Но знание своих пределов это тоже Летани.
Лучше остановиться, когда ты еще можешь бежать, до того, как ты упадешь.
- Что, если не падение требует Летани, - сказал я не подумав.
Моя голова все еще чувствовалась легкой, как лист на ветру.
Он озарил меня редкой улыбкой.
- Да.
Ты начинаешь видеть.
Я вернул ему улыбку.
- Твой Атуранский стал очень хорош, Темпи.
Темпи моргнул.
[Беспокойство.]
- Мы говорим на моем языке, а не на твоем.
- Я не говорю... - я начал протестовать, но тогда я услышал слова, которые я использовал.
Скеопа тейяс.
Моя голова закружилась на мгновение.
- Пей еще, - сказал Темпи и хотя он тщательно контролировал свое лицо и голос, я мог сказать, что он был заинтересован.
Я сделал еще один глоток, чтобы успокоить его.
Затем, как будто мое тело вдруг поняло, что ему необходима вода, меня обуяла жажда и я сделал несколько больших глотков.
Я остановился, прежде чем я выпил слишком много и наполнил мой живот.
Темпи кивнул, утверждая.
- Значит, я хорошо говорю? - сказал я, чтобы отвлечь себя от жажды.
- Ты говоришь хорошо для ребенка.
Очень хорошо для варвара.
- Только хорошо?
Я коверкаю слова?
- Ты слишком много касаешься глаз. - Он расширил глаза и не мигая многозначительно посмотрел в мои собственные.
- Также, твои слова хорошие, но простые.
- Тогда ты должен преподавать мне больше слов.
Он покачал головой.
[Серьезность.]
- Ты уже знаешь очень много слов.
- Очень много?
Темпи, я знаю совсем чуть-чуть.
- Это не слова, а их использование.
У Адем есть искусство ведения разговора.
Есть такие, кто может объяснить множество понятий одним понятием.
Моя Шейн такая.
Они говорят какую-то вещь на одном дыхании, а другие ищут смысл в нем в течении года. - [Нежный упрек.]
- Слишком часто ты говоришь больше, чем нужно.
Ты не должен говорить на адемском так, как ты поешь на атуранском.
Сотню слов, чтобы похвалить женщину.
Очень много.
Наш разговор меньше.
- Поэтому, когда я встречаю женщину, я должен просто сказать: вы прекрасны?
Темпи покачал головой.
- Нет. Ты просто должен сказать "прекрасна" и дать женщине догадаться, что ты имел в виду.
- Разве это не... - Я не знал слов "неясно" или "непонятно" и вынужден был начать сначала, чтобы пояснить свою точку зрения.
- Разве это не приведет к путанице?
- Это приведет к задумчивости, - строго сказал он.
- Это деликатно.
Всегда должно быть беспокойство, когда один говорит.
Чтобы было слишком много разговоров. - Он покачал головой.
[Неодобрение.]
- Так и есть... - Он остановился, подыскивая слова.
- Грубо?
[Отрицание.]
[Разочарование.]
- Я иду в Северен и там есть люди, которые воняют.
Есть люди, которые этого не делают.
Все они люди, но те, кто не воняют - серьезные люди. - Он крепко постучал двумя пальцами по моей груди.
- Ты не пастух.
Ты ученик в Летани.
Мой ученик.
Ты должен разговаривать, как серьезный человек.
- Но что насчет ясности?
Что, если ты построишь мост?
Тебе понадобится много частей к нему.
Все они должны быть названы ясно.
- Конечно, - сказал Темпи.
[Согласие.]
- Иногда.
Но в большинстве вещей, важных вещей, деликатность лучше.
Меньше лучше.
Темпи протянул руку и твердо схватил меня за плечо.
Затем он поднял глаза, встретился с моими глазами и удерживал их на короткое время.
Такая редкость для него.
Он коротко и тихо улыбнулся.
- Гордый, - сказал он.
***
Остаток дня ушел на восстановление.
Мы хотели пройти несколько миль, выполнить Кетан, обсудить Летани, затем снова идти.
Мы остановились в придорожном трактире, где в тот вечер я ел за троих и легли в постель прежде, чем солнце покинуло небо.
На следующий день мы вернулись к циклам, но только два до полудня и два после.
Мое тело горело и болело, но я уже не был вне себя от истощения.
К счастью, с небольшим умственным усилием, я мог скользить назад в эту странную упреждающую ясность в голове, которую я использовал, чтобы отвечать на вопросы Темпи за день до этого.
В течение следующих нескольких дней я пришел к мысли о том, что это странное умственное состояние похоже на "вращающийся лист".
Казалось, что это дальний родственник "каменному сердцу", умственному упражнению, которое я узнал много лет назад.
Тем не менее, между ними было мало сходства.
"Каменное сердце" было практичное: оно лишало эмоций и сосредотачивало мое внимание.
Это позволяло легче ломать мой разум на отдельные части или поддерживать все важные Алары.
С другой стороны, "вращающийся лист" казался в значительной степени бесполезным.
Оно расслабляло, чтобы мой разум становился четким и пустым, затем всплывая и падая слегка от одного к другому.
Но помимо того, помогало мне вытаскивать ответы на вопросы Темпи на пустом месте, оно, казалось, не имело практического значения.
Это было психологическим эквивалентом карточного фокуса.
К восьмому дню в дороге, мое тело больше не болело постоянно.
Это случилось, когда Темпи добавил что-то новое.
После выполнения Кетан мы боролись вдвоем.
Было так трудно, как это случилось, когда я был наиболее уставшим.
Но после борьбы мы всегда сидели, отдыхали и обсуждали Летани.
- Почему ты улыбался, когда мы сражались сегодня? - спросил Темпи.
- Потому что я был счастлив.
Ты наслаждался борьбой?
- Да.
Темпи излучал неудовольствие.
- Это не Летани.
Я задумался на мгновение над своим следующим вопросом.
- Должен ли человек получать удовольствие от боя?
- Нет. Ты насладишься правильными действиями и последуешь Летани.
- Что, если следование Летани требует от меня сражаться?
Должен ли я отказывать себе в удовольствии от этого?
- Нет. Ты должен получать удовлетворение, следуя Летани.
Если ты хорошо сражаешься, ты должен гордиться тем, что делаешь эти вещи хорошо.
Для борьбы с собой ты должен чувствовать только долг и печаль.
Только варвары и сумасшедшие получают удовольствие от сражений.
Тот, кто любит сам бой, оставил Летани позади.
***
На одиннадцатый день, Темпи показал мне, как включить мой меч в Кетан.
Первое, что я узнал, было то, как быстро меч становится свинцово-тяжелым, если держать его на расстоянии вытянутой руки.
С нашим спаррингом и добавлением меча, каждый цикл теперь занимал около двух с половиной часов.
