- Что это?
Петра обошла вокруг поляны и встала рядом с девочкой.
- Раньше я думала, что это могилы моих родителей, но теперь ... Я думаю, что они наши.
Иззи задумчиво поморщилась:
- Ты сделала их?
- Да. Давным-давно.
Прошло еще несколько секунд. Иззи взглянула на Петру, критически поджав уголок рта.
- По-моему, если бы они были наши, они были бы красивее, чем эти.
Петра счастливо рассмеялась.
- Присаживайся, Иззи. Прямо здесь, рядом со мной на этом бревне.
Две девушки обосновались на старом упавшем дереве, расправив свои платья на коленях. Петра обняла левой рукой сестру и посмотрела на пирамиды. В темно-синем свете луны это место снова выглядело как волшебная подводная панорама, полная неуловимого движения и невидимых глубин. Легкий ветерок прорывался на поляну, поднимая мертвые листья и пронося их между пирамидами, тихо напевая в верхушках деревьев. Бесшумно, почти незаметно плющ, который переплетал могилы, зашевелился. Он задвигался, зашелестел, сначала послышалось шипение, а потом потрескивание. Иззи издала долгий вздох, глаза ее расширились от удивления. Петра сконцентрировалась. Наконец, обе пирамиды выпустили серию мягких хлопков, и плющ покрылся цветами, полностью осыпая могилы. На левой цвели бледно-желтые цветы, тогда как правая была покрыта черными розами, в лунном свете их лепестки казались фиолетовыми.
Цветы покачивались и кивали на ветру, распространяя свой смешанный аромат по всей долине.
- Ничего себе! - выдохнула Иззи и спонтанно захлопала в ладоши от восторга. - Как это случилось? Это были дриады? Или ты это сделала?
- Я думаю, мы сделали это вместе, - сказала Петра, улыбаясь.
- Я - эту с желтыми цветами, как мои волосы, - сказала Иззи, указывая на пирамиду. – А ты - ту, с черными розами, потому что твои волосы темные.
Петра снова кивнула, все еще улыбаясь. У нее не было намерения сделать цветы на пирамидах разными. И вообще, когда она считала их памятниками своих мертвых родителей, они всегда цвели красными, без исключения.
- Это было здорово, - сказала девочка, прижимаясь к Петре и глубоко вздыхая. – Особенно потому что сейчас ночь. Как будто мы настоящие ведьмы. Я хочу сказать, мы обе, не так ли? Но без танцующих звезд или поющих сов. И без серебряных мечей.
- По крайней мере, пока нет, - ответила Петра.
Через минуту Иззи забеспокоилась.
- Я не могу сидеть долго без движения, - сказала она, поднимаясь на ноги и оглядывая лощину. – От этого мне хочется спать. Могу поспорить, я могла бы уснуть прямо здесь, на куче листьев. И лишь луна смотрела бы на нас, и никто больше. Это было бы чудесно, по-моему.
Петра тоже встала, стряхивая с себя кусочки коры.
- Да, было бы очень чудесно.
- Мы теперь возвращаемся? - спросила Иззи, глядя на старшую сестру.
Петра слегка покачала головой, по-прежнему глядя на пирамиды и кивающие, ароматные цветы.
- Пока нет. Есть еще одна вещь, которую я хочу показать тебе.
Иззи снова взяла правую руку Петры, и они продолжили путь, поднимаясь по усыпанному листьями склону лощины. Никто из них не говорил, пока девочки не достигли края леса, где небо открылось перед ними еще раз.
Иззи внезапно остановилась, крепко уцепившись за руку Петры, пока та тоже не остановилась.
- Что случилось? - спросила Петра, оглядываясь назад на испуганные глаза девушки.
- Я не хочу идти туда, - отрезала Иззи, ее глаза не отрывались от вида, открывшегося перед ней.
- Но почему? Почему нет? Это просто озеро. Ты была там со мной сто раз.
Иззи покачала головой. Смутно Петра слышала плеск волн о скалистый берег. Этот звук успокаивал ее, призывал ее. Но он, казалось, производил совершенно противоположный эффект на Иззи.
- Я просто не хочу идти туда, и все.
- Ничего страшного, - успокаивала девочку Петра. - Я буду держать тебя за руку все время. Я знаю, это немного страшно, но в то же время весело, не так ли? Прямо как Хэллоуин.
Иззи взглянула на сестру большими и серьезными глазами. Она изучала лицо Петры, а потом оглянулась на озеро, на длинную мерцающую полосу лунного света, отраженную на его поверхности. Наконец, осторожно кивнула головой.
Вместе девочки пошли по дорожке к причалу.
Кроме нежного плеска волн, ночь была на удивление тихой. Петра заметила, что даже сверчки прекратили свою неизменную песню.
Луна смотрела вниз словно чудовищный, прищуренный глаз.
