— Так его, — рассмеялась рыжая Софья — Нашла коса на камень.
— А тебе палец в рот не клади, но вот с Мишей шутить не советую, — улыбнулся командир и хлопнул по плечу последнего члена команды, здоровенного парня, даже сейчас закованного в броню наподобие готической. — Михаил «Комарик» Комаров, наш танк, БТР и прочая бронетехника. К сожалению, полностью лишён чувства юмора.
— Чой-то, — басом обиделся тот. — Я умею шутить.
— Миша, — тяжело вздохнув, Разумовский взглянул здоровяку в глаза. — Вручение канализационного люка со словами «А вот твоя панамка» — это не смешно.
— Серьёзно? — я уставился на Комарова. — Да ты эстет! Не слушай никого, это супершутка!
— Я знаю, — серьёзно кивнул Михаил. — А пожрать у вас где можно?
— Вон столовая, через дорогу, — я махнул рукой. — Давайте тогда там и поговорим. — И повёл коллег обедать.
— Значит, подчинение человека, покушение на убийство и призыв Лихорадки, — подытожил Айс, когда все поели и расслаблено потягивали компот, а я рассказывал о произошедшем и своих поисках ведьмы. — Неплохой набор. Лет на пятнадцать тянет.
Я поморщился. Машка накосячила где только могла, но при этом оставалась моей соседкой, девчонкой, с которой я вырос. И пусть романтических чувств я к ней не испытывал, но до сих пор воспринимал её как кого-то близкого. Почти как сестру. Если уж на то пошло, та же Таська для меня значила гораздо меньше. Так что, несмотря на всё, я просто не мог радоваться тому, что её поймали.
— Переживаешь? — заметил мою гримасу Разумовский. — Это нормально. Значит, остаёшься человеком. Вот когда тебя не будут трогать беды людей — тогда пора бить тревогу. Обычно это означает, что ты на полпути к становлению ренегатом. Ну, или просто бесчувственным мудаком, что, может, даже хуже. Но при всём при этом не стоит пренебрегать долгом. Ты молодец, что не стал пытаться разобраться сам и доложил куратору. Запомни, обычно попытки самостоятельно всё решить и исправить делают только хуже. Правила, они не просто так придуманы. Как и военный устав и инструкции по технике безопасности, они написаны кровью. Только в нашем случае крови было очень и очень много.
— Благодарю за совет, — я не стал выпендриваться и лишь скромно кивнул. — Это Обрескова попросила мне мозги вправить?
— Ага, — улыбнулся, не став отрицать очевидное, Айс. — Тебе повезло с куратором. Девчонки твои с любым бы не пропали, но тебя, человека без Дома и прошлого… сожрали бы в первые дни, если бы не Юля. Так что цени.
— Ценю, — серьёзно подтвердил я, — и даже более того, прислушиваюсь. Что, на мой взгляд, важнее.
— Это правильно, — улыбнулся командир сыскарей. — Ладно, давайте закругляться. Мы пока пообщаемся с подозреваемой, а потом уже с ордером поедем к ней домой. Ну а ты можешь подождать нас, если тебе интересно, или заняться своими делами. Показания с тебя мы успеем снять, а копии рапортов у нас есть.
— Я тогда до дому двину, — мне не хотелось больше в этом участвовать. — У меня каникулы как-никак. А я, как ужаленный, ношусь, то домовых спасаю, то инквизиторов доморощенных останавливаю, то ведьму ищу. Ни минуты покоя.
— Отдыхай, — засмеялись богоборцы, — дальше мы сами.
Я прыгнул в Пумбу и облегчённо выдохнул. Точнее, попытался. Казалось, всё. Приехали профи, до которых мне ещё расти и расти, и можно расслабиться. Теперь всё будет хорошо, ведьму нашли, лихорадку изгнали, старосте за свою жизнь можно не волноваться, но что-то не давало расслабиться. На душе словно кошки скребли, не давали покоя. Я ещё раз прокрутил в голове известные мне факты и сплюнул от досады. Ну не вышло из меня Шерлока Холмса, даже до доктора Ватсона не дотянул. Не видел я чего-то такого, что подтвердило бы или опровергло того, что ведьма — Машка. Разве что я всё ещё подсознательно не верил, что именно она оказалась чернокнижником. Хотя косвенно это подтверждал тот же мор, что устроил баган. Но найти его всё же стоило. Тем более у меня было, кому на него вывести. Другой вопрос, что это можно было оставить следакам, но для собственного успокоения я решил сделать все сам.
