— В общем так, Юра, — я шагнул к ним, — запомни раз и навсегда: трогать мое нельзя.
— А то что? — пьяно пропыхтел он, вновь пытаясь спихнуть Крис.
Она в ответ царапнула его чуть глубже, и несколько ярко-красных капель засочились по коже.
— А не то я тебя убью, — сказал я. — Обычно я об этом не предупреждаю, но мы с тобой слишком давно знакомы. Считай, ты заслужил исключение.
— А я тебя не боюсь! — нагло пробухтел он. — Ничего не боюсь! И смерти, к твоему сведению, тоже не боюсь!.. Снимай уже с меня эту сучку!
Еще пара бордовых капель потекли по коже, и он поморщился, стараясь скинуть Крис с себя и еще спьяну не понимая, кто перед ним. Нет, Юра, ты не смерти не боишься — ты слов не боишься, а потому бросаешься ими не думая. Кидаешь в лицо, спамишь в личку, пишешь на стенах… Зато сейчас у меня был способ твои слова тебе же в глотку и засунуть — причем в прямом смысле.
— Крис, — позвал я, — скажи, есть ли вещи пострашнее смерти?
— Есть, хозяин, — ухмыльнулась она. — Показать?
— Показывай, — разрешил я.
В следующий миг, взмахнув острыми ногтями, она засунула руку Меньшикову глубоко в живот. От такого зрелища его глаза стали просто квадратными, а затем он судорожно захлопал ресницами, словно подумал, что вконец допился. Вся кисть демоницы сейчас была внутри него, абсолютно невидимая, будто стала бестелесной.
— Какие хорошие органы, — чуть ли не причмокивая, выдала Крис, шерудя видимой частью руки по его животу, — какие нежные… Будешь плохим мальчиком, и я сделаю из них смузи и даже дам тебе попробовать… Хочешь?
После этих слов Юра, казалось, протрезвел.
— Какого?.. — он нервно уставился на меня. — Она вообще кто?..
— В общем, — продолжил я, — с этого момента у тебя новое жизненное кредо: не доставлять мне проблем и не трогать моего. И к Елизавете Романовой ты тоже больше не приближаешься и больше ее не донимаешь. Потому что это мой Фонд и моя принцесса.
— А не много ты на себя берешь? — процедил Меньшиков.
— Думаю, ты не понимаешь. Сейчас мой слуга держит тебя за сердце, а не твой меня.
— Хозяин, я могу вырвать сердце и подарить ему, — проворковало мое исчадие, вталкивая руку еще глубже. — Как думаете, он обрадуется?..
— Хватит! — заверещал он.
Судя по всему, в этот момент демоница что-то сжала ему внутри.
— Хватит! Хватит! Я все понял!..
Ну вот и хорошо, что понял.
— Крис, довольно.
Она с грустью вытянула руку из его внутренностей.
— Ну довольно так довольно, хозяин… Хотя я только начала…
Меньшиков тут же схватился за живот, лихорадочно его ощупывая, будто проверяя, все ли органы на месте. Со стороны во всяком случае все смотрелось точно так же. Хранительница тем временем спрыгнула с него и одернула задравшийся подол. Следом вскочил и Юра и торопливо натянул худи, словно думая, что этот клочок ткани защитит от повторной попытки помассировать его нутро.
— Ты об увиденном сильно не распространяйся, — добавил я.
— А то что? — буркнул он.
— А то я приду к тебе еще разок, — ответила Крис, кокетливо поигрывая острыми ногтями. — Ты мне понравился. У тебя мягкое сердце… — и выразительно сжала ладонь.
Меньшиков плюхнулся обратно на диванчик, открыл рот, чтобы что-то сказать, и не смог — так сильно задергался подбородок. Пожалуй, с него хватит. А то еще немного — и станет заикаться.
— Пойдем, — я отвернулся к Крис, — здесь достаточно.
Автомобиль тронулся с места, оставляя здание с неоновой вывеской позади. Хранительницы привычно окружили меня на заднем сидении, устроив головы на моих плечах, как на подушках. Чувствуя, как меня согревает тепло сразу двух тел, я осторожно вытащил из кармана маленькую черную книжку с золотыми углами и, немного полистав, вычеркнул строчку.
“25. Меньшиков Юра”
Избалованный папенькин сынок. Его максимум — разбить мои окна и исписать стены. Дальше не пойдет — теперь уж точно.
