— Да ты, что такое говоришь? — тут уж старушка, — а ведьмы, да колдуны злые, они что, по-твоему, то же – от бога?
— Ну так, а от кого же? — удивилась Натка, — разве нечистый способен что-то создать? Вот сбить с пути истинного, это его дела. Только магия тут совсем не причём. Вот нож взять, к примеру, что же, если им зарезать человека можно, так он от дьявола? А чем тогда колбаски нарезать? Нее, магия такой же нож, всё зависит от того, в чьи руки попадёт. Да, слава богу, хороших людей больше, а потому и есть, кому со злыми разобраться. Как можно и подумать-то только, что Магия и от нечистого?
— Господь посылает нам испытания, дабы проверить человека, силён ли он в вере. В поте лица должны хлеб свой мы добывать, — бабка не сдавалась, — а так, ишь. Захотела и нате вам, пожалте!
— Как это захотела? А заклинания учить? Тут и не семь потов с тебя стечёт. Да и применять уметь надо. Вот я, к примеру… — что она, к примеру, девушка продолжать не стала, зато опять искренне удивилась, — какие такие испытания господь посылает?
— И болезни, и катастрофы всякие, должен человек всё это принять со смирением, да подумать, где и в чём неправедно живёт, покаяться.
— Бабушка, да что вы такое говорите? Он же БОГ! Что же он, не знает, выдержит человек испытание или нет? Да ведь мы дети его, с чего бы ему нас мучить, если результат ему известен? Ерунда это! Да все напасти на людей от нечистого. И цель его ясна, как божий день. Чтоб отвернулись люди от Создателя. Озлобились. Сильный же, в вере, человек понятие имеет, да со всеми кознями борется. А как же иначе? Вот заболел человек, к примеру. По-вашему выходит – это господь его наказал. Так? Но тогда и лечить болезнь значит против воли Его идти. Но ведь если не лечить это же – самоубийство. А это грех! Кто же об этом не знает? Да как же без магии? Вон у вас и машины сами ездят, и телефоны, и компьютеры. Вон свет горит в комнате. Что же в темноте сидеть?
— Да нет тут никакой магии, это всё люди сделали, своими руками. Безо всякой магии.
— Да ну? А ну-ка, бабушка, сделай что-нибудь! Ну, чтоб свет горел или вот телефон!
— Я не могу, на то другие люди есть!
— То есть кто угодно, что угодно сделать не может?
— Ну конечно!
— Вот и я, о том говорю, кому бог дал, тот и может. Кто колдует, а кто телефоны делает. Да только как же это, без магии. Ой, ладно. Что же мы, за столом о божественном. Коля мы тут такое видели, тако-о-ое!
— А права девчонка! — вдруг раздался голос майора, — вот если мы сегодня наркотики нашли с помощью, а даже и колдовства, что, это дело не богоугодное? Что же, хорошим людям, кто не врёт, не обманывает, не крадёт, по божьей воле так хреново живётся?
— Без страданий в рай не попадёшь!
— Это почему? Соблюдай заповеди господни, не греши, а нагрешил – кайся, ничего про то, что надо мучатся, не сказано. Правда, для кого и это мука…
— А вот я хотел спросить, вино от бога или от чёрта? — спросил кто – то.
— От бога, конечно, но ведь один из смертных грехов "чревоугодие", что значит "несдерживаемое желание потреблять больше, чем того требуется". Так что, если в меру.
— Вот ты ба и не грешила, проповедница, едрить тебя, — вступила баба Аня, — ты которую рюмку уж замахнула? Вот погоди, чудесница, они тя счас воду в вино превращать просить будут.
— Не, воду в вино я не умею…
— Слава тебе, господи!
— А наркотики найти значит можешь?
— Нет, не могу, а что такое наркотики?
— Ну как же? Сегодня же нашли!
— Нееет, мы кошелёк мой нашли, а наркотики Коля нашёл. Я только свои вещи всегда найду и те, что близко видела.
— А насчёт сладострастия как? — разгорячённые мужики, уже и не скрываясь, пялились на Наткины прелести. Удовольствие она, конечно, получала, но виду не показывала: "чем меньше интерес замечаешь, тем больше нравишься!" Мамину науку помнила.
— Ну, тут, конечно, каяться приходится, — горестно вздохнула Натка, — да только, когда больше даришь удовольствия, чем получаешь уже вроде и не так грешно. Опять же если для получения знаний, и если мужу богом данным не изменяешь. У нас никто мужу не изменяет! И бог, есть – любовь!
— Ох, я бы с тобой…
— А ну, цыц, ишь разговорились, на богословские темы! Бабушку постесняйтесь, кобели!
— Ох, да что же я! Мнеж на поезд пора! И не слушайте вы её, молода ещё, дурь из головы не выветрилась. Вот поживёт с моё… вот тогда! Ну да ничего, господь милостив, простит дуру грешную!
— Ионкин!
— Я, товарищ майор!
— Бабушку в мягкий определишь! И кто там, по поезду дежурит, скажешь чтоб! Ну, ты понял?
— Само – собой, товарищ майор.
Через некоторое время к поезду "Москва-Уляновск" подходили старушка, полицейский тащивший баул и девушка в красном платье. Бабке было хорошо. Время от времени она напевала: – Виновата ли я? виновата ли я? виновата ли я, что люблю?
Вопрос с размещением бабушки решился быстро, её билет в общий вагон проводник принял и заявил, что если что… разберётся.
— До свидания баба Аня! Ноги берегите, и особо не утруждайтесь. Помните, вам не двадцать лет, и спасибо вам за всё! Я Вас никогда не забуду! — Натка поцеловала бабушку в щёку.
— Я те забуду! Я тебя и в Матланде твоей найду. Вон, Колюню попрошу, разыщет! А ты не забывай бабушку, звони. Телефон, да и "мыло" енто, прости госспади, я тебе в телефон записала. И приезжай сама-то, — бабка смахнула навернувшуюся слезинку, — нука, Колюня, ты ничего не слышал! Ты, Натка, обязательно приезжай, мы те у нас в сельсовете документы справим. Поняла?
— Спасибо бабушка, если смогу, обязательно!
— Баб Нюр, а ты чего на поезде? Ты же в Сасово в час ночи будешь? Ты как там?
— Вспомнил?! Да не журись, Витёк мой там, он меня на машине и встретит. Ой, давай-ка я ему позвоню, — бабушка достала из ридикюля старенький мобильник. — Витя? Да, всё, выезжаю, вагон… Ну вот и всё! Эх, виновата ли я, что мой голос дрожал, когда пела я песни яму!
Бабка скрылась в вагоне. "Поезд Москва – Ульяновск отправляется… Провожающих просим…
Вскоре поезд тронулся, Натка и Николай, помахав на прощанье бабушке, пошли за вещами девушки, оставленными в отделе. Девушка была немного расстроена расставанием, но это не мешало ей глазеть по сторонам. Вдруг, невдалеке послышался какой-то шум. Николай встрепенулся, и посмотрел в ту сторону. Там два каких-то, хорошо одетых господина двигались в направление поездов. Господа были явно "под шафе", и были твёрдо убеждены, что смотреть под ноги совсем не обязательно. Женщина, которую они только что поленились обойти, громко возмущаясь, собирала рассыпавшиеся по платформе вещи. Пройти мимо лейтенант не мог.
