Я не смог управлять своими мышцами. Приземляясь, я вновь попал во власть чудовищного страха, который полностью захлестнул моё сознание, затмил разум, оставив лишь животные инстинкты. Едва я коснулся земли, как в то же мгновение…
Что–то сомкнулось вокруг меня. Я рванулся, пытаясь освободиться, и тут же понял, что стал пленником — попал в сети!
О снежном барсе и о том, что
произошло у логова Чудовища
Все мои усилия были напрасны. Я лишь сильнее затягивал нити ловушки, в которую так глупо угодил. Они впивались в мех, и казалось, что меня пытают огнём, — я не выдержал и взвыл от боли и отчаянья.
То, что меня держало, было частью огромной паутины. Стараясь мыслить разумно и преодолеть страх, переполнявший меня, я смог отметить сходство сплетённых вокруг меня нитей с небольшими паутинками, причудливыми кружевами в капельках росы, которые можно увидеть рано утром в саду или поле.
Какое чудовищное создание могло соткать эту гигантскую паутину, способную удержать разъярённого леопарда? По мере того, как ослабевали мои усилия, разум Кетана одерживал верх над животными инстинктами.
Никто из людей, мне подобных, не мог забрести так далеко в лес или забраться на холмы, что раскинулись за ним. Наши знания о запретной стране ограничиваются немногочисленными рассказами да вымыслами. По слухам, там видели немало странных существ, которым вряд ли понравилось бы моё появление.
Пытаясь освободиться от паутины, я подобрался поближе к высокой, одиноко стоявшей колонне. На ней я увидел еле различимые надписи, столь потускневшие от времени и древности, что абсолютно невозможно было разобрать смысл написанного.
В нескольких футах поодаль возвышалась вторая колон–на. Как раз между ними и была растянута паутина–ловушка. Моё желание вырваться из западни привело к тому, что нити натянулись, словно струны, и я полузавис у колонны с полустёртыми надписями.
Несмотря на то, что мои путы были тонкими и некрепкими на вид, я хорошо ощущал на себе их прочность. Пытаясь вырваться, я вдруг почувствовал, что рядом есть кто–то ещё.
Точно так же, как я почему–то был уверен, что за защитными барьерами Звёздной Башни нет зла и там можно укрыться от Тени, здесь я инстинктивно почувствовал совсем иное. Из–за колонны, которая возвышалась за моей спиной, веяло жутким холодом, способным превратить человеческое сердце и рассудок в лёд. Меня начало окутывать пеленой, облаком зла. Сначала очертания его были бесформенны, оно и в самом деле походило на облако. Но чем больше зло сгущалось вокруг меня, тем более осязаемым и вещественным становилось. Вот–вот я мог увидеть, что же это такое.
Меня начало трясти. Несмотря на то, что тело моё укрывала шкура, я предстал нагим перед леденящей Силой порождения Тьмы, в чью ловушку неосторожно угодил. И я ничего не мог сделать, разве что ждать появления кого–нибудь… Хотя это не сулило ничего хорошего. Движение!
Я попытался повернуть голову, чтобы рассмотреть то, что заметил краешком глаза. Это оказалось делом нелёгким, но я приложил все усилия, чтобы увидеть побольше.
За двумя колоннами, между которыми была натянута паутина, опутавшая меня, громоздились камни. Нет, не камни! Слишком уж аккуратно они были сложены, если учесть, сколько времени утекло со времени возведения колонн. Когда–то здесь возвышалось строение, и кладка была уцелевшей от него частью стены.
Теперь от здания остались лишь развалины, на которых даже не росла трава, хотя между камнями кое–где виднелась земля. В самом деле, вокруг груды булыжников ничего не росло. А посередине зияла чёрная нора.
И там внутри что–то шевельнулось! Наконец–то я увижу виновника всех моих несчастий. Тот, кто сплёл эту паутину–ловушку, притаился в норе и сладострастно наблюдал за моими мучениями. Я — его добыча!
Из дыры, как–то странно подёргиваясь, появилась покрытая чешуйчатыми пластинами лапа. Потом показалось что–то наподобие клешни, такой огромной, что она вполне могла бы перешибить хребет и леопарду, в теле которого я находился. Лапа была покрыта твёрдой оболочкой, ничуть не похожей на хитиновый покров ракообразных или насекомых, а из–под каждой чешуйки–пластины прорывались клочки серой лохматой шерсти.
Клешня приблизилась к одной из нитей паутины, по–прежнему растянутой между колоннами, и дёрнула за неё что есть силы. Должно быть, притаившийся охотник таким образом узнавал, действительно ли попался кто–нибудь в его сети.
Затем лапа и клешня скрылись в норе. Я прекрасно знал, что выиграл всего несколько мгновений. Приходилось выворачивать голову, чтобы видеть, что последует за всем этим.
Нора уже не казалась такой непроглядно чёрной. Я различил маленькие и тусклые жёлтые огоньки и насчитал их целых восемь, они были расположены в два ряда. Да ведь это глаза! Глаза изучали меня, чтобы убедиться, что я на самом деле надёжно схвачен.
Стук копыт убегавших животных стих вдали. Воцарилась мёртвая тишина… Оцепенение… Ожидание… Потом из норы показалась нога — или рука, — за ней вторая! Из темноты виднелись лишь глаза, остальная часть чудовища оставалась лежать глубоко в логове.
Мне показалось, что это я вскрикнул. Но тотчас же осознал, что разъярённый крик вырвался из глотки кого–то другого. Мимо меня метнулось животное, которое одним прыжком очутилось на груде камней, среди которых прятался в убежище мой враг. Я заметил, что чудовище поспешно убрало лапы в нору.
Снежный барс! Он был больше всех, каких мне доводилось видеть. Глаза животного горели, пасть была оскалена, хвост метался из стороны в сторону. Взгляд снежного барса остановился на мне, и он зарычал.
Мне приходилось много слышать об огромных владыках гор. Они усердно оберегают свои охотничьи владения, насмерть сражаясь с теми, кто смеет посягнуть на холмы и леса, которые они считают своей собственностью. За исключением брачных периодов они избегают встреч со своими сородичами, бродят в одиночестве, переполняемые ревнивой гордостью.
И вот леопард посмел посягнуть на владения снежного барса! Это означало неминуемую схватку. Однако я уже оказался в плену у чудовища, которое скрывалось в норе, и ничем не угрожал пришельцу. Почему же он жаждал схватки со мной?
Ирбис силён и могуществен. При других обстоятельствах я бы схватился с ним…
Наверняка смерть от стремительного нападения снежного барса будет полегче той, что уготовил мне обитатель норы, словно явившийся из кошмарных снов. Но никто не приветствует смерть.
Потом…
Я застонал. Не от боли, а от страха, который пронзил меня до мозга костей. У меня в голове раздался голос!
