— Если у раба хороший хозяин, — заметил Мекуэн.
— Есть еще одна вещь, — продолжала Али. — Мне необходимы ответы на те вопросы, на которые никто не ответит, если ты луарин и к тому же свободный. Если я рабыня, то этой помехи нет. Даже свободный рэка чувствует свое превосходство над рабом-луарином.
— Это… очень тонко, — задумчиво произнес герцог. — Скажи-ка мне, Али, ты кем была в Торталле?
— Я была горничной в поместье Тамеран, — ответила она, открыто глядя герцогу в лицо невинными глазами. Она решила выбрать Тамеран, потому что там было одно поместье, которое она знала так же хорошо, как и Обрыв. — Я была в гостях у своей сестры в Пещерной Бухте, когда меня захватили пираты.
— Какого рода горничной? — спросила герцогиня. — По-моему, ты знаешь намного больше, чем обычная служанка.
— Я делала все помаленьку, — ответила Али, — присматривала за детьми других слуг, помогала на кухне, когда у нас были гости, шила, работала в саду, ну, и тому подобное. Что касается знаний, то я всегда отличалась любопытством, наверное. Нас учили — по распоряжению королевы, все дети Торталла должны знать грамоту и уметь считать. Я всегда училась старательнее других. А остальное… — Али подумала, — просто я такая. Может, бог сделал меня немного умнее.
— Ты была свободна, но предпочла остаться рабыней, — сказал герцог, словно отказываясь верить тому, что правильно услышал.
— Когда я закончу служить богу, он отправит меня домой, — сказала ему Али. Это даже не было враньем. — Я уверена, что не останусь у него навечно.
Виннамин разглядывала свои ногти.
— Ну, тогда мы переведем Пембери на другое место, а тебе дадим ее, — сказала она.
— И превратите ее во врага, который мне совсем не нужен, — поморщилась Али, — и меня вы поставите в затруднительное положение. Я знаю, что мне надо делать. Чтобы обеспечить вашу безопасность, мне надо изучить местность вдоль и поперек, за пределами стен. Назначьте меня пастушкой. Козы прекрасно подойдут для прикрытия. Они могут пастись везде. И никто ни в чем не заподозрит пастуха со стадом коз, которые бродят тут и там.
— Тебе еще надо придумать повод бывать и в пределах стен, — заметил Мекуэн. — Что если вечером, когда все собираются дома, ты будешь носить наши письма и записки? Тогда ты сможешь проходить к нам, забирать очередную порцию писем и бегать по всему замку и по деревне.
Али изумленно посмотрела на него. Она никогда не думала, что герцог способен на подобные выдумки.
— Великолепно, ваша светлость, и спасибо, — сказала она, кланяясь прямо на стуле, — я сама об этом не подумала.
«Лучше всего хранить секреты у всех на виду, — подумала она про себя. — Все будут видеть, как я ношусь по поручениям Балитангов, и никто не будет обращать на меня внимание».
— Но, конечно, было бы гораздо лучше, если бы ты не пасла коз, а продолжала присматривать за малышами, — возразила Виннамин.
— Да, но по приказанию бога, прошу прощения у вашей светлости, — объяснила Али, — мне теперь надо разведать, насколько легко убийцы могут попасть на равнину. Если я стану пастушкой, ни у кого не возникнет никаких подозрений. — Она прикусила губу и добавила: — Если вы хотите помочь мне, я была бы благодарна, если бы вы убрали магию из моего ошейника, чтобы он не задушил меня, когда я отойду более чем на пять миль от кого-нибудь из вас. И стопка пергаментов тоже была бы очень кстати, чтобы я могла зарисовывать план местности.
На мгновение повисло молчание, хозяева обдумывали предложение. Мекуэн нахмурился.
— Почему бог проявляет такой интерес к нашей семье? Мы теряемся в догадках. Нам он сказал только, что у нас великая судьба.
Али хотела ответить, что бог лукавил. На самом деле его интересуют их дети. Но тогда ей придется объяснять этим милым людям, что они находятся в руках не Митроса, а Шутника. Для Али будет гораздо лучше, если они не будут ничего знать ни о Киприоте, ни о его сделке с Али.
— Я не думаю, что боги охотно дают ответы на вопросы, ваша светлость, — сказала Али. — Я, по-моему, получила ответ только один раз.
— Хорошо, — сказала герцогиня и поднялась на ноги, — значит, будут козы и записки. Боюсь, тебя придется понизить в должности, Али. — Она порылась в ящике стола и достала скрепленную наподобие книжечки связку пергамента. — Вот, возьми. Ты чем будешь писать?
— Углем было бы лучше всего, ваша светлость, и достать его легко. Благодарю вас, — сказала Али и засунула блокнот в тунику.
— Пошли ко мне управляющего, и я сделаю распоряжения насчет изменения твоего статуса, — сказала Виннамин. — Будешь докладывать его светлости или мне после ужина. И дай нам знать, если мы можем чем-то помочь.
— Али, подойди ко мне.
Али подчинилась и встала перед герцогом. Он прикоснулся к ее металлическому ошейнику одним пальцем и пробормотал фразу на древнем такском, мертвом языке, который маги используют для устных заговоров и заклинаний. Когда Мекуэн убрал руку, металл на шее Али показался ей немного холоднее.
— Все. Можешь идти.
Али поклонилась и ушла.
Измученные переездом в новое жилище, все домочадцы рано отправились спать. Али спала на сундуке в комнате Эльсрена и Петранны. Всю ночь ей снились вороны.
Сон был совсем как реальность, но не такой, как в первый раз. Тогда она не ощущала своего тела. В этом сне она сидела на ветке громадного дерева, прислонившись спиной к жесткой коре. Шелестели листья на ветру, и ясно ощущался запах цветущей неподалеку яблони. Вокруг нее было множество воронов, они скакали с ветки на ветку со всех сторон, приближаясь к той, на которой сидела Али. Один из воронов подлетел к ней, потянул за рукав и слетел вниз, на землю. Другой принялся царапать спину Али коготками, она дернулась и схватила его. Третья птица вцепилась в Али, но вскоре тоже слетела вниз. Четвертый ворон подлетел и потянул ее за рейтузы, и еще один, усевшись на руку, взял в клюв мизинец Али и провел вдоль него. Али стало щекотно. Она не думала, что птицы хотят причинить ей какой-то вред, скорее ими двигало любопытство. Птицы как будто что-то проверяли. Ворон, сидевший на руке, перебрался на плечи и поклевывал уши. Али стало совсем щекотно, и она захихикала.
— Мне щекотно! — сказала она и взяла птицу в руки. По черному оперению вилась белая волнистая полоса. Эта отметина ярко вспыхнула в Зрении Али. — Разозлил мага, да? — с усмешкой спросила она ворона. — И его щекотал?
«Маг был слишком своенравен, — произнес голос в голове Али, голос Киприота, — а наш друг слишком любопытен — чрезмерно даже для ворона. Он интересовался людьми».
