Этот вопрос я произношу и вслух.
– Дорогая моя, ты не слишком внимательно изучила эти бумаги, – герцогиня укоризненно качает головой. – Посмотри вот на эти несколько строчек.
Я читаю и хлопаю в ладоши. Заклинание общения посредством сна!
– Да-да, – подтверждает бабушка, – я помню, что он сам часто использовал его. И не только для общения с теми, кого с нами уже нет. Еще в юности, когда Рауль учился в Ансельве, мы с ним разговаривали друг с другом во сне. И как я могла забыть про это заклинание? Но сразу предупреждаю – после такого сна на следующее утро ты будешь выжатой как лимон. Да, и ещё – оно работает только в полночь и только в грозу.
Гроза в полночь? Моё воодушевление сразу затихает. Всё-таки это бывает нечасто.
– Лови каждую такую возможность, дорогая, – советует бабушка. – И перед сном думай о тех, с кем хочешь пообщаться.
20. Эжени. Шило в мешке
Конечно, месье де Крийону я ничего не говорю о дедушкиных записях – он и без того знает множество заклинаний. Тем более, что у него сейчас и так хватает забот. Он уже ухитрился поссориться с несколькими ученицами – одну отчитал за леность, другой поставил слишком низкую отметку при подробном, но явно просто заученном, без особого понимания ответе. Девушки сразу же пожаловались мне на его излишнюю строгость. Я, как смогла, постаралась стороны примирить, но, боюсь, это перемирие продлится недолго.
Мне кажется, Крийон согласился пойти на некоторые уступки не столько из уважения ко мне, сколько из желания сохранить для себя возможность продолжать занятия с Селестой. А то, что девочка талантлива, понимаю даже я. Правда, выясняется, что девочка не умеет читать, но зато память у нее хорошая и усердия – хоть отбавляй.
– Ваше сиятельство, а можно моя сестренка тоже станет учиться? – она смотрит на меня большими темными глазами, и я не могу ей отказать. – Она еще совсем маленькая, но очень способная, правда-правда.
Не знаю, действительно ли она хочет, чтобы сестра научилась чему-то полезному, или больше мечтает поделиться с близким человеком теми пирожками и конфетами, которыми мы пичкаем ее перед каждым занятием.
Элиане всего семь лет, и она такая худенькая и бледная, что у меня сердце кровью обливается при мысли, чего эти девочки натерпелись при прежней хозяйке. Несмотря на столь юный возраст, она уже работает на кухне.
– Хорошую посуду ей мыть еще не дозволяют, – рассказывает Селеста, – только чугунки и сковороды.
Представить, как эти крохотные ручонки управляются с тяжелой закоптившейся утварью, решительно невозможно.
– А как же иначе? – удивляется Селеста. – Элли разрешили остаться в имении, только если она будет работать наравне со всеми.
Слуги уже получают усиленное питание, но конечно, этого мало. Нужно будет поговорить с месье Шардоне – он подскажет, что я еще могу для них сделать.
Элиана действительно оказывается не без способностей. Вообще обе сестры куда лучше меня управляются с заклинаниями, и я снова думаю о том, что Вилария сама себя лишает возможности стать более сильной. Интересно, как здесь происходит законодательный процесс? Может быть, стоит поговорить с его высочеством, и если у меня получится объяснить ему, что право учиться должны иметь не только дворяне, он сможет убедить в этом короля?
Граф де Версен наносит мне визит прежде, чем я успеваю его пригласить. Он ведет себя церемонно, даже чопорно. Мы с большой настойчивостью обсуждаем погоду. Вообще-то это довольно скучно, но выбирать другие темы для беседы я не решаюсь. Говорить о соседях и общих знакомых я просто боюсь, а когда граф упоминает какие-то имена и оценивает чьи-то действия, я только согласно киваю.
Такая покладистость Эжени (которая прежде, наверно, не боялась выражать свое мнение по любому вопросу), я вижу, беспокоит де Версена. И он, похоже, связывает это с тем, что графиня до сих пор его не простила, и такая молчаливость – лишь одно из проявлений холодности к бывшему жениху.
