Дирелл почувствовал, что его дёргают за рукав и вынырнул из безнадёжного разглядывания ужасных перспектив. Мирела дёрнула ещё раз для профилактики и скосила глаза в сторону Радега.
— Что? — не понял эльф, даже не удосужившись повернуться — он ещё был во власти кошмара.
— У Радега мама человек, а отец — орк, — прошептала девушка подсказку. Впрочем, могла бы и не шептать: всё равно в повисшем вокруг костра гробовом молчании её слова были слышны всем. Мирела смутилась и отпустила рукав Дирелла, сжимаясь в комочек в тщетной попытке стать невидимой.
— Так я ж не про него, — отмахнулся эльф.
— А, так это Тхар ты назвал бесстыжим созданием, — вкрадчиво уточнил Радег, нежно поглаживая рукоять секиры.
— Не имеет значения, — отрезал эльф, вспомнил, что его наивный младший брат и это… бесстыжее создание уже очень давно ушли и всё никак не возвращаются, и у него вырвалось: — Впрочем, какие ещё характеристики мне могли прийти в голову в отношении девицы, которая путешествует с толпой орков? Благо дурной пример у неё всегда перед глазами…
О том, что Дирелл вообще-то имел в виду её собственных родителей, никто так никогда и не узнал: одним лёгким кошачьим прыжком Радег перемахнул костёр, и пудовый кулак орка встретился с изящной эльфийской скулой.
Дирелл отлетел шагов на пять и несколько секунд растерянно моргал, сидя на земле. А вокруг раздавались одобрительные крики обозных и охраны, сводившиеся к простому: "Врежь ему!". Но Радег не спешил:
— Ну, что, подниматься будешь, красавица? — усмехнулся он.
Дирелл не поднялся — взлетел с яростным воплем, одновременно выхватывая из ножен меч и одним прыжком преодолевая расстояние до орка. Он видел только его, свою цель, замахнулся, готовясь снести голову одним красивым росчерком, но рука, держащая меч, неожиданно взорвалась болью, а с ней и грудь в районе солнечного сплетения.
Эльф лежал на земле, глотая ртом воздух, и пытался осознать, как получилось, что орк (орк!) оказался быстрее него (эльфа!) и не только обезоружил его, страшно унизив, но и при этом чуть не сломал (или всё же сломал? Нет, пальцы шевелятся…) руку и едва не пробил грудную клетку. Над Диреллом расстилалось невозмутимое облачное небо, а на его фоне — чьё-то лицо, только почему-то перевёрнутое. Эльфа затошнило, но такого унижения он бы уже не вынес, поэтому сделал попытку встать. Неожиданно его подхватили сразу несколько пар рук, и, покачиваясь, он всё же приобрёл вертикальное положение.
Как Тхар ни на что не наткнулась в полной темноте и вылетела к костру раньше эльфов, она не смогла бы объяснить. Но именно её появление первой спасло положение: мгновенно оценив ситуацию (Радег с мечом в руках, шагающий к распростёртому в позе морской звезды эльфу), Тхар перескочила наискосок через Дирелла и крепко схватилась за руку с мечом:
— Радег!
Орк перевёл на неё взгляд, затуманенный смесью ярости и боли, и у Тхар немного похолодело внутри: всё было хуже, чем она ожидала.
— Радег, — повторила она, но на этот раз мягко и чуточку просительно.
Орк смотрел на неё пару секунд, потом бросил меч и притянул девушку к себе, крепко обнимая и наклоняясь, чтобы прижаться щекой к её виску и едва слышно спросить:
— Тебе ведь всё равно, что я полукровка?
— Конечно, — удивилась Тхар и осторожно упёрлась руками ему в грудь. Орк отпустил, выпрямляясь. — Что случилось?
— Он оскорбил мою мать, — кратко ответил Радег.
— Да и тебя саму тоже, — заметил подошедший Цедарг. Радег раздражённо сжал зубы — ему совсем не хотелось ставить девушку в неловкое положение, но старший орк невозмутимо продолжил: — Радег не мог не вступиться. А ты странных друзей себе выбираешь.
— Да я его не больше вашего знаю, — фыркнула Тхар. — Вот Ллио или Риану никогда не придёт в голову кого-либо оскорблять!
— Спасибо, — кивнул неслышно подошедший Ллио. Он был взволнован и немного напуган. — Я приношу извинения за брата, он иногда говорит, не думая…
— Он сам сейчас извинится, — раздался сзади предельно холодный голос Ванеллириана, и Ллио отступил, открывая взглядам поддерживаемого Странником и Мирелой брата. — А после — отправится обратно в Леса. Ну же, — подтолкнул он Дирелла.
Эльф запнулся, ещё не вполне владея телом, но устоял. Замешкался на секунду, потом склонил голову и заговорил:
— Примите мои глубочайшие извинения, я ни в коем случае не хотел оскорбить вашу мать.
— А Тхар? — вставил Цедарг.
— Мои личные привязанности или их отсутствие не столь важны, — уклончиво ответил эльф. — Я глубоко сожалею о произошедшем, и впредь обещаю, что буду тщательнее обдумывать свои слова и никого не оскорблю. Пожалуйста, позвольте мне остаться.
Обозные и охрана загомонили, возмущённые подобной просьбой, но Радег вдруг пожал плечами и сказал:
— Извинения приняты. Можешь остаться. Но за каждое невежливое высказывание в адрес кого бы то ни было… — орк не договорил, складывая могучий кулак и показывая его эльфу. Тот машинально прикоснулся к скуле, поморщился и кивнул.
— Ладно, давайте тогда ужинать, моя еда уже давно остыла, — заметила Тхар, разворачиваясь и за руку утаскивая к костру Радега. Впрочем, утаскивая — не совсем верное определение: орк ничуть не сопротивлялся, довольный тем, что она проявляет к нему внимание. И тем, что села рядом с ним, а эльфы опустились по другую сторону костра. И тем, что она не возражала против того, что он сидит так близко, что касается её своим плечом.
Всё-таки прав был Цедарг, коротким шёпотком на ухо подсказавший оставить вздорного эльфа — и Тхар подобрела, и сам этот эльф будет всячески отваживать своего брата от девушки, а значит, рядом сможет быть кое-кто другой, который уж точно подходит ей больше, чем этот хрупкий как девчонка пацан напротив.
Дирелл же спокойно планировал операцию по спасению брата от одной странной человеческой девицы, и в его построениях ничего не подозревающему орку отводилась не последняя роль — в конце концов, надо было быть слепым, чтобы не заметить расположения Радега к девушке.
Ллио тоже строил планы, но вовсе не такие коварные, а всего-навсего — как довести девушек до Краевого здоровыми и невредимыми, а там — уговорить мага им помочь.
Странник не строил никаких планов: он машинально глотал пищу и спиной, даже сквозь куртку и тунику, ощущал нежный взгляд голубых глаз.
Взгляд Мирелы останавливался то на полуорке, то на эльфе. Женщина явно что-то для себя решала, и, видимо, наконец решила, потому что всё же Дирелл стал окончательным объектом разглядывания. И благосклонно принятого предложения проводить к ручью набрать камушков, чтобы завернуть в тряпицу и приложить к распухшей скуле.