А возле дома меня поджидал сюрприз. Весьма неприятный. Стоило лишь подъехать, как из соседнего двора выскочила Наумовна и, как была, без шапки, в накинутой на плечи фуфайке кинулась на меня, норовя вцепиться в лицо ногтями.
— Ах ты, падаль такая! — бесновалась бешеная баба, раз за разом наскакивая, но промахиваясь. — Тварь, подонок! Да как ты посмел мою дочку посадить?! Ублюдок! Я тебе глаза выцарапаю, урод! Думаешь, управы на тебя нет?!! Да я до президента дойду!!! Всю вашу контору поганую разгоню к едрёной матери!!!
Я не пытался возражать, тем более в бешенстве соседка никого, кроме себя, не слышала, но и коснуться себя не позволял, смещаясь и уворачиваясь и лишь в крайнем случае сбивая руки женщины в стороны. Что, кстати, оказалось не так уж и просто. Возможно, от нервных переживаний тетка проявляла чудеса силы и ловкости. Говорят же, что у психов зачастую появляется огромная физическая сила. Вот и Наумовна кидалась, словно бешеный питбуль, столь же стремительная и неукротимая.
— Тёть Люд, успокойтесь, — я всё же решил попробовать.
— Какая я тебе тётя, ублюдок!!! — ещё сильней взъярилась Овчинникова, а я мысленно порадовался, что у них дома не было оружия, так как Крякаш ружьё ещё три года назад утопил в озере по пьяни на весеннем открытии. — Чтобы у тебя язык отсох!!! Чтобы глаза бесстыжие повылазили!!! Чтобы руки поганые отсохли, которыми ты мою кровиночку мучил!!!
— Да я её пальцем не тронул! — возмутился я несправедливому обвинению. — И вообще, заканчивайте эти танцы. Я всё понимаю, но Машка сама виновата. А вы сейчас угрожаете сотруднику при исполнении. За это и самой присесть можно. А если я не сдержусь, и врежу разок, так и прилечь — вероятно, навсегда. Я терпеливый, но всему предел есть.
— Ты мне угрожаешь, падаль?!! — взвизгнула дурная баба. — Ты мне угрожаешь?! Люди!!! Вы слышали?! Он мне угрожает!! Убить хочет!!! Будете свидетелями!!! Ну всё, хана тебе! Я и в прокуратуру напишу и в ФСБ, и в Верховный суд! Пусть вашу шайку-лейку посадят!! Угрожает он мне!
— Да хоть в «Спортлото»! — меня это представление уже достало. — Только заканчивайте этот цирк! И руки при себе держите, последний раз говорю!
— Вот именно!! — в этот момент из ворот выскочила моя мама. — Людка, ты охренела, что ли?! Ты какого на моего сына кидаешься?! Совсем мозги просрала последние?! Твоя Машка Витю убить пыталась! Это я тебе должна все космы повырывать за то, что дочь как попало воспитала. То она трахается со всеми подряд, а теперь вон ведьмой стала и до убийства дошла, а ты ещё и на нас стрелки переводишь?! А ну вали отсюда, пока цела, паскуда старая! Или я не посмотрю, что люди вокруг, мигом тебе шевелюру прорежу!!!
Наумовна перешла на практически нечленораздельный лай, мигом сменив цель, и всерьёз собралась кинуться на маму, но я не позволил. Одно дело, я сам, ещё могу позволить спустить пар, поскольку знаю, что достать меня не получится. Другое — угрожать моей матери. Даже если она сама может за себя постоять, я никому не позволю даже попытаться причинить ей вред. Поэтому бросившаяся баба была одним движением отправлена в сугроб. И я не смог удержаться, чтобы не наладить ей пинка для скорости. С моей силой получилось, что соседка влетела в кучу снега с такой скоростью, что на улице остались лишь задница и ноги. А всё остальное надёжно увязло в сугробе.
— Сынок, ну что ж ты так, — тут же запричитала мама. — Людка, конечно, сука, но она же женщина. Женщин бить нельзя!
— Она не баба, а гражданин с… хмм… женскими вторичными половыми признаками, — жёстко отозвался я, всё же послушно вытаскивая соседку из кучи, надеясь, что ей этого хватило, чтобы остыть. — И я её не бил.
— Ну, Вить-ска… — отплёвываясь от снега, по-змеиному зашипела Наумовна. — Ну, падла, тьху… я тебе этого не прощ-щу. Кровью умоеш-шься.
— Ещё одна угроза, и я точно не сдержусь, — я сжал кулаки. — Вали отсюда, тётя Люда, пока я добрый. А то ещё посмотрим, кто чем умоется.