После часа мирной, но скучной беседы я решаю, что пора перейти к конкретным, полезным для хозяйства, вопросам и прямо заявляю графу, что хотела бы вернуться к обсуждению сделки, которая могла бы быть заключена еще много-много лет назад. Я изучила этот вопрос так тщательно, что уже знаю площадь и луга, и леса, которые хотела бы купить. Герцогиня уже встречалась с ювелиром, который оценил алмазы барона Нуарре в сумму, вполне достаточную для обеспечения нашей платежеспособности по этому договору.
– Но, Эжени…, – Версен взглядом взывает к моему состраданию, – я всегда думал, что в этой сделке нет никакой необходимости. Ведь если мы…
Он не решается снова заговорить о браке. Но надеется, что я пойму его без слов.
И я, конечно, понимаю. Но не готова проявить великодушие. Во-первых, он подло поступил с Эжени. Во-вторых, мне нужны эти луг и лес. В-третьих, замуж я вообще не собираюсь. Ну, а когда мы с Эжени снова поменяемся местами, пусть она со своим бывшим женихом разбирается сама.
– Надеюсь, вы понимаете, Шарль, что вернуться к обсуждению помолвки (разорванной, кстати, именно вами!) я пока не готова. Мне нужно время, чтобы забыть о той обиде, что вы мне нанесли.
– Да-да, разумеется, – лепечет он, боясь посмотреть мне в глаза.
– И эта сделка, – продолжаю я, – могла бы стать отличным первым шагом к возобновлению наших дружеских (пока – именно дружеских, Шарль!) отношений.
Он быстро и часто кивает, хотя я понимаю, что ему ужасно не хочется отдавать часть своих угодий. Но я не сомневаюсь, что он согласится. Он из тех, кто отказывается от синицы в пользу журавля.
– Этот лес – лучшее место для охоты в моем поместье, – жалостливо вздыхает он.
Он что, торгуется? Я многозначительно хмыкаю, и он бледнеет. Но я всё-таки решаю, что могу пойти на некоторые уступки. Мы с месье Шардоне уже обсудили и компромиссный вариант, и именно его я сейчас и предлагаю.
– Хорошо, ваше сиятельство, давайте поделим этот лес. Тогда и у вас, и у меня будет возможность отлично поохотиться. Граница наших поместий пройдет по той дороге, что ведет в Ансельву.
Он еще раздумывает пару минут, но в итоге соглашается, и мы договариваемся, что к следующей встрече наши поверенные подготовят совместно текст договора.
Уже поднявшись, граф замирает, словно не решаясь пойти к дверям. Я вижу на его лице сомнение.
– Я хотел бы поговорить с вами, Эжени, еще по одному вопросу. Это столь деликатная тема, что я долго боялся к ней приступить. До меня дошли некоторые слухи, поверить которым я не готов, но которые всё-таки хотел бы довести до вашего сведения исключительно потому, что беспокоюсь о вас.
Мысли в моей голове сменяют одна другую. Что такого компрометирующего я могла совершить? Неужели, он узнал об алмазах барона? Это же взятка, не так ли? Или о том, что мы приняли дочку Розетти, зная, что у нее нет магических способностей?
– Я слышал, что некий месье де Крийон, который работает в вашей школе, нарушает закон, обучая магии ваших служанок.
Ох, нет! Как де Версен мог узнать об этом?
Он принимает мое молчание за недоверие.
– Я понимаю, Эжени, в это трудно поверить. Но я знаю об этом доподлинно. Управляющий моего поместья – брат вашей главной горничной. Конечно, он не рассказал об этом никому, кроме меня, но вы же понимаете – рано или поздно об этом станет известно. Слуги не умеют держать язык за зубами. Вам следует немедленно уволить этого Крийона. Конечно, еще лучше было бы сообщить о его действиях властям, но не думаю, что вы снова захотите общаться с представителями органов правосудия. И прогоните прочь тех служанок, с которыми он занимался.
Я судорожно пытаюсь принять какое-то решение. Что я должна ему ответить?
– Благодарю вас за эту информацию, Шарль. Я непременно ее проверю.
– Конечно, они будут всё отрицать, – горячится он. – Но вы не должны позволять вводить себя в заблуждение. Подобные действия следует решительно пресекать.
