— Пора выбираться, — решил варвар, когда большая часть страусов оказалась повержена.
Он скользнул в воду и добрался до противоположного берега. Остальные точно так же благополучно миновали ручей. Выйдя из леса, люди оказались в очередной раз поражены. Теперь степь походила на пустыню. Трава была вытоптана, а в воздухе витала пыль.
— Тут не поохотишься, Эрлик их сожги, — пожаловался Абул.
— Это верно, — согласился с ним киммериец. — Но главное, чтобы мы смогли отыскать источник. Эти уроды могли все вытоптать.
— Да, но куда идти? — воскликнул Абул. Похоже, он до того уверился, что капитан знает о кладе все, что старался вызнать у того как можно больше.
Конан вскарабкался на ближайший холм, правда, не для того чтобы осмотреться, а чтобы посоветоваться с духом Небесной Секиры.
— Что скажешь Рорта? Куда идти? Материализовавшийся призрак пожал плечами.
— Путей два. Во всяком случае, на этом острове два источника силы. И судя по всему, они противостоят друг другу.
— И что? — не понял киммериец.
— Как — что? Если есть сила, то именно туда и следует идти.
— Да, — согласился варвар. — Точно. Там же следует искать сокровища. Итак, Рорта, что же это за силы?
— Не знаю, потомок Гидаллы. Они древнее и сильнее меня. Я уже говорил…
— Ну, хорошо. А можешь ты сказать, по крайней мере, куда делись эти мерзавцы со стигийской галеры?
Они направились на юго-запад, но сейчас я не вижу их. Должно быть, они скрылись в тени силы, что обитает там.
— Тогда мы пойдем в другую сторону. И клянусь небесами, я все равно достану их, даже если мне будут противостоять все демоны мира! Итак, куда Рорта?
— На юг. Но уверен ли ты, потомок Гидаллы, что другая сила поможет тебе?
Конан не был уверен в этом, но что-то и в самом деле тянуло его на юг.
* * *
Два дня прошли довольно спокойно и даже скучно. Они били дичь, жаря ее на огне. Правда, при этом люди испытывали мучительную жажду. Конан оказался совершенно прав, говоря о том, что воды-то им и будет не хватать.
Наконец на третий день Мулар каким-то чудом вывел их к озеру. Степняк вообще лучше других чувствовал воду. Это было сродни волшебству.
Озеро даже было трудно назвать таковым, скорее — большая затхлая лужа, но люди были рады и этому. Нагир и Никотар с разбега бросился в воду, и в этот Момент озерная гладь заколыхалась. Как выяснилось, это была вовсе не вода, а огромная студенистая масса. Шемиты закричали. Они стали погружаться внутрь, и киммериец увидел синеватые внутренности. Перед ними была гигантская медуза! Но как она оказалась в степи? Этого варвар не мог себе и представить. Он выхватил Рана Риорду, но дух взмолился:
— Не погань мой небесный металл об эту мерзость, потомок Гидаллы!
— Черт с тобой, — пробурчал киммериец, которому претило оставлять товарищей неотомщенными.
— Уходим, — приказал варвар.
Теперь их осталось четверо. Но Конан боялся, что и это ненадолго… Под вечер им удалось отыскать небольшой ключ, бьющий из земли. Боясь его потерять, Конан руками выкопал ямку поглубже. Вода оказалась сладковатой и холодной. Хоть что-то на этом проклятом острове было нормальным… Но увы, стоило людям напиться, как источник тут же иссяк.
— Он ушел, — сообщил дух. — Будто кто-то иссушил его.
«Начинается», — подумал киммериец. Уже не в первый раз за свою жизнь варвар сталкивался с кознями колдунов, которые вредили ему. Правда, все они в итоге, лишались своей премудрой головы, со злостью подумал Конан. И этот не будет исключением.
Варвар был уверен в своих силах. А уж с Рана
Риордой ему и вовсе не о чем было волноваться. С такой секирой он мог бы бросить вызов богам.
Жаль, что нельзя было оставить ее себе навеки. У Конана только тридцать дней. Затем их пути разойдутся… Варвар и дальше будет искать счастья в этом мире, а Небесная Секира станет служить потомкам клана Южного Ветра.
Конан и сам не почувствовал, как из раздумий погрузился в сон. Сон был тяжелый, муторный.
Варвар стоял возле колодца, не имеющего дна, и оттуда его кто-то звал. Конан сделал шаг вперед и заглянул в колодец. Его взору предстала необъятная мировая бездна, и из ее глубины кто-то тихонько молил о помощи. У варвара защемило сердце от тоски и одиночества, что испытывал этот некто…
Конан открыл глаза. На небе ярко сияли звезды, и на миг варвар понял смысл их движения. Он чувствовал и понимал взаимосвязь растений и животных, видел мир, каким его создал Творец, такой далекий и всемогущий… Но миг всезнания прошел, и Конан снова почувствовал себя прежним.
Осталось только чувство долга. Он должен был спасти кого-то из заточения.
— Подъем! — рявкнул киммериец, вскакивая на ноги.
Не спрашивая ни о чем, люди последовали за ним. Их шатало от усталости, но они все равно шли. И Конан поразился крепости хрупкого создания, называемого человеком.
Рушатся горы и стираются в песок камни; высыхают моря, а на их месте появляются пустыни, которые однажды снова покроются водой, и только люди продолжают жить. Они рождаются, бьются, влюбляются, умирают в конечном итоге, но путь продолжают их дети, внуки и правнуки. И так из года в год, из века в век. И каждый из этих людей способен на нечто большее, нежели просто жить, любить и умереть. Каждый из них способен идти вперед к своей цели, отдавая ей себя самого. Идти, ничего не страшась…
Вот и сейчас Конан наблюдал победу духа над телом. Его спутники видели гибель своих товарищей. Они знали, что могут умереть, но все равно шли вперед.
Варвар потряс головой. Он не привык к подобным философствованиям. Пусть лучше этим занимаются мудрецы. А он привык решать вопросы совсем по-другому. Один взмах секиры или доброго меча порой стоил намного больше, нежели все слова разом.
* * *
К вечеру следующего дня они увидели вдали какую-то растительность. В тот же вечер погиб Абул. Случилось это так. Воздух наполнился громовым топотом, и откуда-то вынырнула огромное существо, походящее на носорога. Вот только вместо одного рога у него было целых три.
Увидев людей, трирог понесся на них. Конан уже изготовился нанести решающий удар, как вдруг туранец, не выдержавший напряжения момента, побежал.
Мгновенно сориентировавшись, трирог погнался за ним. В четыре могучих прыжка тварь догнала человека, и, насадив его на рога, побежала дальше. Чудовище скрылось из виду, а они еще долго слышали истошные крики пронзенного человека. Тот был обречен на страшную гибель.
— Эрлик, прими своего верного сына, — едва слышно прошептал Мулар. Гибель последнего соратника потрясла туранца до глубины души. Но он не собирался отступать. Мулар побрел дальше, следуя за своим капитаном.
