— Кем он был? — эльф встал на колено и коснулся камня.
— Моим братом. Самым смелым парнем отсюда до Синих Гор.
— Я не слышал, что у тебя есть брат, — удивился нолдо.
— Мы смешали кровь десять дней тому. Недолго живет моя родня…
Он схватился за голову, вцепился пальцами в волосы.
— Как вы могли не разглядеть эльфов среди нас? Где были ваши глаза?
— Они держались как люди.
— Вы могли послать еще одну разведку… Трижды все перепроверить!
— Могли, — нолдо кивнул. Что проку было объяснять? Как он мог высказать ту досаду, давно копившуюся ярость и боль, что толкнули их на это дело? Что помешало им быть осторожнее?
Отчаяние.
Берен поднялся и сказал:
— Пойдем.
После драки оставаться здесь нельзя было. Шум мог привлечь одну из орочьих банд, а те, даже если бы не решились ввязываться, могли привести Волчью Стражу из Тол-и-Нгаурхот. Берену предложение перебираться на эльфийскую стоянку нравилось не больше, чем всем остальным, но более разумного решения он не видел.
В молчании эльфы и люди похоронили мертвых. Влажный песок и мелкая галька поддавались легко, даже такой мало приспособленный для рытья инструмент, как меч, быстро справлялся с задачей. Берену приходилось рыть и более глубокие могилы, и в менее податливой земле — в промерзший суглинок у Тарн Аэлуин он схоронил двенадцать человек. А валунов — чтобы до мелкой ямы не дорылось зверье — и здесь, и там было предостаточно.
Точно так же, в тишине они покинули Кирит-Мегил. У всех на сердце было гадостно.
Но по мере приближения к долине, где встали на ночь эльфы, у него начали возникать вопросы, на которые он рассчитывал получить ответ.
Уже восток слегка посветлел, и зубцы гор обозначились на сером небе, когда они вышли на поляну, где паслись эльфийские кони. Берену хотелось пить и спать, он устал как собака, и болела ушибленная копьем грудь, но нельзя было укладываться, не поговорив с феанорингами.
Брандир и Рудвег устраивали раненых. Не сговариваясь, люди остановились на своем краю поляны, не смешиваясь с эльфами, а посередине встали Элвитиль и его маленький отряд. Еще одна кровь между нами, подумал Берен. А где Даэрон?
— Брандир!
— Слушаю, ярн.
— Не видел Даэрона?
— Он здесь, мардо. Идем со мной.
Даэрон находился с ранеными, помогал пленнице и другим эльфам, как элвитилевским, так и нечаянным убийцам. У Даэйрет глаза все еще были на мокром месте. Видно, она все же успела полюбить паренька, — Берен прикусил губы. Да как его можно было не полюбить?
Увидев Берена, девчонка насупилась еще больше и резко отвернулась, с остервенением разрывая на полосы чью-то рубаху: временные повязки, наложенные на скорую руку, следовало заменить постоянными.
Неподалеку опять рыли могилу — кто-то из раненых не выдержал пути. Проклятье…
Даэрон молча поднялся и вслед за Береном и Брандиром проследовал к нолдорскому лагерю.
— Ты не собираешься отступать от своего замысла, верно? — спросил он, когда они были на полпути.
— Не собираюсь.
Брандир вздохнул.
— Ярн, ты рассчитываешь на помощь нолдор?
— По-моему, они нам кое-что должны.
— Феаноринги не любят платить свои долги, — глядя прямо перед собой, заметил Даэрон.
— Если они откажут нам в помощи, я при всех назову их трусами.
— Они убьют тебя.
— Посмотрим.
Нолдор пропустили их, Фейнарин пошел им навстречу. Элвитиль находился здесь же, и даже не поднялся с места. Он был бледен и слаб, потому что отдал силы раненым, заговаривая им кровь и выводя яд из ран. Теперь он мог помочь только советом — сражаться и идти куда-либо он был не в силах.
Оказалось, они с Хисэлином знают друг друга: Хисэлин и еще один эльф, Телкарон, бежали поздней осенью с того самого рудника, где был и Элвитиль.
Линдо уступил свое место Берену, кто-то из нолдор принес сиденья для Брандира и Даэрона. Какое-то время двое вождей, ни слова не говоря, смотрели друг другу в глаза.
— Нехорошо получилось, Хисэлин, — сказал наконец Берен.
— Я уже сказал, что сожалею о происшедшем, — ответил эльф.
— Одних сожалений мало. Между порядочных эрухини принято платить виру за случайно убитых.
— Что ж, — нолдо вскинул голову. — Называй свою цену.
— Я не думаю, что эта цена чрезмерна. Видишь ли, я вел отряд к Тол-и-Нгаурхот, чтобы освободить Финрода и его спутников. Они в заложниках там, полностью в воле Саурона, который не знает ни милосердия, ни чести. Завтра мы собирались взять ворота замка, но из-за вас, эльдар, мой отряд сократился больше чем вполовину. Будет справедливо, если вы займете место тех, кого вы убили, — он выпрямился и осмотрелся, стараясь взглянуть в глаза каждому из эльфов, собравшихся в круг возле своих вождей.
Расчет оказался точен. Он задел нужную струну: почти у всех в глазах было одобрение.
— Твое требование справедливо, — после короткого раздумья сказал Хисэлин. — Но мы не можем идти с тобой, пока не узнаем всех обстоятельств дела. Как вы оказались здесь, горцы? Почему вы одеты в платье слуг Моргота? Пойми мою осторожность, Берен: последнее, что я о тебе слышал — что ты предатель на службе Саурона, что ты продал свою честь за Сильмарилл… Я видел тебя в их рядах своими глазами — и кажется, на тебе был тот самый плащ и тот самый накольчужный кафтан, что я вижу сейчас.
— Ты знаешь правду, но не всю. Мне действительно обещали Сильмарилл за верную службу — и обещали предать Финрода лютой смерти, если я проявлю непокорность. Суди сам, как мне нужно было поступить. Я уже условился с лордом Маэдросом и с государем Фингоном, что подниму в Дортонионе мятеж, едва Саурон начнет наступление. Я это сделал, войско морготова наместника, Ильвэ-Полуэльфа, рассеяно, Болдог мертв, волчьи отряды истреблены.
— Ты хочешь сказать, что в Дортонионе идет битва?
— В Дортонионе она уже кончилась. Восьмитысячное войско Саурона сейчас должно было проследовать к Эйтель-Сирион. Если все идет правильно, их перехватят и разобьют у Топей Сереха. Если кому-то из них удастся прорваться обратно к Ангродовым Гатям — а иначе Топи сейчас не пройти — они вернутся сюда, в Тол-Сирион: Саурон обязательно попытается удержать эту крепость… Поэтому важно напасть сейчас, пока их там мало, пока самого Саурона в замке нет.
— Так ты подлинно знаешь, что его там нет?
— О, Валар!… Да, знаю.
— Откуда?
— Это моя и короля Финрода тайна, она уйдет со мной на Запад.
— Ты начал мятеж, иными словами — обрек Финарато на смерть. Так, может быть, он уже убит?
— Там будет видно, эльдар. Я должен взять Тол-и-Нгаурхот как можно быстрее. Армия «Хэлгор» рассеяна, Маэдрос и Гортон добивают остатки, но я не стал к ним присоединяться. Мятеж начался всего неделю назад, Саурон может еще ничего не знать, и тогда Финрод жив. Возможно, все еще живы — мы спешили как только могли.
