— Ты знаешь меня не один год, Нея, а сколько ты знакома с ним? День, два? — гневно сузил глаза черный маг, вставая с дивана и подходя к барной стойке. Донах излучал негодование и злость, и это было несложно почувствовать. Для этого не требовалось обладать моими силами или интуицией. Слишком уж у хранителя мимика пластичная, чтобы чего-то не понять. Но такое было редкостью для парня, обычно он умел держать себя в руках.
— Это сейчас не так важно, у нас с ним деловые отношения, а ты ведешь себя так, будто я твоя девушка, а ты мой ревнивый парень, застукавший меня с другим, — всплеснула я руками, не понимая поведения некроманта.
Да что с ним творится?! Его словно подменили!
— Ты дорога мне, и тебе это известно, — тихо, но уверенно произнес Донах, наклоняясь ближе ко мне и обдавая лицо своим теплым свежим дыханием. Мурашки муравьями пробежали по спине, заставив нервно передернуть плечами и прикусить губу, чтобы вернуть себе нормальное состояние. — Я беспокоюсь о тебе и не хочу, чтобы ты подвергала свою жизнь опасности. — Донахью взял мои руки в свои, нежно провел большим пальцем по внутренней стороне ладони и вызвал неясные чувства, заставившие на миг прикрыть глаза и на секунду погрузиться в мир спокойствия и защищенности. Здесь было прекрасно, жаль, что это ненадолго.
— И не собиралась, моя работа абсолютно безопасна, поэтому можешь спокойно спать по ночам, — чуть улыбнулась я, наклонив голову к правому плечу. — А теперь я бы хотела накормить вас с Дорой, потому что рожок мороженого вряд ли можно назвать нормальной едой, а вы и так слишком тощие, особенно для чистокровных Арагонов, — не удержалась я от шпильки в адрес хранителя.
Четыре часа пролетели незаметно, стерев неприятный осадок на душе. Столько воспоминаний пробудили близнецы, заставив меня улыбаться и не думать о работе. Это было восхитительно. Время, проведенное с хранителями, называлось «антидепрессия», им всегда с легкостью удавалось развлечь меня, и я любила их за это. Мне не хотелось расставаться с близнецами, мы с ними слишком давно не виделись, и прощаться вновь было тяжело. Когда мы встретимся? Они могут уехать на практику на другой конец света, и тогда связаться с ними будет весьма проблематично.
Но я все равно благодарна демиургам за этот недолгий миг счастья, единения и спокойствия. Именно сейчас я пребывала на седьмом небе, окрыленная чувствами, о которых практически забыла. Померкло все: раздражение, злость, одиночество, страх и даже Аарон. Да, сейчас его не было в моей жизни, он ушел не на второй план, а на сотый, миллионный — и это было восхитительно. Мне не нужно переживать из-за его хамского и дьявольского характера. У меня все прекрасно, и все это благодаря хранителям. Мои спасители!
— Звони и пиши, больше не пропадай надолго, — строго проговорила Дора, обнимая меня и целуя в щеку. — Поняла?
— Да, больше никогда не исчезну из вида, — пообещала я, чуть улыбнувшись.
Сердце рвалось на куски, слезы застыли в уголках глаз, но я пыталась скрыть их, чтобы не расстраивать моих любимых близнецов. Им не стоит огорчаться из-за моей несдержанности, этот день должен запомниться радостью.
— Я буду следить за тобой и Аароном. Не смей подвергать себя опасности! — грозно прошептал Донахью, внимательно смотря мне в глаза, я кивнула, соглашаясь со словами хранителя, чтобы лишний раз его не нервировать. — Позвоню, как только мы доберемся до университета.
Донах стиснул меня в крепких и надежных объятиях, будто запоминал мой образ, впитывал мой запах и ощущал единение, такое редкое в наше время. Хранитель медленно выпрямился, в его глазах я видела внутреннюю борьбу, парень взвешивал что-то, пытался отыскать ответ. Вдруг мысленный взор Донаха резко просветлел, хранитель приблизил свое прекрасное лицо к моему, а потом легонько, как крыло бабочки, прикоснулся к уголку моих губ — так нерешительно и осторожно, словно боялся спугнуть меня. Я застыла с широко раскрытыми глазами, как громом пораженная, поскольку не ожидала от него такого. И прежде чем успела что-то сказать, Донах покинул квартиру, оставив меня стоять в коридоре — растерянной, удивленной и смущенной.
И что это было?! А главное, как это понимать? Донахью впервые так поступил. Он таким образом пытался сделать признание в любви? Или я себя накручиваю? И почему моя интуиция молчала о чувствах Донаха? И как мне это воспринимать? Демиурги, жизнь надо мной издевается!
Мысли, мысли, мысли, они были слишком быстрыми и яростными, чтобы я могла сосредоточиться хотя бы на одной из них. Нет, у меня просто не хватало на это времени. Прикоснувшись указательным пальцем к губам, я осторожно провела по уголку, где до меня дотронулся Донах. Это место пылало не хуже огненного шара стихийника, и глупая улыбка растянула мои губы, совершенно не слушавшиеся хозяйку.
Сейчас ничто не могло вернуть меня из состояния эйфории и задумчивости, тепло ласковыми струями бежало по моему телу, посылая электрические импульсы в мозг.
Через несколько долгих минут прозвучал звонок моего интеркома. От кого же? Разумеется, от Аарона Рамоса. Он вывел меня из задумчивости, заставив вернуться из мира раздумий и мыслей. И как это он так вовремя все делает? Это развитая интуиция виновата или просто нюх оборотней? Нужно будет узнать как-нибудь потом. Потому что я уже начала опасаться той власти, которую имеет Альфа. Слава Создателям, что оборотни не умеют колдовать, иначе быть бы большой беде. Аарон сам по себе опасный представитель общества, а имейся у него магия… Страшно представить себе последствия тех разрушений, что обрушились бы на бедный Нортон и материк.
— Ты дал мне свой рабочий номер, — обвиняюще произнесла я, стараясь переключиться от ощущения теплых мягких губ Донаха к более насущным проблемам. Но это было слишком трудно. Губы продолжали гореть, будто их обожгли лавой, и не позволяли отвлечься от росшего во мне ощущения глубокой привязанности и нужности.
— Я должен чувствовать себя виноватым? — удивленно спросил вожак, вскинув брови. Кажется, волк никогда прежде не задавался таким простым насущным вопросом. Вожак, чтоб ему икалось.
И только сейчас я обратила внимание на облик оборотня: у него было помятое лицо, ослабленный галстук болтался на шее, три верхние пуговицы рубашки расстегнуты, словно специально, чтобы продемонстрировать мне бронзовый загар и гладкую кожу вожака оборотней. Однако на шее я заметила несколько бледных длинных шрамов, которые терялись в вороте рубашки, спускаясь вниз. Картинки схватки, в результате которой можно было получить такое, стали проноситься в мозгу, не давая сосредоточиться: клыки и когти, которые рвут плоть; капли крови на снегу и гримаса боли, сковывающая лицо волка. Почему именно снег? Не знаю, но картина так ярко отпечаталась в мозгу, выжигая все остальное, что невозможно было сопротивляться.
