимать, что все это в ней самой и Авилорн, хоть и отчасти волшебник, не сможет изменить ее, если она сама того не желает?
— Что случилось? — перехватил его в саду Соулорн. — Твоя пролетела как стрела. Я понял — вы поссорились?
Ответить было нечего, и Авилорн лишь пожал плечами.
— А что Аморисорн сказал?
— По-моему он что-то задумал, и мы в этой игре пешки.
— Вы? Ты и она? — нахмурился парень.
— Да, — и с укором посмотрел на брата. — Спасибо, что сказал мне ее имя.
— Авилорн, — виновато протянул тот. — Ты же понимаешь, что это уже не меняет сути. Днем раньше, днем позже…
— Я бы и пару циклов прожил в неведении, ничуть не печалясь, — бросил тот, поднимаясь по лестнице.
— Она, в общем-то, неплохая…
Авилорн остановился, чтоб посмотреть на идеалиста: `ты всерьез в это веришь'?
Парень отвел взгляд.
— Доброй ночи, — пожелал Авилорн и поднялся к себе.
Яна уже лежала на постели, зарывшись с головой в подушки, только сапоги да брюки видно — даже не разделась. Парень потоптался рядом, пребывая в сомнениях — стоит ли ее раздеть или пусть спит в сапожках? И решил не трогать, а то еще неизвестно, что подумает и придумает, коснись ее. Сел с другого края постели и уставился на виноградные гроздья: прощай Эстарна. `Твоя душа с моей сплелась, но нет нам места под Луною, и развело жестокою рукою нас бремя человеческих сердец'. Эльф покосился на Яну: `неплохая'. `Да, брат мой — неплохая, но что с ней делать, ума не приложу'.
— Мы совершенно разные.
— Точно! — откинула подушки Яна, услышав, наконец, дельную мысль. Села и уставилась на парня. — У нас даже анатомия разная… В смысле, строение ушей!
Эльф поморщился, покосившись на девушку: разве я об этом? И что тебе мои уши покоя не дают?
— Я о внутреннем мире, а ты о наружности.
— А что внутренний мир?
— А что внешность?
— Привлекает или отталкивает. Мне, например, нравятся зрелые, сильные мужчины, крепкого атлетического сложения, чтоб веяло от них силой, за километр видно было. А тебе какие женщины нравятся?
— Понимающие, умные, добрые.
— Ясно, чтоб сел и поехал. Матушку вторую ищешь.
— А ты скалу.
