— Но ты же сама сказала, что никто не замечает рабов, — возразил бог, — а как волшебница может оставаться незаметной?
Али нахмурилась.
— Ты подслушивал.
Киприот расхохотался.
— Сама не хочешь побыть богиней? Мы можем подслушивать, что хотим, и никто не узнает. Подумай, как тебе был бы полезен такой Дар. Тебе не надо становиться волшебницей, дорогая. Твои особенные, особые таланты — вот что ценно для меня, — объяснил он, — ты действительно необычная, не похожая на других, ты сама это знаешь.
— Чушь, — сказала Али, — у папы в сто раз больше людей гораздо более умелых, чем я.
— Алианна из Пиратского Обрыва, — ответил Киприот неожиданно добрым голосом, — ты из числа исключительных людей, и ты самая исключительная из них.
— Многие так не считают, — заметила Али, — и я согласна с ними. Я в нашей семье бездельница.
— Разве ты не хочешь работать? Мы оба знаем, что хочешь. — Бог приподнял голову Али за подбородок сильной смуглой рукой. — Ты была отмечена судьбой с рождения, как и твои родители. Поверь в это, и увидишь, что можешь справиться со всем самостоятельно. Лето обещает быть очень интересным.
— Если уж мы заговорили об этом, от чего я буду их защищать? — спросила Али. — Я ведь так и не знаю.
— От разных вещей, — уклончиво ответил Киприот. — На самом деле, Али, у тебя есть воображение и чувство реального мира. Тебе не надо спрашивать. Эта семья попала в опалу безумного короля, на острове, где они живут, никогда не было серьезных укреплений… к тому же тут бродят толпы харроков и стаи разбойничающих кентавров. Могу упомянуть еще враждующих дворян, ищущих милости короля Орона…
Али вздохнула.
— Нет, спасибо, достаточно и этого…
Бог исчез, как будто его и не было. Али посмотрела на траву, где только что стоял Киприот, она даже не была примята.
— Невозможно его выследить, — сказала она маленькому козленку, который терся об ее ногу. — Не мешай, мне надо нарисовать карту местности.
Али жевала хлеб с сыром, когда с неба слетел ворон и приземлился в нескольких футах от нее. Девушка даже подскочила под его взглядом. Ворон легонько взмахнул крыльями, и Али заметила белую волнистую полосу на черных перьях.
— Нават? — спросила она. — Ведь они так тебя называли?
Ворон ответил движением крыла, которое на языке воронов означало «да».
Али отломила кусок от своего ломтя.
— Ты, наверное, прилетел проверить, что я выучила?
Ворон подцепил хлеб на коготь и откусил. Он ответил раскатистым карканьем. Козлята так испугались, что бросились врассыпную, перепрыгивая друг через друга. Али взглянула на глупых несмышленышей и порылась в памяти.
— Пять? — предположила она.
Движение крылом. Значит, правильно. Нават каркнул по-другому.
— Навкс, — повторила Али более уверенно, — это означает «мужчины». Двуногие, вроде меня, — она посмотрела на себя, — только без груди.
Нават расправился с хлебом и подошел к ней. Он осторожно вытянул клюв и легонько ткнул Али в грудь.
— Эй, прекрати! — воскликнула Али и оттолкнула птицу. — Я не позволяю этого даже мужчинам своего вида, и с тебя начинать не собираюсь!
Нават снова каркнул.
— Мужчины? — переспросила она. Движение крылом. Нават каркнул дважды, и Али поняла: «пятеро мужчин». «Ну, по крайней мере, во время каникул я выучу новый язык, — весело подумала она. — Так что у мамы не будет повода говорить, что я зря теряла время». Она протянула ворону еще хлеба.
Этим вечером она ужинала с рабами и шестью воинами-бандитами во внутреннем дворике замка. Солдаты отказывались есть с ними за одним столом, независимо от данной кровной клятвы. Слуги ели на кухне, так как были рангом выше рабов. Семья и ближайшие слуги ели в большом зале.
Али вызвали разносить записки от герцога и герцогини к жителям деревни, и она передала Виннамин свою первую карту, чтобы та перерисовала ее чернилами. Взамен она забрала письма Мекуэна и Виннамин и понесла их вниз, в деревню. Большинство из них содержали приглашения посетить Балитангов в замке и предназначались деревенскому голове, целителям и жрецам разных храмов. Было почти совсем темно, когда Али вернулась в замок, чтобы заняться своими нелегкими обязанностями.
В воротах замка она увидела Верона. Он находился на посту в эту ночь. Она помахала ему рукой и прошла через ворота во внутренний двор.
Верон нахмурился, в его серых глазах отразилось удивление.
— Ты рабыня Али, что ли? — крикнул он ей.
— Да, это я, ваша честь, — с улыбкой откликнулась Али, — несу письма их светлостям. Не обращайте на меня внимания.
Надо, чтобы Верон ее запомнил, тогда он больше не заинтересуется ею. Он кивнул и повернулся к одному из своих воинов.
Али прошла через открытые ворота во внутренний двор. Там она остановилась и нагнулась перешнуровать сандалию, а между тем быстро осмотрелась вокруг. Рабы, закончившие на сегодня работу, теснились у маленького костра, они сплетничали о чем-то с парой солдат, не слишком гордых, чтобы сидеть с рабами. Больше в этом дворе никого не было. Ничего не изменилось и во внешнем дворе. Солдаты прохаживались по стене, неся службу. Верон внимательно смотрел в сторону деревни.
Али выпрямилась, сунула руки в карманы и скользнула в тень стены внутреннего двора. Ее никто не заметил. Двигаясь бесшумно и уверенно, словно имела полное право тут бродить, Али подошла к темному бараку для солдат.
Сержанты всегда жили на первом этаже бараков в комнате с окном. Несмотря на раннюю весну, было тепло, и Верон оставил ставни открытыми. Али тихо подтянулась на подоконнике и перекинула ноги внутрь комнаты, замерла на мгновение, чтобы не свалить чего-нибудь неловким движением, и скользнула вниз. Выпрямилась и включила Зрение. Теперь она видела в темноте как кошка.
Открыть замок на сундуке было для нее детской забавой. Потребовалось всего три отмычки, припрятанные в набедренной повязке, и механизм открылся. Али аккуратно пробежалась руками по сложенной одежде, не сдвигая ее ни на миллиметр. Она искала что-нибудь необычное. Папа научил ее этому, так же как и искусству потрошить карманы. Он прикреплял к ткани колокольчик и добивался, чтобы все карманы были обысканы без единого звона. Али нашла только письма из дома Верона, аккуратно сложенные и перевязанные ленточкой. Она развязала ленту, чтобы просмотреть письма. Обычные записки от родителей и братьев с сестрами, куча домашних новостей. Ее Зрение не нашло ни одного письма, написанного шифром. Она сложила бумаги и связала лентой так, как было. Потом проверила сундук до самого дна в поисках потайных отделений. Ничего.
