Среди редких прохожих Роксалана безошибочно выбрала парня лет двадцати в жёлтой крылатке и птичьей маске, поднятой на лоб. Казалось, он ничем не отличается от остальных искателей приключений, но усталость на мгновение заставила его приоткрыться, и колдунья успела понять, что перед ней один из служителей монастыря, к тому же владеющий основами волшебства. Именно такая добыча и была в эту минуту нужна ведьме. Роксалана подошла к парню, жестом, никого не удивившим в этот час, положила руку ему на плечо:
— Идём, мальчик.
Как ни был истощён и опустошён служитель развратных девственниц, но от этого прикосновения он задрожал и покорно пошёл следом за охотницей. Роксалана, не оглядываясь на затенётанного парня, вернулась в дом. Парень заворожённо шёл следом. Окованная дверь захлопнулась за ними, отрезав зарождающийся снаружи день. Роксалана поднялась в потайную комнату, медленно повернулась к ждущему парню, охватила руками его голову и поцеловала долгим холодным поцелуем.
— Рассказывай, — приказала она, когда губы наконец разомкнулись.
— Слушаю, госпожа, — невыразительно произнёс служитель.
— Что нового в монастыре? Каковы распоряжения высокого синклита?
— Нам не позволено рассказывать об этом никому.
— Я и не прошу, чтобы ты рассказывал кому-то. Ты расскажешь только мне.
— Хорошо, госпожа. — Юнец уже ничего не соображал и, словно укушенная пауком муха, не мог даже биться. — Всем анактотелестам приказано искать какого-то молодого человека. Нас предупредили, что он искушён в колдовстве и брать его силой бесполезно. Его надо каким-либо образом уговорить и привести в одну из монастырских кумирен.
— И тогда?…
— Не знаю, госпожа. Я никогда там не был.
— Дальше.
— Вчера брат Лингам встретил этого человека, но тот вырвался и исчез, хотя, по-моему, вырваться от брата Лингама просто невозможно. Престоятели были очень недовольны, брата Лингама увели в комнаты для экзекуций, и оттуда он не вышел.
— Дальше.
— Больше я ничего не знаю. Только боюсь, что встречу его и тоже не смогу остановить.
— Не бойся, ты его не встретишь, — пообещала Роксалана.
Она шагнула вперёд, вскинула руку с растопыренными пальцами. В глазах парня впервые мелькнул живой испуг.
— Между нашими повелителями нет вражды…
— Вот именно, дорогой. Вражды нет и не должно быть. Поэтому я и не хочу, чтобы ты вернулся и доложил высокому синклиту обо мне. А если никто не будет знать, что с тобой приключилось, то некому будет и мстить.
Ладонь волшебницы легла жертве на лоб.
— Один поцелуй… — умоляюще прошептал парень.
— Обойдёшься. — В голосе ведьмы звучало злорадство. — Мне и так от твоих слюней неделю отплёвываться. — Пальцы с острыми, ярко накрашенными ногтями вонзились в виски. Парень дёрнулся, застыв, словно кукла. Несколько секунд он стоял так, потом бесформенной грудой повалился на пол.
Роксалана с отвращением отвернулась. Её мутило. Чужое волшебство, отнятое у неудачливого жреца, действовало подобно дрянному вину, заставляя заплетаться ноги, сжиматься желудок и болеть голову. Завтра всё пройдёт, но покуда Роксалане было дурно. И ещё эта падаль на полу… Зря она всё же убрала Линту, приживалка мастерски умела прятать нежелательные трупы.
Роксалана, покачиваясь, вернулась в спальню, упала на кровать.
“Ох, Исти, чем приходится заниматься, чтобы избавить тебя от беды! Видно, и впрямь ты непростой человек, раз столько богов желают заполучить тебя в свои руки. Но я всё равно не отдам тебя им. Ты нужен мне не для того, чтобы отнять или использовать твою силу. Ты нужен, потому что после бесконечных лет на службе у богини любви я впервые узнала, что такое любовь”.
Дребезжащий звук донёсся из потайной комнаты. Для постороннего слуха он был неощутим, но Роксалана прекрасно различила его. Засушенное заячье ухо, висящее на стене, расслышало что-то важное и оповещало свою хозяйку. Роксалана поднялась, провела ладонями по лицу, сгоняя муть и усталость, и направилась в потайную комнату. Тело монастырского служки она перешагнула, как незначащую помеху.