Только я убрал книжку в один карман, как в другом, требуя внимания, заерзал смартфон. Тот же незнакомый номер, который прислал мне видеоатаку на мой Фонд, писал вновь. Хотя, в принципе, хозяйку этого номера я уже знал.
Саломея Сафо: “Так что насчет интервью, князь?”
Я: “Прекратите писать гадости обо мне, и я подумаю.”
Саломея Сафо: “Писать гадости — это мой хлеб. Вы же не хотите лишить меня моего хлеба, не дав мне ничего взамен?”
Я: “Предлагаете взять вас на содержание?”
Саломея Сафо: “Предлагаю дать мне интервью.”
Я: “Постарайтесь убедить меня получше.”
Остаток пути прошел без приключений. Однако на въезде в родовой особняк неожиданно обнаружился незнакомый темный внедорожник — с водителем и охранниками внутри. По моей команде хранительницы растворились в пространстве, сопровождая меня дальше незримо. Я покинул автомобиль и зашел в здание.
— Ваше Сиятельство, вас в гостиной дожидается граф Меньшиков, — тут же сообщил дворецкий, — со срочным визитом…
Время для визитов уже было позднее. Но честно говоря, я не удивлен. Могу представить, как Юра звонил ему и причитал: “пап, меня обидели! реши проблему за меня, пап!” Дворецкий распахнул дверь, и я шагнул в гостиную, где на бархатных креслах, что-то обсуждая с серьезными лицами, сидели бабушка и граф Меньшиков. Солидный мужчина слегка за сорок, внешне он очень походил на Юру, но если из сына лезло нахальство, то тут была сама строгость.
— Добрый вечер, Александр Викторович, — поздоровался я.
— Здравствуй, Илья, — как-то устало вздохнул он, решив обойтись без лишнего этикета.
— Оставлю вас одних, — княгиня поднялась с кресла и, подмигнув мне, вышла.
Дверь закрылась, погрузив гостиную в тишину. Некоторое время граф рассматривал меня — молча и строго, как учитель провинившегося школьника. А потом неожиданно хмыкнул.
— Сначала мне позвонила твоя бабушка и сказала, что мой сын напал на ваш Фонд. Я начал думать, как его наказать. А потом мне позвонил мой сын, и оказалось, что его уже наказали за меня…
Он снова хмыкнул.
— Скажу откровенно, Илья, я не думал, что из тебя получится хороший предводитель дворянства. Но с этим балбесом я уже двадцать лет справиться не могу, а ты усмирил его за один вечер. Я считал, предводителем должен стать кто-то постарше и поопытнее, чтобы держать молодежь в руках. Но сейчас уверен, что ты отлично с этим справишься… Я был против тебя, но теперь готов поддержать.
Поднявшись с кресла, он протянул мне руку, и я охотно ее пожал.
— Ущерб весь, конечно, возместим, — добавил граф. — Может, есть что-то еще?
— Да, — подумав, сказал я, — еще одна малость…
В конце концов, все надписи со стен Фонда кто-то должен стереть. Держу пари, избалованный наследник будет отлично смотреться в рабочей робе.
Глава 11
— Доброе утро, Юра, — позвал я, подходя к зданию Фонда. — Волонтеришь?
— Катись в бездну! — огрызнулся Меньшиков, который в этот момент с тряпкой в руке неуклюже оттирал стену от ярко-красных надписей, оставленных им и его командой.
В рабочем комбинезоне наследника было и не узнать — впервые походил на человека.
— Куда? — фыркнула шагающая рядом со мной Крис. — Повежливее с моим хозяином!
— Извините, мадмуазель, — проворчал он, косясь на ее острые ногти, — я сказал вашему драгоценному хозяину, что безумно счастлив полировать чертовы стены его чертова Фонда!
— Ну и молодец, — похвалил я, — волонтерь дальше.
Правда, волонтерство — дело добровольное, а тут его заставил отец. Обойдя рабочих, которые активно вставляли новые стекла взамен разбитых, я в компании моих хранительниц зашел в здание Фонда. Внутри сегодня было относительно тихо — только в одном из залов вела занятия группа психологической помощи. Стоило свернуть в коридор, ведущий к моему кабинету, как ко мне подскочил Арсений, мой секретарь, дожидавшийся меня почему-то не в приемной, а снаружи.
