И тут она вспомнила все. Папа Маркуса! Ему же надо вернуться к сроку!
– Маркус! – громко воскликнула она. – Вставай! Мы проспали!
– А? Чево?
Его глаза, обведенные серыми кругами, упорно не желали открываться.
– Мы опоздаем. Ты опоздаешь!
Тут его глаза наполовину приоткрылись.
– А скоко… скоко время?
– Десятый час.
– Чего?! О господи!
И Маркус, отчаянно брыкаясь, выбрался из спальника, заодно стряхнув с себя последние остатки сна. Не прошло и секунды, как он уже стоял на ногах, слегка пошатываясь и вцепившись себе в волосы. Он уставился на Эмили запавшими глазами.
– Я забыл завести будильник! О нет… Сколько точно времени?
– Девять двадцать… Нет, уже девять двадцать пять.
– О нет!!! – Он рванул на себе волосы так, словно собирался выдрать их с корнем. – Отец, наверно, уже вернулся… Что же мне делать-то?
– Не паникуй. Сколько времени у тебя уйдет на то, чтобы вернуться домой?
– Почти час, и надо ведь еще выбраться из этого вонючего замка… Он меня убьет!
Первый из воплей Маркуса разбудил Саймона на середине очередной рулады. Теперь Саймон осведомился хриплым и недовольным голосом:
– Слышь, а потише можно?
– Нет! Нельзя! – рявкнул Маркус и тут же снова заскулил: – Он меня убьет, Эм! Что же мне делать?
– Наверняка можно что-нибудь придумать.
Эмили села на спальник, как была, в одном ботинке.
– Возьми и сочини что-нибудь, – посоветовал Саймон, вынырнув из спальника.
– В смысле?
– Ну, соври. Выдумай какую-нибудь байку. Ты же специалист по этой части.
– Не могу! Он сразу поймет, что я вру. А потом, что я ему скажу?
Эмили подалась вперед.
– Ну, ему ведь не обязательно знать, что тебя всю ночь не было дома, верно? О! Знаю! Тебе пришлось рано встать, чтобы пойти и купить еды ему к завтраку. У тебя что-то кончилось: яйца, бекон, хлеб или еще что-нибудь.
Маркус с размаху хлопнул себя по лбу обеими руками.
– Нет! Не выйдет! У нас все магазины буквально в двух шагах. На то, чтобы сходить в магазин, нужно не больше пяти минут. А потом, у нас дома всего навалом!
– Успокойся. Слушай, давай малость приберемся и заодно подумаем. Давай, Саймон, шевелись. Надо собираться. А то вдруг снова Гаррис заявится?
И ребята кое-как принялись собираться. Саймон нехотя выполз из своего кокона, громко жалуясь на то, как тут холодно. Эмили наконец надела ботцнки и принялась сворачивать спальник. Вдвоем Саймон с Эмили быстро ликвидировали мерзкие остатки вечернего пира. Маркус все это время стоял столбом и ничем не помогал. Он буквально оцепенел от ужаса.
Наконец Эмили буквально впихнула его рюкзак ему в руки.
– Давай собирай свои вещи! А то так ты еще сильней опоздаешь!
– Ну и что? Это уже без разницы!
Он двигался неловко и дерганно, точно незрячий автомат, но тем не менее кое-как затолкал спальный мешок к себе в рюкзак и стал собирать остальные вещи.
Когда все закончили собираться, Эмили выпрямилась и окинула комнату взглядом. Даже теперь, без вещей, комната все равно имела вид жилой и неопрятный. Пепел, объедки и вдобавок многочисленные царапины, которые сделались хорошо видны теперь, когда стало совсем светло, недвусмысленно говорили о том, что здесь ночевали.
– О господи! – сказала она. – Может, нам стоит тут прибраться?
– Как? – хрипло осведомился Саймон. – У тебя что, веник с собой в рюкзаке?
Ночь, проведенная на полу, явно не пошла на пользу и ему тоже.
– Ну нельзя же все так и оставить…
– А какая разница? Ничего, пусть Гаррису будет чем заняться. Так ему и надо! Кстати, давайте нарочно побольше мусору накидаем. Чтобы тут был настоящий бардак.
Это предложение разозлило Эмили всерьез. Она понимала, что отчасти это просто от усталости, однако в самой идее нарочно нагадить в замке было нечто ощутимо дурное.
– Надеюсь, ты пошутил, – резко ответила она. – Ладно, заткнись и пошли отсюда.
– Ну, не знаю! – ухмыльнулся Саймон. – Чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится моя идея. Например, можно написать что-нибудь углем на стенах. Что-нибудь забавное. И возможно, немножко грубое. Вот уж тогда Гарриса точно инфаркт хватит! Да, кстати, и я хочу в туалет. Почему бы прямо тут и не пописать? Давайте все вместе! Выберем себе уголочек…
Эмили вышла из себя.
– Не будь такой свиньей! – заорала она. – Ты говоришь, как один из твоих придурочных братцев! Только Карлу такое могло прийти в голову!
– Ну, пожалуй, у Карла тоже бывают неплохие мысли!
– Ага, конечно! Да у него за всю его жизнь ни единой мыслишки не пробегало! Он просто питекантроп.
– Эй, он же все-таки мой брат!
– А кого тогда ты так мечтал отлупить вчера вечером? Не его, скажешь? Не надо ля-ля!
Они обменялись еще несколькими оскорблениями. Саймон побагровел, лицо у него исказилось. Эмили чувствовала, что и сама выглядит не лучше. Маркус стоял рядом и смотрел в сторону. Внезапно он топнул ногой и рявкнул так, что оба спорщика умолкли от неожиданности:
– Заткнитесь! Заткнитесь оба! Разумеется, нам не следует мусорить в комнате – ведь это же наш замок, разве вы забыли? Кто еще ночевал здесь? Никто – в течение трехсот пятидесяти лет! Кому он еще нужен, кроме нас? Никому – все остальные просто делают на нем деньги! Замок наш, и мы не будем обращаться с ним, как с какими-то жалкими развалинами, как делают другие.
Ребята уставились на него.
– Саймон прав, – продолжал Маркус, уже тише. – Сейчас мы прибраться не сможем. Но на это еще будет время.
– Нет, – сказала Эмили. – На это времени не будет. Мы уходим. А ты вообще опаздываешь!
Она сказала это, как будто всадила кинжал. Маркус дернулся. Вся уверенность вмиг его оставила.
– Я не поеду домой, – сказал он. – Я остаюсь здесь.
Саймон потряс головой и поморгал, как будто не верил собственным ушам.
– Маркус, приди в себя! – сказал он. – Перед кем ты выделываешься?
– Ничего я не выделываюсь. Я не вернусь домой.
– Только оттого, что папа на тебя рассердится?
– Вы моего папу не знаете!
– Маркус! – вмешалась Эмили. – Есть тысяча причин, почему ты не можешь остаться в замке. Если хочешь, могу их перечислить. У тебя нет еды, у тебя нет воды – и не надо мне вешать лапшу на уши про этот колодец, – и отопления здесь тоже нет. Ну да, тут есть обогреватель, но я уверена, что ты даже включить его не сумеешь. А даже если и сумеешь, его хватит часа на два, не больше. Ты замерзнешь насмерть еще до того, как умрешь от голода. На самом деле, ты уже весь дрожишь – посмотри на себя! Мы все устали, мы все грязные, всем нам надо домой. Хватит дурачиться.
На лице Маркуса отразились смешанные чувства – были там и гнев, и презрение, и страх. Плечи у него поникли. Лицо разочарованно вытянулось.
