Вновь послышались смешки, впрочем, быстро замолкшие, потому что Грыст нахмурился.
— Верить нет? Драка?
Вопрос из уст двухметрового тролля прозвучал гораздо убедительнее, чем в то время, когда он изображал аборигена.
— Киянка эта, — Святогор усмехнулся, — самая обычная. Ею кирасы выправляют, шлемы. И ничего в ней волшебного нет.
— Так вы её не у Гефеста взяли? — обиженно спросил Серега.
— Почему же, у него! Он киянкой и работает.
— Но тогда…
— Видишь ли, здесь, на Ратном поле тех, кто впервые выходит на сечу, вооружают такими колотушками. Чтобы остальные видели — перед ними новичок. Здесь ведь испытание воли и души, а не мышц и силы. Нет, сила нужна, но… не для новичков. Если бы их в первом же бою прибивали, то на Ратном поле сражаться некому стало бы.
Серега покраснел. А он-то думал, что всё по-настоящему! Перья распушил… а сам птенец несмышленый!
— А Кощей как же?
— Кощей сюда попал неизвестно как и непонятно почему. На его появление никто не рассчитывал. Вон Черномор расследованием и займётся — это его прямая обязанность.
— Но, — Грыст, внимательно слушавший рассказ, не утерпел и вмешался в разговор, — почему тогда Кощей орал, когда Сергей его лупил колотушкой?
— А он орал? — спросил Черномор.
— Как резаный! — подтвердил тролль.
— Может, ты, в самом деле, стажеру дал какую-нибудь особенную киянку? — спросил воевода у Святогора.
— Да, самую обычную… Сергей, дай-ка мне инструмент!
Серега отдал колотушку. Все принялись рассматривать киянку.
— А это что? — ткнул пальцем Конан.
Воины склонились к колотушке, раздалось звучное "БАМ", когда некоторые столкнулись шлемами. Но на такую мелочь никто внимания не обратил, потому что все пристально разглядывали две небольших желтоватых штучки, крепко впившиеся в дерево молотка.
— Не помню, было это или нет, когда я инструмент брал, — нахмурился Святогор. — Может, амулеты заговорённые? Пойти, спросить, что ли у Гефеста?
— Да это же кощеевы клыки! — заржал вдруг Грыст. — Сергей ему киянкой по зубам съездил в самом начале! Вот Кощей и выл — наверное, не нравилось, когда собственным зубом били!
Богатыри поражённо молчали. Черномор кашлянул:
— Теперь понятно, почему он "всывал к Церномору".
— А что, симпатично! Пожалуй, братец, тогда и я к тебе буду так взывать! — ухмыльнулся Святогор.
Возмущённый Черномор хотел что-то возразить, но его опередил Н Губу, которому очень не понравилось его сравнение с "голубыми отморозками":
— А отряд твой отныне будет церноморским!
Раздался дружный смех. Черномор только рукой махнул — начни оправдываться, и кличка насмерть приклеится. А так, поскалятся час-другой, да забудут…
Святогор, согнав улыбку, сказал:
— Вот так, совершенно случайно, у нас появилось оружие против Бессмертного! — старик с трудом выдернул один кощеевский зуб из киянки и протянул Черномору. — Черныш, держи. Ты, как главный блюститель порядка, должен иметь его при себе! А второй зуб мы оставим на колотушке. Если Кощей ещё раз сюда заявится — так этой киянкой по лбу и получит! Язычник!
— Весь внимание!
— Возьми киянку и храни её! В случае необходимости, если Бессмертный вдруг возымеет наглость появиться здесь ещё раз — отдашь старшему на поле! Да, чтоб сразу отдавал, без стихов и прибауток, понял?
С этими словами Святогор бросил киянку на измятую траву, и деревянный молоток просто испарился. Будто ничего и не падало! Серега даже глаза протёр, себе не поверив.
— Понял, понял, как не понять! — игривым тоном сказал Язычник. — Понесу киянку, я в свою землянку…
Послышалось коллективное богатырское… ну, от которого эхо разносит "мать-мать-мать". Язычник умолк. Святогор снова взял слово:
— По праву самого старшего из присутствующих… — тут он посмотрел на Черномора, словно ожидая возражений, но тот промолчал, — я решил, что в сече победителями являются стажёр Сергей и тролль Грыст, как единственные выстоявшие в битве с Кощеем, а, кроме того, не позволившие злодею погубить всех на Ратном поле! Два коротких, один с раскатом!
И все присутствующие, включая подтянувшихся зрителей, завопили "Ура" Ура! Ура-а-а!"
Удивление на лице у Серёги можно было сравнить только с глуповатой улыбкой тролля, не верящего своим большим ушам.
— Молодец, брат! В первом бою стать победителем сечи — никогда такого не было! — Иван-дурак от души хлопнул Серегу по плечу. — Ты куда?
Иван поднял парня и отряхнул его. Серега поморщился — рука онемела от Ваниного поздравления. А если бы Иван всерьёз приложился? Железный Людвиг тоже решил осчастливить победителя, с размаху хлопнув Грыста по спине.
— Поздравляю…
— Спасибо!
От ответного хлопка Людвиг зарылся забралом в землю.
— Ой, прости!
— Не, всё нормально! — послышался снизу глухой голос. — Я привык!
Воины подходили, поздравляли, шутили… И не было обиды, что первыми стали новички, впервые вышедшие на поле. Не было злости. Никто уже не порывался приготовить из тролля отбивную — его приняли в свои ряды.
— Вот не верила, что ты, в самом деле, богатырём окажешься! — улыбка на Варином лице говорила обратное.
— Да, какой из меня богатырь! — Серега засмущался.
— Пока что никакой! — подтвердил Святогор. — Тебя тот же Грыст в бараний рог свернёт. Да ещё и подудит!
— А в какое место подудит? — живо поинтересовалась девушка.
— А ну, малявка, брысь, когда богатыри разговаривают! — Иван-дурак легонько поддал сестре. Та, остановившись только шагов через десять, показала брату язык. — Ну, а теперь, празднуем!
Послышались одобрительные выкрики, и воины, быстро подобрав оружие и доспехи, направились к шатрам. Серега потянул за рукав Святогора.
— Святогор Иванович, это надолго?
— Не, — махнул рукой старик, — до утра, не дольше. Ну, бывает, что и до следующего утра…
— Родители волноваться будут! — Сереге, конечно, не хотелось показаться маменькиным сынком, особенно, когда он стал победителем сечи, но и не думать о родителях он тоже не мог.
— А, вон ты о чём! — понимающе кивнул Святогор. — Не переживай, вернёмся в тот же вечер, когда сюда ушли.
— Как это?
— Не смогу объяснить тебе по-правильному, это ты лучше к Мерлину иди. Или вон, к Черномору — он тоже маг хоть куда! Знаю только, что время, проведённое на Ратном поле, в счёт жизни не идёт!
— Как это?
— Да, что ты "закакал"? Раз говорю, значит, так оно и есть! Сколько ты здесь ни пробудь — вернёшься почти в тот же час! Там, дома, время для тебя не идёт! Здесь обретаешь опыт, но возраст не меняется.
