— С того, что вы за эти годы уворовали с доли царя Гордона.
— А можно посоветоваться?
— Советуйтесь.
Черти сгруппировались и начали шушукаться. Виталик снисходительно улыбнулся. Слух у него был отменный.
— Как думаешь, он про подвалы знает?
— Вряд ли. В прошлый раз в отключке был, а сейчас…
— …только появился.
— Мы согласны, — вынес свой визит самый толстый черт, который в данный момент был здесь, похоже, за главного. — Три четверти всего, что есть в амбаре, твое.
— Замечательно, — улыбнулся царский сплетник. — А остальные двадцать пять процентов вы мне отдадите по закону.
— Мы так не договаривались! — возмутились черти.
— А это уже без договора. Это наказание за то, что барина своего напарить пытались. — В голосе Виталика прозвучал металл, и он уже не улыбался. — И много у вас в подвалах товару скопилось?
Черти застонали, сообразив, как лоханулись. Царский сплетник не спеша взял в руки стоявшую у стены лавку.
— Придется все-таки по беспределу с вами разбираться.
Черти рухнули на колени.
— Пощади!!!
— Признаете меня своим хозяином? — грозно спросил рогатых сборщиков налогов Виталик.
— Признаем!
— Тогда как понимать вот это?
Царский сплетник поставил лавку обратно на пол, сел на нее, вытащил из кармана табакерку, открыл и выудил оттуда за хвостик продолжавшего как ни в чем не бывало дрыхнуть чертика. Янка так лихо умудрилась его заколдовать, что он до сих пор был надежно заспиртован и мирно похрюкивал во сне.
— Вот этот экземпляр имел наглость мне конкретно угрожать. Думаю, сам бы он до этого не додумался. С общего согласия действовал. Надписи нехорошего содержания на крыше терема, где я поживаю, малевал. Убить пообещал, если кому-то там помешаю. Вы что, озверели, ребята? Вы хоть понимаете, на кого наехали?
Черти понуро молчали.
— Ладно, рыбу тухлую в окружении цветочков я еще могу простить. Но кому пришла в голову мысль написать «Бей жидов — спасай Россию»? Вы хоть понимаете, как страшно меня оскорбили? Этого я вам никогда не прощу! Все, ребята, вы попали.
— А при чем здесь ты? Ты же русский! — удивился самый толстый черт.
— Я? Разумеется. Причем исконно русский, — не стал отрицать юноша. — Правда, есть тут один нюанс.
— Какой?
— Как-то, просматривая свое генеалогическое древо, я совершенно случайно установил, что моими предками были Адам и Ева, а они, если верить Библии, евреи. Так что это был наезд конкретно на меня. Ну и что делать будем?
— Хозяин! — взвыли черти. — Пощади!
— Мы, наоборот, предупредить хотели, что вам беда грозит, а этот гаденыш все перепутал!
Черти изворачивались, как могли, и врали напропалую.
— Это все тлетворное влияние Запада!
— Они, они во всем виноваты!
— Иноземцы проклятые!
Виталик решил потянуть за эту ниточку.
— А вот с этого момента поподробнее, — приказал он. — И учтите, я фальшь за километр чую. Врать не советую. Так что там насчет тлетворного влияния Запада?
— Иноземный купец нас нанял, — начали колоться черти, — деньги большие заплатил. Велел рыбу тухлую с розами положить и написать: «Будешь мешать — убьем»!
— Та-а-ак… и что это за иноземный купец?!
— Да какой он купец! — отмахнулся черт. — Оборотень это был. Самый натуральный оборотень. Пришел купцом, а когда мы с ним торговаться начали, со злости в огромного волка превратился. Нашел, чем нас испугать!
— Обалдеть! — тихо ахнул Виталик. — Неужели… ну, Жучок! Я знал, что ради мозговых косточек ты на любую пакость пойти сможешь, но чтобы так… А Васька? Они что, на пару работали? Чертика-то они вместе споили… Ну, гады, дайте только до вас добраться. Даже Янке сдавать не буду. Шерсть клочками полетит.
Виталик захлопнул опустевшую табакерку, и, как только она закрылась, чертик, которого он по-прежнему держал за хвостик, молниеносно увеличился в размерах. От неожиданности юноша его упустил, рогатый плюхнулся на пол, завозился на нем, устраиваясь поудобнее, похрюкал и опять заснул. Исходящие от него ароматы заставили сплетника брезгливо поморщиться. Юноша поднялся, деликатно, ножкой откатил черта в угол гридницы, вернул табакерку в карман и сел обратно на лавку.
— Ладно, как протрезвеет, выясним: откуда у него такие антисемитские настроения.
— Да чего там выяснять, — безнадежно махнул рукой самый толстый черт. — Он несколько лет назад с Абрамом Соломоновичем бизнес замутил.
— С царским казначеем?
— Ну да.
— Бедненький… сочувствую. Это без шансов. Вопрос исчерпан. Однако продолжим. Поговорим теперь о том, зачем вы меня подставили. Причем подставили не как царского сплетника, а как боярина, хозяина этих земель.
Виталик решил окончательно добить чертей. Разумеется, морально, чтоб в будущем больше не дергались. В его голове уже созрел план, и в этом плане рогатой братве было отведено особое место. Пока все складывалось просто замечательно.
— Мы? — ахнули черти.
— Да ты что, хозяин!
— Мы никогда!
— Да мы за тебя… — Черти готовы были рвать косоворотки на груди в знак преданности новому хозяину.
— А кто чертовым табачком в Великореченске торгует, Пушкин? — рявкнул на них юноша.
— Так…
— Ну, мы…
— Это серьезное преступление! — резко сказал Виталик. — Преступление, за которое надо на кол сажать. А раз вы мои холопы, то получается, торгуете от моего имени! Вы хоть понимаете, как меня перед царем-батюшкой подставили?
— Прости, боярин!
— Хочешь, мы прикажем эльфам все конопляные плантации сжечь?
— Здесь отныне приказы отдаю только я! — властно сказал сплетник.
Черти замерли, втянув головы в плечи.
— Ничего не ломать, ничего не жечь! Это растение огромную ценность имеет, но не в качестве чертова табака. Про эту мерзость рекомендую забыть раз и навсегда! Тоже мне, наркодилеры нашлись. Даже это дело нормально поставить не смогли.
— Почему? — рискнул задать вопрос самый толстый черт.
— Потому что вместо приличного гашиша вам сюда эльфы какой-то силос тащат, а вы, как я понимаю, его рубите, сушите — и получается у вас чертов табачок. Я прав или не прав?
Черти утвердительно закивали головами.
— А нужно делать иначе. Кобылу по цветущему конопляному полю пустить, потом прилипшую к ней пыльцу снять. И получите на выходе самый натуральный гашиш. Я, кстати, в кисете одного ассасина такой комочек видел. Видать, сам по себе из пыльцы сбился. Так вот, в руках умелого лекаря зелье это огромную пользу принести может, а в руках дурака — огромный вред. Вот лекарям и будем продавать это снадобье как отличное обезболивающее средство. А саму коноплю потом на веревки можно будет пустить. Все ясно?