Дела действительно творились небывалые. В солнечном Норгае, где она прожила столько времени, вспыхнул бунт. Почему-то ухо предупредило об этом не сразу, так что Роксалана застала лишь самый конец возмущения. Озверелая толпа громила храм Гунгурда. Стража, великие и малые жрецы давно разбежались или были убиты. В бушующей толпе, где преобладали многочисленные норгайские мастеровые, то и дело повторяли странное небывалое имя: Прогресс. Кто это, вождь восставших или новый бог — Роксалана понять не могла. Но в одном сомнений не оставалось — без посторонней помощи безоружный люд не сумел бы взять обороняемую магами твердыню. Значит, между богами началась война. Скорей всего неведомый учитель Иста, видя, что ссоры не избежать, решил напасть первым. Ну не повелитель же бабуинов сводит счёты с непобедимым богом войны!
Не меньше часа Роксалана пристально наблюдала за грабежами и бессмысленным буйством черни. Очень хотелось взглянуть, как всё началось, но дважды за один день вызывать заклятие прошлого было не под силу даже ей. К тому же Роксалана резонно полагала, что вновь получит в лицо пригоршню холодной воды, а возможно, последствия будут и более тяжкие. Нельзя безнаказанно соваться в дела бессмертных.
Зато одно известие поначалу несказанно обрадовало Роксалану. Лохматый мужик, вооружённый ковшом водовоза, азартно втолковывал своему напарнику:
— Говорю тебе, тот самый человек, что в храм ворвался, он ещё потом под стеклом был… Вот он и говорит: нет, значит, бога, кроме Прогресса!
— Сам-то он кто таков? — выспрашивал напарник.
— А бес его знает… Пророк, наверное. Гвардейце” видал как заговорил? Жрецы так не умеют. Сомнений не оставалось — Ист был среди тех, кто повёл отверженных на штурм храма. А это значит… Роксалана задумалась, значит, он один из ближайших подручных неведомого бога. Ой, дура, дура, по себе ли дерево ломишь? Но ведь Амрита предупредила, что Ист действительно и по-настоящему влюблён, а госпожа в таких вещах разбирается. Кем бы ни был таинственный бог Прогресс, вряд ли он сильнее богини любви.
“Значит, надо найти Иста прежде, чем с ним случится что-либо непоправимое. А уж после, вдвоём, мы сумеем сделать многое. Как бы богам не пришлось потесниться”. Роксалана недобро усмехнулась, бросив взгляд на тропу, уводящую из её спальни прямиком на небо. Эта тропа есть всюду, надо лишь уметь видеть её и посметь шагнуть в небеса. Немногие видят эту дорогу, почти никто не осмеливается ступить на неё, и лишь единицы проходят путь до конца. Старый Протт умел видеть небесный путь, но он трезво соразмерял свои силы и знал, что не дойдёт. Но Протт умер, и теперь, кроме неё, никто из смертных магов не знает, как рождаются боги. Придёт время, и тайну узнает Ист, это будет её подарок любимому. Лишь бы с ним ничего не случилось в бунтующем Норгае. Конечно, Ист — повелитель мечей, война его стихия, но никакой меч не спасёт ставшего на пути смертоносного Гунгурда.
Роксалана оторвала взгляд от волшебного окна. Если бы она могла, то немедленно отправилась бы в проклятый Норгай. К несчастью, долгая ворожба измотала её, даже окно Роксалана удерживала с трудом. Говорят, есть колдовство, позволяющее пройти во всякое место прямым путём, но только где взять подобное заклинание? Боги, конечно, умеют так делать и неразумная лесная нежить — тоже. А ещё, может быть, заклинанием владеет Ист. Ведь он только вчера был здесь, а даже при самом благоприятном ветре до Норгая плыть две недели. Значит, остаётся ждать и надеяться, что Ист вернётся и отыщет её.
Роксалана вышла в спальню, тщательно скрыв секретную дверь, отгородилась шторами от лучей давно вставшего солнца и упала в измятую, но так и не разобранную постель.
Проснулась она часа через три, ощутив настойчивый и мягкий толчок. Сомнений не оставалось — Ист сумел перешагнуть море и теперь был неподалёку отсюда. Он думал о ней и искал.
Роксалана вскочила, заметалась по комнате, плеснула в лицо воды из бронзового таза, чтобы хоть немного остудить пылающие щёки, а потом, как была в мятом платье, выбежала из дома. Последней трезвой мыслью было: “Ну право, хуже чем девчонка перед первым свиданием”.
Последнее время корноухий кёниг дер Наст постоянно ощущал чьё-то пристальное и недоброжелательное внимание. Начать с неудачного норгайского похода, когда ценой всей добычи с трудом удалось спасти город и замок. В первое время дер Наст грешил на обиженную ведьму, подозревая за случившимся козни Роксаланы, но несчастья были слишком разнообразны и сыпались со всех сторон. Кёниг Ансир, прежде такой смирный, теперь окончательно обнаглел и преследовал людей дер Наста всюду, где только мог. За год в Снегарде случилось пять пожаров, причём в последний раз выгорела целая слобода. Разбушевавшееся море разрушило в Маженице верфи, где взамен погибших строились новые корабли. Чересчур много бед на один год.
