— Дел в королевстве невпроворот, на себя-то времени лишний раз не выкроишь, а жена внимания требует!
— А вы как думали?! И ты подумай: сейчас, пока тишь да гладь, только и черпать жизнь полной ложкой, а семья — это ответственность!
— И они совершенно правы, мой король! К тому же, учитывая характер будущей супруги, наличие у нее хорошо подвешенного языка и «золотых ручек», брак — дело еще и небезопасное для здоровья!..
Но я, честно говоря, не очень-то вслушивалась во все это — лишь бы самим выступающим весело было. Мы с Дином стояли на расстоянии шага и смотрели друг на друга. Не знаю, что видел он, а мне его взгляд, не поддававшийся определению, здорово добавлял дрожи в коленках. Наконец он едва заметно качнул головой в сторону и выжидательно приподнял бровь. В самом деле, прежде чем на что-то решаться, надо спокойно поговорить наедине, а не в этом балагане. Я согласно кивнула, Дин повел рукой снизу вверх, поддержал меня под локоть, и мы одновременно шагнули в образовавшийся в стене проем, который тут же закрылся, отрезав нас от происходящего в коридоре действа.
Небольшая запертая комната как нельзя лучше подходила для приватного разговора, но молчание затягивалось. Я деликатно высвободила руку, отступила к распахнутому настежь окну и отвернулась.
— Если ты передумала, еще не поздно об этом сказать.
— И что тогда? — Я упорно смотрела на горные склоны, весело зеленеющие в лучах предзакатного солнца. Из ущелья струился легкий ветерок, принося пряные запахи свежей листвы и цветов и охлаждая мое полыхающее лицо.
— Ничего особенного. Свадьбы не будет, а раз уж все собрались и столы накрыты, объявим какой-нибудь праздник — скажем, Весеннего полнолуния.
— А ты? — Я начала злиться. «Ничего особенного», значит?!
— Я постараюсь пережить. В холостой жизни в самом деле найдется немало плюсов…
Что-то не пойму: он меня утешает или дразнит? Или попросту издевается?!
— А я?! — Мне пока удавалось удержать эмоции в узде, но надолго ли? Накалялась я все больше.
— А тебе и вовсе никто не указ. Что бы ты ни решила по поводу того, где и как жить и что делать, ни одна душа помешать не посмеет. С моей стороны тебе в любом случае поддержка будет обеспечена.
Я глубоко вдохнула, резко развернулась, едва сдерживаясь… и медленно выдохнула, остывая. Дин стоял рядом, прислонившись к стене и скрестив на груди руки, глядя при этом на меня с такой нежностью и сочувствием, что все гневные слова мигом улетучились из моей памяти.
— Тебе что же, настолько все равно? — От этого вопроса я удержаться не смогла.
— Ты знаешь сама, что это не так. — В его тихом голосе угадывалась укоризна. — Просто быть женой, да еще и королевой не самая легкая доля, и я пойму, если ты не захочешь взваливать это на себя. Ведь в ближайшие годы тебе и так будет чем заняться… — Дин взял мою руку и осторожно коснулся губами вздрагивающих пальцев. — Любимая, больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива, но вот насколько тебе для этого нужен я, знаешь только ты сама!
— Я-то знаю, — отозвалась я после недолгого молчания, касаясь кончиками пальцев его щеки, — и чем дальше, тем сильнее опасаюсь насчет ребенка. — И пояснила в ответ на недоумевающий взгляд жениха: — Потому, что чем дальше, тем яснее, что его папочка — самый квадратный из круглых дураков королевства и самый безнадежно непроходимый из местных тупиц! Вот сам подумал бы своей венценосной головой — как я могу стать счастливой без тебя?!
Это надо было видеть! Нахмурившийся было Дин расцвел так, словно я только что ему отвесила самый изысканный комплимент за всю историю местной цивилизации!.. Минуту-другую он стоял, сжав мои руки и ослепительно сияя счастливой улыбкой, потом увлек меня за собой в другой коридор через потайную дверь в углу комнаты. После была бесконечная винтовая лестница, на середине которой моя бедная голова совсем закружилась, и до места назначения — крыши угловой башни — жениху пришлось нести свое сокровище на руках.
Не сбавляя темпа, Дин шагнул через порог последнего проема. Солнечные лучи, проникшие под высокую крышу, обрадованно пролились на нас теплом и светом, заставив меня зажмуриться, поэтому разглядеть мирную компанию ожидавших нас лиц получилось не сразу. На краю смотровой площадки, посреди ступенчатого возвышения, привольно раскидав по нагревшимся за день каменным плитам лапы, крылья и длинные гребенчатые хвосты, с присвистом похрапывали вразнобой два дракона. Один из них, очень заметный благодаря до боли знакомой лазурной окраске с мелкими черными пестринками, первым отреагировал на наше появление — приоткрыл пламенеющий глаз и подмигнул мне.
— Привет влюбленным! Как, ваш-ш-ша светлос-с-сть, не передумали с-с-становиться наш-ш-шим величес-с-ством?
— Даже не мечтайте! — припечатала я, придав лицу самое непреклонное в мире выражение и принимая из рук незамеченного в первый момент Нортиса длинный плащ, подбитый шиламугайскими соболями (вот и представился случай самой пофорсить еще и в таких драгоценных мехах!).
— Это Град, — потянувшись и помахав с оттяжкой крыльями для разминки, представил Гром своего друга, щеголявшего жемчужно-белой чешуей с множеством разнокалиберных черно-серых крапин, и мы обменялись положенными поклонами.
Дин подсадил меня в седло, укрепленное на лазурной спине, лично проверил и застегнул конструкцию, игравшую роль ремней безопасности, похлопал друга по холке и вскочил на второго дракона, запахиваясь на ходу в такое же меховое одеяние. Мы, конечно, вполне могли бы добраться до храма и на одном «летательном аппарате», но таковы были правила — будущих супругов доставляют к месту совершения обряда врозь, и вновь они сходятся только во время финального действа…
Гром выдул вверх из ноздрей пышный сноп дымных искр наподобие фейерверка, чуть не подпалив крышу и заставив Нортиса спешно ретироваться к открытой двери, лихо гикнул и мощным прыжком ушел в ясное, по-летнему прозрачное небо.
Для начала мы заложили небольшой вираж вокруг башни; затем, набирая скорость, взяли курс на чернеющую вдали острозубую горную гряду. Я оглянулась. Нортис, громко вспоминая вслух множество затейливых выражений из числа тех, что детям до двадцати знать в принципе не положено, стряхивал пепел и крупные хлопья сажи с парадной куртки, а высоко в небе… Пестробокий дракон, плавно вращаясь вокруг себя и фукая длинными языками разноцветного пламени, самозабвенно закладывал уже третью «мертвую петлю» под восторженное улюлюканье неизвестно чем обрадованного короля, которому оставленные в парке гости отвечали не менее восторженными воплями.
