Мастер Холлерг малость поразмыслил, не оставить ли дочь Великого магистра при себе наложницей. Если сообщить ей, что он отравил ее отца, — это может дать интересный эффект… Впрочем, тогда она уже не будет дочерью Великого магистра… да и магией она владеет так, что… проще ее отравить вместе с родителем. Да… многих придется отравить. Многих.
Холлерг поморщился и вписал в свой список ее имя еще раз. А потом имя того, у кого вчера одолжил денег. Ему вовсе не нужна была эта жалкая мелочь, но ведь если не просить, если не выглядеть жалким, кто-нибудь может счесть тебя сильным, а это преждевременно. И опасно. До тех пор, пока тебя считают никчемным и слабым, но все же полезным, — ты в безопасности. Но… как же это противно… как же он их всех ненавидит!
Пробежав глазами выстроившиеся, словно на параде, имена, мастер Холлерг довольно кивнул и медленно, с наслаждением, поднес бумагу к огоньку спиртовки. Еще с давних пор, со времен магической школы, для него не было большего наслаждения, чем вот так вот, написав на клочке бумаги имена обидчиков, медленно поднести его к пламени и смотреть, смотреть жадно, задыхаясь от непередаваемого наслаждения, как корчатся в пламени ненавистные имена…
Почему-то возможность уничтожить обидчиков физически, даже сжечь их, всласть полюбовавшись мучениями, не давала такого же эффекта.
Совсем не то удовольствие.
Совсем не то.
Клочок бумаги обжег пальцы.
Вот и все. Мастер Холлерг с наслаждением вздохнул. И тут же поморщился. Такое уже случалось. Не часто, но… какое-то имя он позабыл вписать. Позабыл. А теперь это будет мучить его до следующего раза. Проклятье! Вспомнить бы, хоть кто это! А то ведь эта соринка так и останется в глазу. А у соринки, длительное время пролежавшей в глазу, есть шанс превратиться в бревно.
«Кто же это? Кто? — думал мастер Холлерг. — Где это я с ним столкнулся? Когда? Почему сразу не вспомнил? Боллари? Я вписал Боллари? Да. Вписал. Одним из первых. Так кого же я все-таки забыл?»
Он попытался представить себе этого человека — и не смог. Кто-то неопределимый присутствовал на самом краешке сознания. Это раздражало неимоверно. Он попытался представить себе хотя бы место, где мог столкнуться с кем-то, кого ему не удалось по какой-то причине запомнить, — и вновь потерпел неудачу. Почему-то выходило так, будто это случилось в той самой повозке, в той отвратительной повозке, в которой он должен был, якобы по делам Ордена, ехать вместе с этими никчемными людишками. Но ведь кроме них там никого не было! И всех своих спутников он вписал. Всех. Он не мог ошибиться. В той повозке были и еще какие-то, но ведь они — не в счет. Не могут же его всерьез волновать те, кого и людьми-то в полном смысле этого слова назвать нельзя?
Почему-то опять вспомнилась школа магии. Давно сгинувший тогдашний дружок Боллари… как его там? Кертелин, что ли?
«Я обязательно тебя найду, когда стану магом, слышишь?!» — жарко выдохнул давно сгинувший мертвец.
Их тогда уводили. Его и Боллари. А Кертелин оставался. Им казалось, что они не справились. Их ждала пустота. Кертелину казалось, что он скоро станет магом. Его ждала сила. Они еще не знали, что все случится с точностью до наоборот. Вот только… это он, Холлерг, уходил в пустоту. Это перед ним разверзалась пропасть. Боллари плакал, глядя на своего друга. У него была надежда, ему обещали… за ним придут! А Холлерг должен был рухнуть в пропасть! Боллари протягивали руку! Наверное, именно за это мастер Холлерг ненавидел своего коллегу больше всего.
«Я обязательно тебя найду, когда стану магом…» — вновь услышалось Холлергу то давешнее, сказанное не ему.
«Не найдешь! — злорадно возразил он ненавистному прошлому. — Мертвые магами не становятся! А ты мертв, Кертелин! Со всей очевидностью мертв! Мне просто лениво разыскивать твои кости, чтоб сплясать на них!»
Холлерг вновь поморщился. Глупо вписывать имя покойника.
«Неужто я все еще ненавижу его? Вздор! Ведь это я, я — победил! И его самого, и его дружка Боллари. Один давно мертв, а другой такое ничтожество, что об этом даже говорить смешно».
И почему такое странное чувство, будто проклятый Кертелин незримо побывал там, в той повозке? Смотрел… оценивал… осуждал…
Мастер Холлерг тряхнул головой и решительно встал. Как магу, ему было хорошо известно, что чудес и богов не бывает, а значит, от Кертелина давно ничего не осталось… кроме сгнивших костей в какой-нибудь канаве — так и какое ему до них дело?
Решительно выбросив из головы пустопорожний вздор, мастер Холлерг принялся готовить эликсир для истинных магов. Одному из младших высоких лордов как раз пришло время получить очередную предварительную порцию. К такой штуке, как этот эликсир, тело — даже если это тело истинного мага! — нужно готовить постепенно. Так, чтобы ко времени осуществления тайных планов заговора все эти младшие лорды и в самом деле были готовы выполнить свою часть плана — сразиться с самыми могущественными истинными магами королевства, сразиться и победить.
* * *
Ты идешь, то и дело поглядывая на своего новоиспеченного слугу. Тебе никак не удается привыкнуть к мысли, что у тебя ни с того ни с сего появился слуга. Впрочем, он тоже на тебя поглядывает. И не только поглядывает. Он еще и тараторит без умолку. И все, что он говорит, — вопросы. Он умоляет, требует, просит тебя на них ответить… спустя какое-то время ты понимаешь, что больше не можешь этого вынести. Равно как и ответить на все это. Уже хотя бы потому, что просто не в состоянии все это запомнить.
— Пока не поедим, ничего не расскажу, — огорошиваешь ты своего спутника.
Он адресует тебе обиженный взгляд, но вынужден смириться. С магом, даже если он сверстник, спорить не будешь. А с магом, который тебя спас, — тем более. Однако… трактир-то — вон уже где… совсем рядом… а ты все еще ничего не придумал. А ведь тебе еще и для господина Тэйна речь готовить… Так что же сказать этому бедняге, который просто не поверит сейчас, что его обожаемые маги, все из себя такие расчудесные, чуть не до смерти замучили твоего учителя? А что станет с тобой, попадись ты им? Да то же самое! Особенно когда они узнают, что твоя тайна передается только из рук в руки и только в момент смерти… Так что же все-таки парню соврать?
— Не надо мне ничего врать, хозяин… — каким-то удивительно тихим голосом просит мальчишка. И останавливается.
— Что?! — выдыхаешь ты, не веря своим ушам.
Он стоит, закрыв лицо ладонями, весь какой-то съеженный…
— Ты прости, конечно, — почти шепчет он. — А только… я ведь почему в маги-то подался? У меня иногда получалось знать, когда кто-то другой что-то думает… нечасто и не очень отчетливо, но получалось. Вот я и…
